На слабом ветру колыхалось желто-белое княжеское знамя, рядом расположилась Найпа. Присев на землю, точнее на узорчатый ханаарский коврик, она медленно пила из чаши молоко. Девушка тоже устала — ещё бы, созерцать такое побоище. Но, как ни странно, слёзы больше не блестели, и лицо было спокойным. После пережитого ужаса, в душе наследницы словно родилось второе дыхание. Такое иногда случается — страх, тревога неожиданно отступают, и человек снова смотрит на мир ясными глазами. Обычная девушка продолжала бы сидеть и рыдать, но Найпа была прямым потомком Лайры, потомком великих владычиц, что правили тысячами и миллионами подданных. Любая власть, даже номинальная, означает ответственность, и потому род Лайры был смелым. Вот и Найпы была смелой — настоящий лайрид.
— Слава Свету! — приветствовал её Тес-Нур.
— Привет! — она шумно вздохнула. — Жаль, что мы так и не испытали Оружие.
— Мы могли бы послать тебя против теней, вместе с Луривуном и пехотой, — молвил Тес-Нур. — Но не успели сообразить. Сама понимаешь — хаос битвы.
— Да, — сказал Батташ. — Мы хранили силу Улья для самого страшного, для атаки четверых маразутов. Но шершни доложили, что её уже не будет. Ведь твари увидели, поверженное тело своего сородича, и не стали рисковать.
Найпа удивилась.
— Хм, они трусы?
— Ну не трусы, — ответил варвар. — Но и бесстрашными их назвать нельзя. Это каста разведчиков-диверсантов, а не воинов. По сути — они разбойники и головорезы. Но всё равно мы были на волосок от гибели! Атакуй они нас сразу всем своим отрядом — и мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
— Да, — подтверждающе кивнул Тес-Нур, — И силища есть, и ум есть, и магическими способностями одарены сполна, а биться как единое войско не умеют. Каждый гордый и заносчивый, только о себе и думает. Потому-то и их держава вечно страдает от интриг и заговоров… Впрочем их воины, жрецы и учёные несколько спокойнее разведчиков и всё же умеют договариваться между собой.
— Вот оно как… — задумчиво молвила Найпа. И сжала кулачки, — Что-ж, возможно когда-нибудь и я с ними «договорюсь». На языке лука и стрел!
Батташ жестко возразил:
— Ну нет. Побереги себя, не путай смелость с безрассудством. Лучше скажи — как себя чувствуешь? Вижу, ты уже не боишься.
Найпа улыбнулась:
— Я взяла себя в руки, — Мне не к лицу робость и пугливость. Ведь я ваша будущая правительница!
Тес-Нур и Батташ отдали честь. Пригретые солнцем, измотанные, но спокойные, они слегка повеселели. «Не всё так уж плохо». Издалека донесся звук флейт и барабанов, затем топот копыт. Обернувшись, Тес-Нур увидел брата, а за ним, озарённые лучами, шли отряды пехоты. Уставшие, но ряды не очень поредели, и было ясно — идут победители.
— Здравствуй, братец, — Луривун спрыгнул с коня, отдал честь. Золотые кудри прям сияли на солнце — но ещё ярче сияла улыбка.
— Здравствуй! Ну как?
— Тес, мы их порвали! Я всё правильно рассчитал, — отдышался. — Тени хотели нас окружить. Я не стал им мешать! Но в самом центре боевого строя расположил лучших солдат, секироносцев. Пока Тени охватывали наши фланги, их строй сильно растянулся, и мои секироносцы прорвали его. И с боевым кличем… ринулись… на Старшую! Она… Бежала! Остальные увидели, что Главная струсила — и тоже бежали. Мы догоняли, рубили им щупальца! Ну, братец, теперь и я одержал победу. Свою первую победу. Когда-нибудь я сравняюсь с тобой — и даже превзойду!
— Ну, победу ты одержал не сам, слегка помогли пехотинцы… — Дружески улыбнулся Тес. — Но всё равно ты хорошо показал себя. Когда-нибудь станешь вполовину таким-же славным как я.
Братья крепко обнялись.
— Кумай, пехотинцы!
— Кумай!
— Кумай!
* * *
Настало время собираться и уходить в мир живых, тем более, что погода ухудшилась. На Мёртвых Землях, она меняется быстро. Одеяло туч снова сомкнулось, пошел снег. Не белый и радостный, не тот, с которым любили играть дети. Снег Мёртвых Земель, грязно-жёлтый, липко-осклизлый, зловонный, он залеплял глаза и тревожил души. Настроение людей было под стать погоде! После жестокой сечи — немало раненых, хоть и меньше чем ожидали. Солдаты укладывали их на телеги обоза, перевязывали раны. Два капеллана, облаченные в бело-синие одеяния, раздавали кипяченый сок Цветка, живительный, содержащий в себе силу Света. Тес-Нур тоже попробовала пару глотков — и сразу почувствовал себя лучше. Его словно обняло тихое тёплое спокойствие, умиротворение и уверенность. Мысли прояснились, душа согрелась. Нахлынули воспоминания бесконечно-далёкого детства: родное поместье, зелёный садик, запах мёда, улыбка мамы. Даже самым суровым воинам нужно душевное тепло. «Хорошо…» Да и сам сок был вкусным: терпким, маслянистым, душистым.
Тем временем Батташ взмахнул булавой и гортанно прокричал:
— Ну что — задание выполнено! Нас ждут вино и еда — идём в Шиккунай!
Заскрипели телеги, послышались шутки, похрапывали кони. Некоторые солдаты заулыбались. Разведчики докладывали — путь чист. Люди уже предвкушали треск огня в очагах, спокойные беседы у котлов. Путь предстоял нелёгкий, но это путь к теплу…
И тут произошло непредвиденное. Как удар под-дых — после окончания драки. К Главнокомандующему подошёл Мараван, гордый, дерзкий, с жесткой улыбкой на устах. Встряхнул волосатой головой. Взглянул собеседнику в глаза и заговорил, громко и с пафосом, словно толкал речь перед толпой.
— Постойте. Мы получили приказ — испытать Оружие. Волю Княгини нужно исполнять.
«Вот те на!» Солдаты и офицеры переглянулись — про ученых все забыли! Прошелестел ропот. Батташ, однако, ничуть не смутился. Достал трубку, неспешно закурил. Ему нравилось позировать перед своими людьми — варвары вообще любят такие жесты. Он молвил:
— Слушай, не морочь голову. Мы разблокировали Шиккунай, и понесли большие потери. Никто не ожидал, что наткнемся на маразутов. В приказе сказано: «разгромить морвошей и теней». О маразутах ни слова. Обстоятельства изменились, понимаешь, друг?
Парень не унимался. Глаза широко раскрыты, голос звонкий и уверенный:
— Как же, понимаю. Вы отступили перед врагом, которого не ждали. Но ведь Эр-Зустун, ваш кодекс чести, гласит: приказы монарших особ нужно выполнять любой ценой.
— Мы выполнили приказ — разблокировали Шуккунай. Двуглавцы ушли, они увидели нашу мощь и вернутся нескоро.
— Хм. Самооправдания — удел слабаков, Батташ.
«Ну и наглость». Однако Батт был спокоен. Как бы невзначай потрогал хлыст и сказал:
— Так, давай прекратим эту болтовню. Не виляй. Вижу что тебе чего-то нужно, и лучше бы ты сказал прямо. Всё равно ведь узнаем.
