— Не бойтесь, брат. Я понимаю ваши сомнения, — благородно сказала она.
— Нет, госпожа, если вы решили, что я сомневаюсь, значит я неправильно выразил то, что у меня на сердце, — ответил монах. — Это великолепные новости, и дитя будет чудесным. И прекрасным.
— И отверженным?
Глаза монаха расширились.
— Никогда!
Кэтти-бри улыбнулась, чтобы ослабить напряжение. По правде говоря, она просто дразнила молодого Афафренфера. Она точно знала, с какими испытаниями предстоит столкнуться её ребёнку — наполовину человеку, наполовину дроу. Знала она и то, что ни один ребёнок, даже родись он у знатной дамы из Глубоководья или дамарской королевы, не мог обладать такой большой и чудесной группой союзников, способных прогнать любого, неспособного видеть дальше необычного сочетания кровей.
— Будем надеяться, — сказала она.
— О да.
— Если вы пришли пригласить Дзирта в монастырь, знайте, что я даже слышать об этом не хочу. И боюсь, что он в любом случае не смог бы, ведь тьма явилась снова — а может быть, это всё та же самая тьма, снова и снова, беспощадная и разрушительная.
— Нет, конечно не сможет, и вести о беспорядках достигли нас в Дамаре. Но не поэтому я отправился так далеко на запад. Я должен немедленно поговорить с Дзиртом.
— Его здесь нет, — призналась Кэтти-бри. — Он в Гонтлгриме, сражается рядом с королём Бренором.
Она заметила, как отхлынула кровь с лица Афафренфера.
— Что вам известно, брат?
— Наверное, ничего.
— Скажите мне! Гонтлгрим пал?
— Я ничего не знаю о Гонтлгриме, госпожа. Даю слово.
— Тогда в чём дело? Зачем вы пришли?
Афафренфер тяжело сглотнул.
— Магистр Кейн…
Он замолчал, как будто пытаясь отыскать нужные слова.
— Магистр Кейн что-то почувствовал. Не знаю, как это описать. Восхождение из смертного тела. Как смерть, но не совсем.
На лице Кэтти-бри отразилось явное смятение. Как могущественная жрица, она знала о хождении по планам и астральных проекциях, позволяющих опытному магу перенести себя на иной план бытия, но понимала, что Афафренфер говорит о другом.
— Беспокоиться почти наверняка не о чем, — сказал монах. — Я упомянул это лишь потому, что после долгих часов обучения у верховного магистра цветов Дзирт почти наверняка будет заинтересован.
— Может быть, магистр Кейн решил, что это открытие соблазнит Дзирта вернуться в монастырь, — предположила Кэтти-бри.
— Уверен, что так и есть, — сказал Афафренфер.
Кэтти-бри хотела надавить на него в поисках более подробного объяснения, но в открытых дверях возникла Пенелопа Гарпелл и торопливо вошла. Она едва взглянула на Афафренфера и слабо кивнула в знак приветствия.
— Мне нужно поговорить с тобой наедине.
— Магистр Афафренфер пришёл сюда в поисках Дзирта, — ответила Кэтти-бри. — Подозреваю, его путь рядом с нами только начинается.
Пенелопа посмотрела на юношу и кивнула ещё раз, затем с мрачным выражением сообщила:
— Громф не позволил мне войти.
— В Главную башню Волшебства? — спросил Афафренфер.
— В его экстравагантные покои, — прояснила она. — Его дверь оказалась для меня заперта.
Она повернулась к Кэтти-бри.
— Твои старые знакомые, леди Авелиер и лорд Парис Ульфбиндер, ответили на мой вызов и привели меня в покои Авелиер для переговоров. Однако наш разговор был коротким, поскольку архимаг Громф был недоволен, что мне вообще позволили попасть в башню. Сильно недоволен. По его приказу Главная башня остаётся нейтральной в этой войне.
— Нейтральной?
— Да — это Громф нарушил поток волшебной энергии и закрыл порталы.
— Значит, он занял сторону противника, — сказала Кэтти-бри.
— Если верить лорду Парису, Громф это отрицает. Но дроу с демоническим войском и флот, который лорд Бревиндон Маргастер из Глубоководья привёл в Лускан, очень сильны. Громф ясно дал понять всем магам в Главной башне, что он сам — и они тоже, если желают остаться в живых и не покидать свой новый дом — не станут выступать против завоевателей. Мне он тоже не позволил остаться, поскольку одно моё присутствие могло нарушить его нейтральный статус.
