Ознакомительная версия.
– Возможно, я читал испорченные книги, – с сомнением произнёс Меджмун. – Если это так, то поправь меня там, где я ошибусь. Правда ли, что, изгнав из рая согрешивших, бог велел им питаться всяким произрастанием, а мясную пищу позволил лишь потомкам Ноя после потопа?
– Так.
– Верно ли, что старший сын Адама исполнил божье повеление и в поте лица пахал землю, в то время как его брат стал пастухом?
– Авель нас овец ради шерсти и молока, – сказал Семён, вспомнив рассказы отца Никанора. – Мяса он не ел.
– Пусть так. Но он зарезал первородных от приплода и принёс в жертву всесожжения. И жертва была принята. Значит, он и был первым убийцей, а вовсе не Каин, мирная жертва которого была отринута.
– Каин принёс богу овощичек, какие поплоше, с гнильцой, – повторил Семён слова священника, – да и те отдал со стеснённым сердцем. Кому будет угодна такая жертва?
– Насчёт стеснённого сердца в писании ничего не сказано, а что с гнильцой, это ты соврал. Что первым вызрело, то и принёс. Но обрати внимание на другое... Когда Каин убил своего удачливого брата, бог немедленно благословил его. С этой минуты всякий поднявший руку на Каина подлежал сугубому наказанию.
– Вряд ли это можно назвать благословением, – горько усмехнулся Семён. – Тяжко жить, если не можешь даже понести наказания за свой грех. Вспомни Агасфера.
– Я всегда помню о нём, – Меджмун наклонил голову, – и думаю, так ли велик грех Вечного жида? Многие из совершивших куда большее нежатся в раю. Например – Иеремия.
– Я не знаю, кто это.
– Гест и Иеремия – разбойники, распятые вместе с Христом. Один из них, если верить словам сына божия, вошёл в рай первым из людей. А ведь вся его жизнь – сплошное злодейство. Каково тем, кого он замучил, смотреть на торжествующего убийцу из глубин ада? Ведь они умерли, прежде чем их коснулся свет христианства, и, значит, согласно твоему учению, горят в огне.
Семён молчал, подыскивая довод, но вместо того вспомнились вдруг бородатый Сеид и его хозяин – Мустафа Дуран. Сеид-баба был глуп, его жестокость была жестокостью зверя. Ласковый Мустафа был куда страшнее. А ведь окажись они на Голгофе во времена Христа, Мустафа, пожалуй, сумел бы вывернуться, вовремя напеть в Христовы уши и ныне пребывать среди праведников.
– Мне кажется, Библия – книга злых людей. За что господь убил Эзру? – Он немытыми руками коснулся ковчега, – быстро сказал Семён.
– Он не дал ему упасть, когда волы покачнули ковчег. Или ты считаешь, что было бы лучше, если ковчег завета валялся в дорожной грязи? За что была наказана жена праведного Лота?
– Она оглянулась, нарушив приказ.
– Вот уж великий грех – любопытство! Я думаю, всякая женщина повинна в нём. Почему же Авраам, торговавший своей женой, что во все века полагалось мерзостью, был благословлён рождением Исаака? А фараон, и без того обманутый бесчестным сводником, наказан вторично? Скажу так: нет грязи, которой не благословил твой бог, и нет такой жестокости, которой бы он не совершил. Все ли жители Содома были виновны? Неужели не было среди них невинных младенцев?
– Не было! – убеждённо заявил Семён. – У мужеложцев не бывает детей.
– Забавно! – усмехнулся проповедник. – Тогда этот город вымер бы сам собой, безо всякого пожара. А что, во времена потопа младенцев тоже не было? А дети Иова, убитые из пустой прихоти, их тебе не жалко? А племена и народы, населявшие землю обетованную, что сделал с ними Иисус Навин? Кстати, если земля обетованная принадлежит избранному народу, то что скажешь ты о нынешних временах, когда Палестина находится в руках магометан?
– Какая она обетованная... – горько выдохнул Семён. – Может, прежде была изобильной, а теперь – сушь да жара. Где в оны лета рай земной благоухал, там сегодня пустыня, и где кипела молоком и мёдом земля обетованная – ныне камень. Истинный рай – у нас на Руси. Видел бы ты Волгу – это река! А засечные боры у нас какие! А пашни!... А сады!... У моего отца яблонный сад вдесятеро против Гефсиманского сада. Смоквы, правда, не растут, зато сморода и берсень... сладкие...
– Верю, – неожиданно согласился Меджмун. – Даже в этой малости Библия солгала.
– Не солгала! Прежде было так, а теперь – иначе, вот и всё.
– И всё же много невинной крови пролил бог. – Меджмун неожиданно наклонился, выбросив руку к коптилке, ловко схватил за опалённые крылышки зелёного богомола, прилетевшего на свет из внешней тьмы. Насекомое билось, разводя зазубренные лапки, но ничего не могло поделать. – Гляди, – Меджмун поднёс руку к свету. – Вот самая богоугодная из малых тварей. Дни и ночи проводит она в молитве, даже когда пожирает своих жертв. Тебе никогда не приходилось наблюдать это существо? Это злой хищник, среди своих собратьев он, должно быть, пользуется славой людоеда. Но именно ему господь даровал милость молиться.
– Что ты хочешь сказать? – недовольно произнёс Семён. – Ругать гонимую веру много доблести не нужно. Но я давно заметил, что, красиво пороча других, ни один из проповедников не умеет сказать мудрого слова в защиту своей веры. Что можешь сказать ты, порочащий даже не церковь, а самого бога? Или ты считаешь, что прав тот, кто велел людям знать, даже вопреки воле создателя?
– А разве это не так?
– Да, это не так. Я бы не согласился стать верблюдом, но порой мне кажется, что если бы я с самого начала родился рабочим скотом, то был бы счастливей, чем сейчас. К тому же ты забываешь, что Ветхий завет был открыт людям в древние времена, когда нравы были иными. Затем пришёл спаситель и дал Новый завет, исполненный любви и прощения.
– О, конечно! – закивал Меджмун. – Новый завет далеко не так кровав, как Ветхий. Евреев к тому времени слишком много били, и они возжелали мира. Но вспомни смоковницу...
– Какую?
– Ту, на которой Христос не нашёл плода. Невинное дерево было проклято и засохло. А ведь оно приносило урожай в прошлые годы и могло бы принести плод на будущие.
– Дорого яичко во Христов день.
– То есть ты считаешь, что дерево злоумышленно оказалось пустым?... Но это значит, что у него есть душа и воля. Не сочтут ли твои священники ересью подобные измышления? К тому же, не могу припомнить, когда Христос приехал в Иерусалим?
– Вербное воскресенье, – сказал Семён по-русски.
– Этого я не понимаю. Но мне кажется, вошествие в Иерусалим состоялось не то в феврале, не то в марте. Каких плодов взыскалось сыну божию в это время?
– Господь говорил притчами... Под смоковницей следует понимать бесплодного человека.
– Прекрасно, Шамон-ата! Ты учёней улема. Значит, если некая женщина состарилась и стала бесплодна, её следует закидать камнями? А что скажут на это её дети?
Ознакомительная версия.
