'Это кто как сможет...'
Кажется, это кто-то сказал ему. Только что надо было смочь?
'Уши натирает...'
А это говорил уже он сам. Но почему натирало уши, а главное - чем? Совершенно не помнил.
Иногда ему представлялся соблазнительный танец трёх гурий. Гадриан чувствовал, что сам устремляется к ним, растворяясь в нежных взглядах и трепетных прикосновениях. Разум его плыл, а сердце размягчалось от этого.
Возможно, он путал какой-нибудь эротический сон с событиями в одном из кругов. Возможно...
А порой ему слышался девичий смех. Язвительный. Дразнящий. Близкий и неуловимо исчезающий.
Он даже оглядывался, в надежде увидеть насмешницу, и не находил её. Гадриану казалось, что с ним уже такое было. Он уже переживал эти чувства: обиды и горечи, досады и раздражения. В такие минуты принц становился замкнутым и несколько агрессивным.
Лишь юной принцессе Метаке удавалось отвлекать его от этих мыслей. О чём шептались кузен с кузиной, не знал никто во дворце, но эти разговоры возвращали Гадриана к жизни. Царица Ка-Дамас пыталась повлиять на сына, даже предлагала ему вступить в брак и забыться в объятиях юной жены.
- Мама, ты что, нас с Метакой не любишь?! - возмущение было фальшивым, но сам вопрос настораживал. Дамаска тревожно напряглась, глядя на улыбающиеся физиономии наследников. Сейчас они были похожи друг на друга как никогда. Видимо так повлияла на восприятие одинаковая мимика Гадриана и Метаки. Парень с девушкой переглянулись, и улыбки их стали более язвительными. Царице это не понравилось ещё больше, и она с содроганием ожидала, что же ещё скажет её сынок - затейник. - Так любишь или нет? - Настаивал на прямом ответе принц, а юная царевна согласно кивала, поддакивая его требованию.
- Люблю... - голос Дамаски вдруг охрип. Она облизала губы, демонстрируя не совсем приличное поведение, но обстоятельства диктовали свои условия. Царица понимала, что за столь шутливой формой разговора кроется очень важная тема, которую она давно считала решённой, но... - Почему вы это спрашиваете?
- А раз любишь, - радостный тон сына заставлял Дамаску нервничать всё сильнее, - то почему не поинтересуешься: хотим ли мы с Метакой пожениться?
- Если не хотите сейчас, то можно это сделать и позже... - царица взяла себя в руки. Голос снова стал глубоким и властным, взгляд уверенным. Вот только вся её царственность абсолютно не действовала на наследников.
- Мама, ты же прекрасно поняла, что мы не хотим жениться совсем, - как-то устало это прозвучало из уст Гадриана. Юноша подошёл к матери, обнял её за плечи и поцеловал в щёку. Он мог так себя вести, он всегда равнодушно относился к этикету, дворцовым манерам и правилам поведения. Он поступал так, как чувствовал. И был этим очень похож на свою родительницу. - Мы не испытываем друг к другу тех чувств, которые должны испытывать супруги!
- Не все супруги...
- Не делай нас несчастными! - Гадриан не дал ей договорить. - Ты сама знаешь, что испытывают люди, разлучённые со своими возлюбленными!
- Ты успел кого-то полюбить? - Дамаска изогнула бровь. Этим нехитрым движением она спросила у сына гораздо больше: 'А она тебя достойна?.. Ты уверен, что это любовь, а не влюблённость?.. Почему скрывал это от меня?..'
- При чём тут я?! - возмутился принц.
- А кто?.. Погоди... Метака?!
Гадриан, как только вернулся из Ка-Рфы, сразу же отправился к Ассандру. Ему было о чём поговорить со старшим братом. Точнее: о ком. Но крон-принц встретил его весьма недружелюбно.
- Зачем ты вернулся?
- Вот те на... - протянул Гадриан, ожидавший совершенно другого приёма. - Три месяца не виделись... я соскучился, а ты!..
Ассандр смутился, но больше оттого, что не смог сдержаться, скрыть свои истинные чувства, надеть маску великодушия и приветливости. Ведь младший брат не виноват, что так решили его родители.
- Прости... Я... рад тебя видеть... - Спокойствие крон-принцу давалось с трудом. В его ушах набатом билась фраза, мимоходом брошенная отцом: 'Гадриан, скорее всего, останется в Ка-Рфе. Дамаска думает о свадьбе...' Он знал, что когда-нибудь это случится, но не думал, что так скоро. И ещё: они были так похожи... - Как там... Дамаска?
- Ты хотел сказать: Метака? - осторожно поинтересовался Гадриан, с интересом наблюдая за реакцией Ассандра. Он не ошибся. Крон-принц чуть вздрогнул и по его лицу пробежала тень отчаяния. Младший брат не хотел, чтобы старший испытывал подобные муки, и поспешил того обрадовать: - Она передаёт тебе привет и письмо!
- Письмо? - Ассандр сначала с недоверием, потом с надеждой посмотрел на Гадриана, взял у него конверт, перевязанный тонкой золотой лентой, прижал его к губам, вдыхая терпкий запах мускуса. - Надеюсь, это не приглашение на свадьбу... - тихо пробормотал крон-принц, торопливо вскрывая конверт.
- Да я и сам не знаю! - отшутился Гадриан, присаживаясь на диван, пока старший брат читал послание из Ка-Рфы.
- Этого не может быть!.. - Ассандр дочитал письмо и с восторгом уставился на младшенького, который принял горделивую позу и важно надул губы. - Как тебе удалось переубедить царицу?!
- Кому царица, а кому и мать родная, - важно пробасил Гадриан, и тут же расхохотался, весело и задорно. - Ну, так что насчёт свадьбы?
- Согласен! - радостно закричал Ассандр, и принялся скакать по комнате забыв о правилах приличия, о своём статусе, и о своём возрасте, наконец. - Погоди... - он замер посреди кабинета, тревожно глядя на брата, - если Метака будет жить у нас... то, кто будет наследницей Ка-Рфы?
- Ох... - Гадриан принял позу мыслителя, изобразил титаническую работу мозга, помучив, таким образом, Ассандра пару долгих минут, и только потом доложил: - А пусть они заведут новую...
- Кого новую?.. Наследницу?
- Ага.
- Дамаска и отец?
- Ага.
- Ты ей это предложил?
- Ага.
- Наглец!.. И что?
- Задумалась... Согласилась... Но наглецом назвала, прямо как ты!
***
*** Часть 5
Воздух Порт-Марина был пропитан запахом карболки. Лечебница в приграничном городе была небольшая, всего на двадцать коек, а раненых были сотни. Градоправитель отдал под лазарет здание городской управы, школу, даже собственный особняк, приютившись с семьёй на время у родственников. Многие горожане последовали его примеру. Те, у кого места было мало, или самим некуда было идти, брали по одному - два раненых и выхаживали их. Город превратился в огромный госпиталь. Но мест для всех всё равно не хватало. Зачастую, раненые лежали прямо под деревьями в садиках и скверах на походных раскладушках, а то и на парковых скамейках. Благо время года и погода позволяли пока обходиться без крыши над головой. Лекарский корпус не справлялся с работой и многие жители города в меру сил и умения помогали ухаживать за покалеченными воинами. Но даже общих усилий не хватало, чтобы выходить всех. Солдаты умирали. От отсутствия нужных лекарств, от заражения крови, от нехватки перевязочных материалов, от бесконечной боли, от скудного рациона.