— Они готовят катастрофу, — сказала Кэтти-бри. — Чума на их головы…
— Завоеватели держатся подальше от башни. Они не готовы сражаться с собравшимися там силами. Они попытались только раз — и поле вокруг башни усеяно следами той бойни.
— Если дроу одержат победу на севере, завоевание Главной башни станет лишь вопросом времени.
Пенелопа кивнула.
— А что сейчас с Лусканом? — спросил Афафренфер.
— Похоже, Лускан находится во власти старшего капитана Бревиндона Маргастера. В его полной власти — только Главная башня сохранила некоторую автономность.
— Он так быстро захватил город?
— Разношёрстный флот Лускана и почти все городские капитаны — пираты, — объяснила Пенелопа. — Сражение шло всего одну кровавую ночь и один день, но чувство преданность такого эгоистичного народа к представителям власти в Лускане переменчиво, как ветер. Судя по всему, они решили, что лучше присоединиться к завоевателям, чем сражаться с ними.
— И они просто преклонили колени? — спросил монах.
— Я бы не сказала, что они преклоняли колени. Но один лорд или другой… — ответила Пенелопа.
— Однако этого лорда, похоже, поддерживают дроу и демоны?
— И гноллы, — согласилась Пенелопа. — В его флоте было полно диких тварей — а теперь они заполнили улицы Лускана. Но не забывай о том, что до нападения власть в Лускане тоже принадлежала дроу.
— Джарлаксу и Бреган Д'эрт, — объяснила монаху Кэтти-бри.
— Так что они просто сменили одного капитана на другого, — сказала Пенелопа. — Причём, похоже, на более злобного — такого, кто позволит им и дальше пиратствовать и грабить. Не заблуждайся — главная претензия к старшему капитану Беньяго Курту, которую слышали Парис и Авелиер, заключалась в том, что он принёс в Город Парусов толику порядка и цивилизованности.
Кэтти-бри кивнула и беспомощно хмыкнула. Афафренфер с любопытством взглянул на неё.
— Джарлакс — не злая личность, — пояснила она. — Даже король Бренор одобрил тайную власть Бреган Д'эрт над Лусканом. Джарлакс жесток, но только когда это необходимо — и только с теми, кто этого заслуживает. Его целью было использовать интересы жителей Лускана против их обычных привычек.
— Показать им лучший путь, — сказал монах.
Кэтти-бри кивнула.
— Медленно. И к их собственному удовлетворению, когда оказалось, что торговля более выгодна и не так… опасна, как пиратство.
— Они считают, что обменяли дроу на лорда Глубоководья — достаточно порочного, чтобы принять их образ жизни, — сказала Пенелопа. — Однако Громф знает правду. Город скоро поработят беспощадные хозяева — или следует сказать «верховные матери»?
— Будь он проклят, — прошептала Кэтти-бри. — Коварный глупец.
— Подозреваю, что дело в страхе, а не в злых умыслах, — сказала Пенелопа. — Если верить тому, что я вытянула из Париса и Авелиер, Громф очень боится шторма, который пришёл к нему на порог. Не забывай, когда-то он был архимагом Мензоберранзана. Он понимает, какие силы задействовал Мензоберранзан. И воспринимает всё особенно остро — потому что в надизмеренческих коридорах и особняках Главной башни нашёл жизнь, о которой даже мечтать не смел.
Кэтти-бри вздохнула и устало уселась в мягкое кресло.
— Неважно, какие у него причины и что он чувствует — мы должны открыть эти ворота, — сказала она.
— Мы не можем.
— Отсюда — нет.
— Из Главной башни — тоже. Ты не в том состоянии, чтобы бросить вызов такому, как Громф Бэнр — и мы не сумеем собрать достаточно сил, чтобы убедить кого-то внутри выступить против него.
— Из Гонтлгрима, — пояснила Кэтти-бри. — Может быть способ открыть порталы и без участия Главной башни. Ты должна доставить меня в Гонтлгрим — срочно.
Пенелопа сомневалась.
— Ты только что с лёгкостью телепортировалась в Лускан и обратно, — заметила Кэтти-бри.
