— Понимаю. Вы являетесь главой специальной экспедиции по изучению планеты Сэконд, куда эмигрировали наши предки.
Ага, начинаются вопросы с подковыками. Политику отдаю, как договаривались, Анне.
— Номинально, чисто номинально. Мои интересы — академические. Единая теория пространства–времени. Лет десять–пятнадцать интенсивной работы, и я выведу наши знания о мире на принципиально новый уровень. В ближайшее время собираюсь начать строительство лаборатории в дальнем космосе. Понимаете, эти эксперименты не всегда безопасны…
— Да, я в курсе. Но мне кажется, вы уходите от ответа.
Прогоняю через себя быструю волну полярных эмоций. Спектакль должен быть интересен для зрителя. И должен оставлять место для фантазии.
— Видите–ли, есть еще одна причина. Я неудачник. Случайно застрял в вашем мире, допустил множество ошибок, попал под удар электротока, потерял память, приобрел дурную манеру транслировать в эфир эмоции. Я бы не хотел, чтоб мои ошибки отражались на судьбе экспедиции.
— Но одиннадцать лет назад вы совершили настоящую революцию на нашей планете. Изменили политический курс.
Внимание! осторожно! Напускаю на себя стыдливость.
— Не надо приписывать мне чужие заслуги. Я когда–то интересовался вашей историей. Программу форсированного развития вы разработали за много веков до моего появления. Исторический момент назрел. (Враки. Расчеты Коры говорят о другом.) Нужен был только слабый толчок. (Ха. Ха–ха.) Катализатор. Им стала Анна. Меня в тот момент интересовали совсем другие вопросы — кто я, откуда, что делаю в вашем мире.
— Но магистром она стала благодаря вашей поддержке.
— Не буду скромничать. Да, это я вытолкал ее в магистры. Можно сказать, силой. Но преследовал при этом сугубо эгоистические цели — прекратить охоту на дракона, которую затеял предыдущий магистр. Политический курс церкви меня тогда мало интересовал.
— А сейчас?
— Не обижайтесь, но сейчас — еще меньше. Поворот произошел, процесс развивается в нужном направлении. Назад пути нет. (Хотел бы, чтоб так было на самом деле.) Такой ход событий меня устраивает и больше не интересует.
— Огромное спасибо за то, что уделили мне время для беседы. Вы совершенно по–новому осветили некоторые вопросы.
Тут он вынимает из кармана диктофон, демонстративно выключает и машет кому–то рукой. Оглядываюсь. К нам спешит Анна. Целует мужчину, забирает диктофон, прослушивает запись.
— Великолепно, Мастер. Ты неподражаем! Сама готова поверить, что все так и было. Матфей, ты сможешь переправить эту запись стабилистам?
— Нет ничего проще. Я живу в одной комнате с Луко Феррачи. Сегодня вечером при нем прослушаю и застенографирую запись. Если заинтересуется, дам прослушать ему. А утром и диктофон и стенограмму оставлю на тумбочке. Он итальянец, а итальянцы любопытны. В крайнем случае пустим запись как официальный документ комиссии.
Оказывается, это и есть тот самый Матфей. Анна могла бы меня предупредить. Впрочем, тогда я бы не осторожничал в беседе, не получилось бы этой записи. Слушаю их разговор с Анной, и понимаю, что назрел очередной политический кризис. Придется отложить исследования до лучших времен и заняться политикой. Опять изучать новую дисциплину. Господи, кончится это когда–нибудь, или нет?
Солнце стояло высоко. Сандра приподняла голову и застонала.
Лучше бы меня вчера наказали, — подумала она и села, прислонившись к стенке. Голова раскалывалась. Болела оцарапанная спина, болела правая ягодица, отбитая при падении с лошади, болело все остальное. — Хорошо, что меня мама не видит. Стыд–то какой — на полу спать.
Рядом с ножкой кровати стояла глиняная кружка. Сандра заглянула в нее и допила содержимое. На дворе мычала недоеная корова. Хромая и постанывая, девушка занялась хозяйством. Подоила корову, открыла ворота, выпустила во двор. Лошак, убежавший вчера, щипал траву у забора. Сандра прижалась лбом к его теплой шее, погладила, взяла ведра, пошла за водой.
У колодца мужчины поили лошаков. Кто–то рассказывал:
— А внутренний голос и говорит: — Убей вождя! — Убил! — Ну теперь, ты как хочешь, а я сматываюсь!
Девушка слабо улыбнулась.
— А, Санди! Я твои истории рассказываю! Мужики, пропустите! Это она вчера завров повернула. Как голова? Болит?
Девушка поставила ведра на скамейку, скорчила гримассу и вяло махнула рукой, пытаясь вспомнить, как же зовут эту небритую личность. Кто–то налил ей воды. Повинуясь внезапному порыву, она сунула голову в ведро, насколько хватило дыхания, шумно отфыркалась, мотая волосами, остатки вылила за шиворот.
— Вот это по–нашему, — одобрительно загудели мужики.
Сухой одежды дома не оказалось. Сандра вспомнила, что заходила баба Кэти и взяла все в стирку и починку. Пришлось ходить в мокром.
Напоив лошака и корову, девушка отправилась на розыски хозяина глиняной кружки и бочонка из–под вина. Отдала кружку свирепой женщине в ошейнике, попросила прощения, выслушала много неприятного. Нашла бочонок и огорчилась еще больше. бочонок представлял собой набор деталей — два донышка, два обруча и много–много планок. Кто–то на него сел и раздавил. Девушка собрала все планки в охапку, отнесла домой, попыталась собрать. Не получилось — не хватало рук и опыта. Плюнув, пошла в кузницу.
По пути встретила Лужу. Та отвернулась и хотела проскочить мимо. Сандра поймала ее за руку, развернула заплаканной физиономией к себе.
— Кто тебя обидел?
— Тебе вчера девка в награду полагалась. Я думала, ты меня из бараков в дом возьмешь, а ты ножик на поясе выбрала. — Вырвалась и убежала.
— А, Санди, — встретил ее кузнец. — Я все утро думал над твоей идеей. Плохая это идея, вредная. С виду хорошая, а как подумаешь — плохая. Да и баб жалко.
— Какая идея? — не поняла Сандра.
— Ветряную вертушку сделать, чтоб воду качала. Сделать просто. Я уже матерьял подыскивать начал. Хорошо, Умник спросил, куда баб девать?
— Каких баб?
— Которые сейчас ворот крутят. Они ж больше ни на что не годятся. У кого глаз нет, у кого руки по плечи отрублены. Их тогда убить надо будет. А с остальными еще хуже. Сейчас они ворота боятся, а тогда ничего бояться не будут.
Сандра застонала, села на порог, обхватила руками голову.
— Социальные последствия технической революции. Том первый, глава четвертая, — забормотала она. — Уничтожение рабочих мест, безработица, обеспечение занятости. Я думала, это чистая теория. Боже, что мне делать?
— Выпей рассолу, — посоветовал кузнец.
