Они продолжили путь все глубже и глубже в землю, а лестница становилась все умже. Флетчер порадовался, что Соломон решил остаться с Таиссой и Брисс. Его неуклюжие ноги ни за что не смогли бы совладать с крутыми ступеньками.
На пути вниз они проходили все больше комнат, каждая последующая меньше предыдущей. Первая была выдолблена в камне и полна остаточного пара, с медными трубами, обвивающими центральную трубу — что-то типа бани.
Следующее помещение было слишком темным, чтобы хоть что-то разглядеть, но Флетчер сумел различить контуры копий и мечей. Он решил, что это склад, полный оружия отца Отелло. Лестница стала настолько крутой, что Флетчеру практически приходилось карабкаться на ощупь в тусклом свете.
— Извини за лестницу. Понимаешь, она была создана для обороны. Лестница закручивается по часовой стрелке так, чтобы каждый, кто боем прокладывал путь вниз, мог сражаться только левой рукой и преодолевать одну ступеньку за раз. Гном в одиночку мог удерживать лестницу против тысячи врагов, если он что-то смыслил в воинском деле, — объяснил Отелло, стукнув по трубе, которая мешала воину-правше использовать меч. Она глухо отозвалась под костяшками Отелло, и Флетчеру показалось, что он услышал звук горячего воздуха, устремившегося вниз.
— Ваши дома всегда так построены? — спросил Флетчер, чувствуя подступающий приступ клаустрофобии, когда потолок коснулся его головы. Для того, кто привык к открытым просторам гор, это была некомфортная ситуация.
— Да, еще с давних времен. Мы думаем, что вначале это было задумано как защита против диких животных и орков, но со временем нам понравилось спать под землей. Тут внизу так тихо и мирно. Должен признаться, мне было тяжело спать на вершине башни, в продуваемой всеми ветрами комнате.
— Да… мне тоже, — сказал Флетчер, вспоминая вчерашнюю фигуру с моста.
— Пришли, — сказал Отелло, когда они достигли самого низа лестницы. Перед ними была большая стальная дверь, окруженная камнем, как будто она была вмонтирована прямо в почву.
— Даже если они выроют все вокруг, им придется прокладывать дорогу через камень, чтобы попасть внутрь. Папа очень серьезно относится к личному пространству. Есть много домов, внутри которых располагаются фабрики, производящие мушкеты. Но эта — особенная. Тут был собран самый первый мушкет.
Он ритмично постучал кулаком в дверь с разными интервалами, как будто отбил пароль. Через несколько секунд замки открылись с серией щелчков. Затем знакомое лицо показалась за открытой дверью.
— Атол! — воскликнул Флетчер, улыбаясь знакомому. — Отец Отелло — твой начальник? Я должен был догадаться по всем этим красивым ружьям.
— Что ты тут делаешь? — Лицо Атола выражало удивление и замешательство. — И тем более с Отелло?
— Это мой друг из Академии, — сказал Отелло, проталкиваясь в комнату. — Я хотел представить его отцу.
— Утред сейчас занят, Отелло. Лучше бы ты пришел в другое время, — предупредил Атол. — Подожди тут, Флетчер. Не думаю, что он захочет, чтобы ты заходил в мастерскую.
Гномы исчезли в комнате, оставив Флетчера заглядывать внутрь. Помещение было заполнено инструментами и грудами металла. В отличие от кузни Бердона, все было организовано с навязчивой тщательностью. От комнаты исходил жар, да такой, что Флетчер будто бы стоял в нескольких дюймах от костра. Откуда-то слышался приглушенный разговор, но Флетчер не мог разобрать слова из-за рева пламени кузницы. Затем раздался голос, напоминающий сам рев кузницы.
—ЧТО? — прогремел голос. — ГДЕ?
По комнате загрохотали шаги, и отец Отелло появился перед ним. Обнаженная грудь гнома была широченной, с мускулистыми руками, которыми он держался за косяк и закрывал вход в помещение. Рыжая борода, спускающаяся от подбородка, была разделена на две косы, достигающие талии, а его длинные усы свисали почти до живота. Толстый слой волос на груди блестел от пота в оранжевом свете пламени кузницы.
— Атол сказал, что ты спрашивал о работе в качестве моего ученика всего пару дней назад. — Гулкий и глубокий голос Утреда эхом отозвался в тесном пространстве лестницы. — Теперь я вижу, что ты сближаешься с моим сыном, прокладывая дорогу в нашу кузницу. Я не доверяю тебе ни капли.
Почувствовав угрозу, Игнатус завозился и показался из-под капюшона Флетчера. Флетчер сделал пару шагов назад. Его ввели в ступор выводы гнома. Но все же он понимал, как подозрительно выглядела эта ситуация.
— Клянусь, я не собирался приходить сюда. На севере я работал подмастерьем кузнеца. Я только прибыл в Корсилиум и искал работу! С Отелло мы познакомились, только когда я записался в Академию. Мне нужны ножны для меча, и ваш сын предложил отвести меня к доверенному кузнецу. Пять минут назад я даже не знал, что он из семьи кузнеца и что Атол здесь работает. Я пойду наверх. Примите мои глубочайшие извинения за беспокойство.
Флетчер поклонился и повернулся, чтобы уйти, но успел сделать только шаг, когда Утред откашлялся.
— Я был… поспешен в выводах. Мой сын хорошо разбирается в людях, так же, как и Атол. Но вначале мне нужно проверить твою историю и увидеть, на самом ли деле ты ученик кузнеца. Атол, спрячь инструменты для изготовления мушкетов и принеси для Флетчера один из маленьких молотков. Если он шпион, лучше узнать это сейчас и принять меры предосторожности. А пока покажи мне свой меч. Давненько я не видел качественный хопеш.
Флетчер достал меч и протянул его Утреду. В мясистых руках гнома он выглядел крошечным, больше как инструмент для срезания цветочков, нежели смертельное оружие. В Утреде было пять футов роста, для гномов это почти гигант.
— Тебе надо лучше за ним ухаживать. Когда ты в последний раз смазывал его или точил? — спросил Утред, поворачивая лезвие и так и эдак в тусклом свете. — Меч — это инструмент, такой же, как и любой другой. Я оставлю тебе промасленную ткань, чтобы завернуть его, пока ножны не будут готовы. Конечно, если твоя история подтвердится. Ухаживай за своим оружием, парень! Ты что, позволил бы своему демону голодать?
— Боюсь, я был небрежен в последнее время, — со смущением произнес Флетчер. Он едва ли вспоминал о мече с тех пор, как получил его, если не считать того раза при сражении с сэром Колдером. Когда он подумал о том, сколько времени и сил Бердон потратил, чтобы изготовить его, живот скрутило от чувства вины.
— Так, ладно. Атол уже должен был закончить, — сказал Утред, уходя с дороги. — Посмотрим, что ты умеешь.
Флетчер поморщился, когда раскаленный красный металл на наковальне снова медленно приобрел серый цвет. Каждый раз, когда он вытаскивал кусок стали из ревущего пламени печи, он остывал после всего лишь нескольких ударов молотком. Флетчер придал ему приблизительную продолговатую форму, но это совсем не походило на кинжал, который он намеревался выковать.
