— Ты можешь разрушить Лабиринт?
— Нет.
— Но ведь это ты его создала?
— Нет.
— Значит, он создал тебя?
— Нет. Я всегда была и всегда буду. Мне не нужен Лабиринт.
Ну разумеется! Всегда найдутся люди, готовые поднять равнодушие на щит. Человек — спасись сам. А все вокруг пусть огнем горит. Черепахе-то Лабиринт зачем? Ей от него только вред: жертвы приносить некому стало — голодно. Но не оттого ли и Лабиринт появился именно здесь? Почва-то была подготовлена…
Я опустился на парапет и задумался. Значит, Желтая Черепаха ничем не может мне помочь. А чего я, собственно, ожидал? Что она выложит мне тайну Лабиринта, как ее дальняя родственница — Золотой ключик Буратино? Не вышло. И встречи с чужим разумом не вышло. Черепаха не возводила Лабиринта, да, судя по всему, она и не может создать ничего подобного. Но кто-то же его построил?
Уже без всякой надежды я посмотрел на Желтую Черепаху.
— Может, ты хотя бы знаешь, кто творец Лабиринта?
— Ты.
Желтая Черепаха снова закрыла глаза.
Я? Перед глазами вспыхнул ослепительный свет. Я. Я изобрел эту мерзость. Пусть не совсем такую, пусть даже совсем не такую, но принцип-то один и тот же!
Я помотал головой. Но почему он возник именно здесь? Ведь я же не строил — я только придумал его! Почему… Впрочем, не важно. В голове всплыла фраза, от частого повторения ставшая смешной и затертой: «Я тебя породил, я тебя и убью!» Но как? Здесь даже не ящик — целый вагон взрывчатки нужен!
Я посмотрел на Желтую Черепаху. Она, словно читая мои мысли, приоткрыла один глаз и подмигнула мне:
— Желтая папка.
Желтая папка! Третий, последний экземпляр! Ну конечно же! Он сохранился, он остался у меня дома и лежит в желтой папке! Это начало Лабиринта — и это его конец!
Я подошел к Желтой Черепахе и благодарно погладил ее по шершавому, испещренному кавернами, похожему на камень панцирю.
— Спасибо!
— Не за что. Тебе не жалко свой труд? Впрочем, это не важно — за тобой уже пришли. — Она еле заметно повела своей гигантской головой, и я увидел трех мускулистых, вооруженных копьями мужчин. Они быстро спускались на набережную по пологой лестнице.
Эрфу! Все-таки он послал своих людей!
— Ты прикроешь меня? Мне надо совсем немного времени!
Желтая Черепаха отрицательно повела головой.
Не успеть! Так вот откуда у меня это чувство вины… Но искупить я ее не успею! Быть так близко к цели и не успеть!
* * *
Я сделал отчаянное усилие и разлепил веки. Надо мной качнулся белый потолок. Губы разомкнулись, треснув, словно скорлупа ореха.
— Желтую папку…
— О, мумия заговорила! Здравствуй, дорогой! Как здоровье?
— Дайте… желтую… папку…
— Папку? Какую папку, голубь ты наш?
— Погоди, Петрович! Какую папку вам принести?
— Желтую… С расчетами… Скорее…
— Вера, принеси ему любую папку. И сунь туда какие-нибудь бумаги. Только быстро.
— Сейчас.
— Желтую папку… Саша… Ты узнаешь ее… Ты видел…
— Да на что ему эта папка? Еле дышит, а ему, видишь ли, папку подавай! Вот ведь неуемный!
— Сейчас, сейчас, будет вам папка. Уже несут.
— Скорее…
— Эта подойдет?
— В самый раз. Покажи ему.
— Вы видите? Вот ваша папка.
— Не… желтая…
— Это вам кажется. Из-за освещения. Это ваша папка, ее привез Виллер Александр Дмитриевич. И бумаги ваши здесь, все в сохранности.
— Саша… Я знал… Молодец!.. Раскрой… Рви листы… Рви листы! Рви в мелкие клочья… Рви, чтобы никто… Никогда… Рви…
— Но там же…
— Вера, рви! И надо этому Виллеру сказать, пусть найдет…
— Хорошо-хорошо, рву. Вот смотрите, еще мельче или достаточно? Не слышит…
* * *
Обрывки листков с машинописным текстом и вписанными от руки формулами падали на плиты набережной, и ветерок относил их в Озеро Звездного Блеска. Трое с копьями были уже совсем рядом, но теперь это было не важно.
Я закрыл глаза, чтобы не видеть приближающихся убийц, и тут же перед моим внутренним взором появилась белая двурогая гора, возвышающаяся над сине-зеленым спокойным океаном. Над горой плыли кучерявые, похожие на овец облака, кое-где на ее склонах по-прежнему росли приземистые деревца, зеленела трава, а в белых отвесных стенах зияли черные провалы пещер.
«Стоит, гад!» — с тоской подумал я, и в то же мгновение с Дырявой горой произошло что-то странное. Словно плавясь под солнечными лучами, она стала оседать, сплющиваться… Исчезли рога, дрожь волнами сотрясала вздымавшиеся у прибрежной полосы утесы, и они начали беззвучно рушиться, проваливаться куда-то внутрь горы.
Всего несколько минут потребовалось для того, чтобы Лабиринт перестал существовать и на его месте образовалась каменная пустошь, заваленная обломками сахарно-белых, ослепительно отсвечивающих на солнце скал. Над пустошью с криками носились тучи перепуганных птиц, а за ней вставали густые леса, голубели горы, на склонах которых раскинулся невидимый отсюда Город Желтой Черепахи.
Внезапно обрушившаяся боль выгнула мое тело дугой, изломала, изорвала его на куски. Глаза залила кромешная тьма, но теперь это уже не имело значения…
1988 г.
