— Я разный, я же Ветер Перемен. Не удивляйтесь. Когда вокруг хорошие люди, и можно отведать немного радости, чистой, не алчной, я молодею, когда говорю назидание — взрослею, а от отчаяния, усталости и горя старею, видя, что за перемены я принёс, и как ими воспользовались. А я много видел, очень много. Вот с вами мне хорошо, я чувствую, что подогнал к вам перемены, которые, вероятно, улучшат ваши жизни, возможно, принесут радость, а ведь бывает по-разному. Мы, Ветры, не отвечаем за перемены, мы их подгоняем, приносим, а что с ними делают люди — другой разговор. Вот ты, Лотта, ждала у своего озера перемен, хотела увидеть мир, переживала, что ничего не меняется, что опять ветер перемен дует не в ту сторону. А думала ли ты, что придется отвечать за людей, а не только за себя, брать ответственность, решать, что делать? И это самый простой случай. Это одного человека судьба. А если целого государства? Люди кричат — мы устали так жить, хотим другого, хотим перемен. Докричались. Перемены пришли, и что? Кому ветер перемен, а кому вихри враждебные! Свергли царя — свобода, радость, мир, труд, май. А что с этой свободой делать, подумали? Война, смерть, нищета, разруха. Гибель миллионов людей. И так революции за революциями, и хоть бы одна реально что-то изменила к лучшему.
Удивленно глянул на нас:
— Не знаете, что такое революция? Счастливцы. Счастливцы, что вы этого слова не знаете. Ненавижу его. В том мире, где я чаще всего обитаю, у одного мудрого народа одним из самых страшных пожеланий врагу и проклятием являются слова: «чтоб ты жил в эпоху перемен». Вот так. Устал я от этого. Извините, сегодня какое-то назидательное настроение. Расскажите лучше, что хотите получить, может, что подскажу. Я многое видел. Хорошо, что я, как все Ветры, ветреный, не всегда и не все, что вижу, беру в голову, иначе давно бы сошел с ума. Я, наверно, один из худших Ветровичей, очень много смертей и горя приношу. Самум горячий песок приносит, засыпает этим песком поселки, но люди к этому готовы, знают, что от него ждать, прячутся. Буран вьюгу на севере поднимет, так от неё спрятаться можно, если не в открытой тундре он тебя застал. Или когда Шторм на море прилетает, его появления предвестники есть, к нему готовятся, паруса убирают. Бывает, конечно, что корабль на скалы налетел, экипаж утонул, но это не тысячи людей погибает. От всего, что другие Ветры приносят, хоть небольшая защита есть, к ним можно приготовиться и спастись, если мудро себя вести. Только от больших перемен, что я приношу, не спрятаться. Я бы уже давно впал в депрессию от осознания своей причастности к приносимым неприятностям, если бы не знал, что больше меня смертей приносит только Ветер Свободы. Многие мечтают о Свободе: одни — как ее получить, другие — как ее отнять.
Он глянул на нас, таких растерянных и грустных от его слов, и хмыкнул:
— Не вешайте голову. Перемена перемене рознь. Главное, в чьих она руках и чему служит. Судить не буду, не судья я, сейчас я предвестник перемен в вашей жизни. Однако интересно, занятная у вас компания. Хотелось бы узнать ваши истории.
Он слушал истории Фрости и Бездушного, Предназначенной, Фантома, Клевенс, Каящегося, принцев. Слушал внимательно, не комментировал. Только улыбался. По-доброму.
Когда рассказывала Предназначенная, он поднялся, подошел к ней, положил руки и на плечи и сказал:
— Молодец, Есения, храбрая девочка. Приятно встречать таких на своём пути. Благодаря таким неравнодушным и бескорыстным, наверное, мир и жив до сих пор. Ты будешь счастлива. По-своему.
После моего рассказа почему-то долго молчал, а потом сказал:
— Ты, Ловелия, маленькая еще, а груз нести придётся тяжелый. У тебя в голове сейчас дружба, любовь и ещё много путаного намешано, а к тому, что перед тобой будут стоять трудные судьбы и трудные вопросы, ты ещё не готова. Отвечать за многое придётся, трудные решения принимать. К этому просто так не подготовишься. Учиться негде и не у кого. Думай, Лотта, много думай, не бери ничего на веру. Сама во всём постарайся разобраться. Сложно это — брать ответственность за судьбы других на себя. Будем надеяться, у тебя получится. Мы с тобой ещё встретимся, я помогать тебе буду. Дружи с Лаки, он хороший, тоже поможет, в беде не оставит.
Я смотрела и не очень понимала, о чем говорит мне Ветер. Вроде и обо мне, и как будто о ком-то другом. Я тут, а этот ответственный где-то. За что я отвечаю — за путь, может, за поход нашей компании к Мировому дереву, а еще за что? Зачем он мне решение за какие-то чужие судьбы приписывает? А Ветер, посмотрев на Хи и Ха, продолжал:
— Сейчас вы вместе, а судьбы разные. Разведёт вас, по мирам разведёт. Каждому мудрости желаю. Тебе, Михел, особенно желаю для себя мудрости искать. Горяч ты больно и мало думаешь. Занести не в ту сторону может. Игры с людьми — опасная штука. Запомни это. Я предупреждаю, не забудь совет. Хотя кто в таком возрасте советы пожилых людей слушает.
И я действительно увидела, что перед нами стоял довольно пожилой мужчина. Смотрел на Ха грустно.
Тут я не выдержала и спросила:
— Уважаемый Ветер Перемен, Вы, наверно, ясновидящий, раз всё знаете?
Ветер долго смеялся и сразу помолодел.
-Уела, Лотта. Уела. Я не ясновидящий и на роль Демиурга тем более совершенно не претендую, но скажу просто — я видел очень много людей и событий, поэтому умею из увиденного и услышанного делать правильные выводы. Вы ведь рассказывали о себе, а это информация, вот я её и использую. А о тебе Лаки много чего порассказал. Дружи с ним.
Затем он обратился к Сказителю:
— Очень прошу тебя об одном деле. Ты много видел и хорошо разбираешься в людях. Твои сказки гуляют по этому миру. Сказка, которую ты напишешь, будет нужна и полезна, и многие будут на ней учиться, но плохо будет, если героиня сказки окажется несостоятельной в жизни. Поэтому прошу тебя, позанимайся с Ловелией, научи её разбираться в людях. И ты, Собиратель грехов: вижу, что в тебе проснулась надежда, что удастся выжить, окунувшись в реку Смородину. Даже человеку, наполненному такой грязью, какой наполнен ты, всё равно хочется жить, что удивительно. Девушки тебе помогут.
— И ты, Карен, — продолжал Ветер, — должен тоже заниматься с Лоттой. Будущий король должен не только усваивать знания, но и научиться их передавать. Всё, что знаешь об устройстве этого мира — государство, люди, политика, право, география — должно быть изложено в курсе молодого бойца. Это я так образно выражаюсь. Она росла и воспитывалась, как подзаборная трава. Считайте, что это плата за то, что я пришёл. После возвращения с Дикой охоты — восемь часов занятий ежедневно. Приказ. Не обсуждается.
Внутри зрело возмущение. Я, конечно, не против образования, но почему так резко и почему моего желания не спросили — я и на охоту должна ходить, и Клевенс помогать, да и не умею я учиться, никогда этого не делала.
