САНДЕРС: Мне это тоже приходило в голову.
ИДАЛЬГО: Странно быть возвращенным из мертвых неким существом, которого не видел.
САНДЕРС: Пока вы были в отключке, вы не видели лица сферы.
ИДАЛЬГО: Я был мертв. Я видел свет. У сферы было лицо?
ТАГГАРТ: Интересно, будет у кого-нибудь из наших гостеприимцев на другом конце этого рейса лицо, похожее на это? Оно не было похоже ни на одного из демонов суда[3].
ИДАЛЬГО: Суда?
ТАГГАРТ: Мы называем их так иногда, после того, как узнали, что вторжение названо «судным днем».
ГАЛЛАТИН: Вы это почувствовали?
САНДЕРС: А мы можем что-нибудь почувствовать?
ГАЛЛАТИН: Я почувствовал что-то теплое. Я почувствовал, будто вернулся на «Бову»… невесомость. Нужно чувствовать тело, чтобы это почувствовать.
САНДЕРС: Подождите. Я что-то чувствую. Но это прохлада, а не тепло. Я тоже чувствую, будто я в свободном падении.
ИДАЛЬГО: Может быть, наше путешествие подходит к концу.
НЕ ИДАЛЬГО-ТАГГАРТ-САНДЕРС-ГАЛЛАТИН: Мы — приемная комиссия. У вас было долгое путешествие, долгий сон. Вы только сейчас возвращаетесь.
ТАГГАРТ: Но мы испытываем то, что случается к концу пути сквозь Врата.
НЕ И-Т-С-Г: Нет, вы вспоминаете чувства, сопровождающие переходное состояние.
Путешествие окончено. Вы прибыли. Для повторной сборки вы должны начать с последних воспоминаний. Вам нужна помощь на психотическом эпизоде.
ИДАЛЬГО: Психотическом…
ТАГГАРТ: Эпизоде?
НЕ И-Т-С-Г: Фантазия. Мертвая фантазия. Не беспокойтесь. Повторная сборка.
ИДАЛЬГО: Если мы куда-то прибыли, можно узнать, куда?
НЕ И-Т-С-Г: Здесь многие встречаются, и здесь приветствуется дипломатия. Истинная Эстетичность приветствуют вас. Сэр, сэр, сэр, сэр!
ТАГГАРТ: Что-то подсказывает мне, что мы говорим с партийной линией.
Я никогда не мог объяснить Арлин, почему я столь убежден, что Бог есть. Она живет в мире логики и науки. Тайны беспокоят ее. Это проблемы, которые нужно решить; и она настаивает на определенном типе ответа заранее. Ее упорство лишь заставляет меня любить ее еще больше.
Я не глуп. Я понимаю, что объект, нависающий над моей головой — не ангел. Но лежа на спине и наблюдая за медленными движениями этого почти невесомого существа со сверкающими глазами, похожими на драгоценные камни, я чувствую глубокое спокойствие. Похожие на бабочек создания, которые порхают вокруг его имеющей форму цветка головы, притягивают взгляд. Воздушное существо ест этих маленьких порхающих существ. Этот летающий инопланетянин — не животное. Это — гений своего вида. Но он не обращает на меня внимания.
Если бы бедный доктор Эйкерман был жив и отправился бы с нами на эту миссию, он обрел бы здесь воплощение всех своих жизненных амбиций. На инопланетной базе собралось замечательное сборище гениев; это была своего рода галактическая «Менса»[4].
Я не смог узнать, где мы находимся, но я буду продолжать спрашивать. Единственная проблема этого места в том, что большинство этих воздушных созданий полностью нас игнорирует. Вот уж чего я совсем не ждал — что мы будем скучны для инопланетян.
Это их к нам отношение изматывает. Я сыт нашей компанией по горло. Если это будет продолжаться, я потеряю желание стрелять в тварей. Не знаю, как это скажется на моей карьере в морской пехоте. Мы, Мормоны, верим в воина-бога, воинов-ангелов, просто воинов, но во все этой гигантской среде обитания нет ни одного огненного меча. Что же делать?
Я знаю, что. Я заведу дружбу с кем-нибудь из местных. Должен быть кто-то в этом городе, кто захочет показать новому парню, как здесь хорошо.
— Здорово снова обрести свои тела, — сказала Арлин, сидя за чашкой H2O и тарелкой маленьких красных глазных яблок. Правда, это не были настоящие глазные яблоки. И они не были и по-настоящему красными.
— Неплохо, — согласился я. — Думаю, я сбросил несколько фунтов.
— Флай, в тебе не было лишних фунтов.
Я помотал головой.
— Наши каникулы на Гавайях прибавили мне веса.
— Не замечала, — ответила она веселым голосом. — Знаешь, Флай, я чувствую, будто нахожусь на каникулах.
Я тоже это чувствовал. Трудно было поверить, что мы находимся на инопланетной базе, Бог знает где. Мы сидели за столом, парящим в воздухе между нами. Мы не были в невесомости, но стол, похоже, был. Я никогда не сидел в более удобном кресле. Он изменял свою форму, подстраиваясь под каждое мое, даже самое легкое, движение. Мы приняли наши пилюли и теперь наслаждались самым лучшим обедом для людей, который только был здесь доступен. Одним единственным.
— Капитан Идальго не на каникулах, — заметил я. С ним случилась проблема. Странное существо, которое мы нарекли медботом, сообщило нам, что мозг и тело Идальго еще не пришли в гармонию, но обязательно придут. Когда мы спрашивали, как много времени уйдет у Идальго, чтобы снова встать на ноги, медбот начинал производить вычисления в воздухе. Честно сказать, я не был полностью уверен, что это была машина, но Арлин настаивала на обратном.
Арлин понимала кое-что, уносившее ее на километры вперед от вашего покорного слуги.
Она говорила, что в квантовой физике нет такого понятия, как абсолютное время. Есть лишь время, относительное к местонахождению и скорости наблюдателя.
Очень хотелось узнать, сколько времени уйдет у Идальго, чтобы снова присоединиться к нам. И не у кого было спросить, когда к Альберту вернется нормальное настроение.
Арлин, похоже, снова прочла мои мысли. А может быть, здесь у нее это действительно получалось.
— Альберт тоже не на каникулах.
— По крайней мере с ним все в порядке.
— Физически — да, но я никогда не видела его раньше в таком странном настроении.
— Он сказал мне, что медитирует.
Она мотнула головой.
— А мне он сказал, что пытается общаться.
— С этими существами это может быть одним и тем же. Мы можем потратить остаток наших жизней в попытке приспособиться и так этого и не добиться.
Я вспомнил возвращение в свое тело. Когда мы вновь обрели зрение, я увидел голые тела Арлин, Альберта и Идальго. Мы были не одни. Рядом были инопланетяне, но я на них никак не реагировал. Я даже не беспокоился о том, есть ли у чужих оружие или угрожают они нам каким-нибудь образом. В отличие от предыдущего путешествия сквозь Врата, во мне произошла перемена во взглядах на вещи. Я воспринимал голые тела своих товарищей совершенно по новому. Я понял, что изменения произошли больше оттого, где мы находились, чем из-за того, как мы прибыли.
Я не чувствовал влечения к Арлин. Я не оценивал тела двух других мужчин. Я не чувствовал никакого стеснения или конкуренции. Но я не был безразличен. Человеческое тело было мне любопытно, как если бы я видел его впервые. Я чувствовал то же самое и к инопланетянам, странные формы которых внезапно оказались не более странными, чем эти мясистые двуногие, называемые людьми.
