— Не скучай тут без меня, я скоро, — объявил другу Люм, поднимаясь с кровати. Это он сделал специально, чтобы показать Корсару, что с ним всё в порядке, и ситуация у него под контролем.
Выйдя из комнаты, Люм зашагал по мрачному подземному коридору, полностью доверившись навеянному заклинанием побуждению просто бесцельно идти вперёд.
Озеро неожиданно вынырнуло из-за очередного поворота точно так же, как и вчера, когда он шёл следом за Корсаром по прошествии все того же получаса.
Ни на мгновенье не замедляя шаг, Люм направился к воде.
Осталось пять шагов… три… один…
— Эх, где наша не пропадала! — пробормотал себе под нос Высший и сделал последний шаг.
…Никакого удара лучом не последовало, потому что нога Высшего застыла в воздухе, так и не опустившись в зловеще чёрную воду озера.
У самой кромки воды Люм вдруг превратился в истукана, с нелепо задранной левой ногой — именно так описал бы произошедшую с Высшим магом неприятность сторонний наблюдатель.
…Никакого удара лучом не последовало, потому что нога Высшего, не встретив ни малейшего сопротивления, провалилась в какую-то пустоту.
Не в воду — а в пустоту!
Никак не ожидавший подобного поворота, Люм не смог удержать равновесия и рухнул в пугающую бездну — так развивались события по ощущениям самого Люма.
Его стремительное падение длилось считанные секунды, затем оно стало ощутимо замедляться, и очень скоро Люм совсем остановился. Он довольно долго парил в непроглядной тьме абсолютной пустоты, прежде чем она начала заполняться какими-то предметами, мало-помалу обретая черты уютной комнатки…
Люм уже не парил, а восседал в очень удобном мягком кресле. Перед ним стоял миниатюрный столик, полностью скрывающийся под огромным подносом, заставленным всевозможными яствами и напитками.
В приютившем Высшего мага помещении, за исключением упомянутых выше кресла и столика, совершенно отсутствовала другая мебель. Почти всё пространство одной из четырёх стен комнаты, расположенной за спиной у Люма, занимали два гигантских окна. Сейчас они были распахнуты, так что комната была наполнена свежестью океанского воздуха и залита ярким солнечным светом. Близость океана выдавал и доносившийся из окон шум прибоя.
Люм и не предполагал, что за три недели жизни под землей он настолько соскучился по свежему воздуху и обычному дневному свету. Испытав яркий, бурный восторг, он залился счастливым смехом.
Но одного смеха для выплеска переполнявших его эмоций оказалось недостаточно, тогда он, что есть мочи, закричал:
— Я люблю тебя жизнь! Ты прекрасна!.. Боже, спасибо тебе за эти солнце, небо и океан! За этот замечательный шум прибоя!..
Сегодня, сейчас, сию минуту ему почему-то очень захотелось выговориться. Открыть сокровенные тайники своей души и поверить, пусть не надолго, но ПОВЕРИТЬ, что мир воистину прекрасен, что нет в нем больше ненависти и злобы, подлости и предательства, алчности и чёрной зависти. Что порок вырван с корнем и торжествует добродетель. И ему показалось, что на какое-то мгновенье он сам искренне поверил в эту сказку.
— НЕ БОЙСЯ, ЗДЕСЬ ВСЕ НЕМНОЖКО СХОДЯТ С УМА. — Этот хорошо знакомый грозный властный голос Люм сразу же узнал и невольно поёжился. — ЭТО ВСЁ КОМНАТА. ОНА НАПОЛНЯЕТ ЛЮБОГО ЧЕЛОВЕКА РАДОСТЬЮ И СПОКОЙСТВИЕМ. КОГДА-ТО ВЕСЬ МИР ПОХОДИЛ…
Напротив молодого человека вдруг появилось ещё одно кресло, в котором, по-хозяйски положив ногу на ногу, сидел старик в белой рубашке с короткими рукавами и в широких белых шортах.
«Всё правильно, — мысленно одобрил наряд старика Люм. — Не хватало ещё в такую жару в балахоне париться. Была бы у меня какая-нибудь другая одежда под балахоном, я и сам, не задумываясь, от него бы избавился. Жарко в нем спасу нет. Но сидеть голым в гостях это верх неприличия. Придётся терпеть».
— …на эту крохотную комнату. Когда-то очень, очень давно. — Представший в образе деда Хозяин Пещер Теней закончил свою вступительную речь и спросил: — Зачем ты искал встречи со мной, человек?
Люм ответил вопросом на вопрос:
— Насколько я понимаю, вы и есть легендарный Бог Лунного Камня — краса и гордость этого мира, единственный и неповторимый победитель самого Бога Голубой Звезды?
И тоже закинул ногу на ногу, своим независимым видом желая показать, какой он смелый и невозмутимый человек. Мол, подумаешь бог — а вот нам не страшен серый волк! Совсем, совсем не страшен! А между тем, сердце у молодого человека колотилось, как у загнанного зайца.
— Не бойся, я не кусаюсь, — старик покровительственно улыбнулся. И словно огромная каменная глыба скатилась с плеч Высшего.
Между тем дед продолжил:
— Значит Бог Лунного Камня — хм, презабавно. И Бог Голубой Звезды — как поэтично!.. Ну и зачем же тебе понадобился Бог, смертный? Кстати, как прикажешь к тебе обращаться — Люм или Лом?
— Да, как хотите, я уже настолько свыкся с обоими именами, что мне совершенно всё равно.
— Нет, так не пойдёт, — насупил брови дед. — Назови мне своё истинное имя, или наша беседа закончится прямо сейчас.
— Многоуважаемый, давайте, я расскажу вам свою историю, а вы уже сами решите, как ко мне обращаться.
— Давненько я сказок не слушал. Твоё предложение принимается.
— Вот и славно. Я очень надеюсь, что вы поможете разобраться в безумной круговерти пяти последних лет моей жизни.
— Чем смогу — помогу, — пообещал дед, и тут же предупредил: — Но относительно моего всемогущества ты не очень-то обольщайся. Последнее время я не покидаю эту комнату, и о происходящих в мире событиях знаю лишь понаслышке.
— А как же атакованный вами три недели назад корабль?
— Что за чушь! — возмутился старик.
— Я вам напомню, как было дело. Три недели назад рано утром ко мне в каюту вбежал ошалевший от страха Корсар…
— Что ещё за Корсар?
— Это имя моего друга.
— Продолжай, кажется, я начинаю что-то такое припоминать.
— …Следом за Корсаром в каюту кишащим потоком хлынули сотни белых щупалец…
— Лустов.
— Что простите?
— Так я называю эти белые щупальца. Лусты — мои славные гончие, для которых не существует преград. Они не ведают ни жалости, ни сострадании — горе тому, на чей след я им укажу… Но, извини, я тебя перебил. Продолжай.
— Я попытался защитить друга магией, но лишь обнаружил перед вашими лустами своё присутствие — тогда-то я впервые и услышал вас голос.
— Да, славная была забава с этим упрямцем Корсаром. Надеюсь, лусты не затерзали твоего друга до смерти?
— А вы разве совсем ничего не помните? Это же случилось всего три недели назад.
— Стал бы я спрашивать, если б помнил. Последнее столетие год от года моя память становится всё хуже и хуже. Иногда я даже забываю, что было вчера, а тут — аж три недели назад.
