Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая

Когда солнышко отцепилось от верхушки ели и решило покатиться дальше по небосводу — устали все. Коттин принял решение — он зашёл за дерево, отцепил флягу, сделанную из маленькой круглой тыквы, проглотил пару глотков чего-то терпкого. Ворон вытянул шею и чуть не свалился с ветки, в ужасе закрыв глаза — молодчик превращался в страшного оборотня, врага всех птиц — большого Кота с длинными когтями. От страха ворон чуть было не заорал, но, вцепившись лапками в ветку, заставил себя замолчать. Прадедушка рассказывал про такое существо, и ворон почувствовал себя очень неуютно — он попал между равновеликих волшебных сил. Как бы пух и перья не полетели вместо должности Учёного Ворона. Вот оно как — учёным-то быть.

Кот полез по стволу, ловко цепляясь когтями, тихо мурлыча и сверкая зелёными глазами. Ворон, сжимая добычу, мелкими шажками отступал к краю ветки, коготки хватались уже за длинные сосновые иголки — ветка была толщиной со спицу. Кот лёг пузом на ветвь, пополз к ворону, но испугался — ветка закачалась, затрещала. Ворон молчал, и Кот заворчав, отступил. Так повторялось несколько раз, но Кот каждый раз начинал бояться — падать высоко, коты не расположены к полётам. Страшный зверь что-то ласково пел, мурлыкающая трель лилась сквозь его острые зубы — но, ворон только усмехался, щурил глазки, клюв не открывал. Наконец Кот слез с дерева, погрозил птице лапой, отряхнулся, зашёл за дерево, вскоре вышел оттуда бледным человеком. Ворон едва не захохотал своим вороньим смехом, но вовремя спохватился.

— Вот ведь ворьё! — заорал Коттин, — Только волшебное вино переводить! Правильно этих наглых птиц назвали — ворон, вор он и есть.

Пернатый покачал головой. Итак, молитвы, ласковые уговоры, шишки и длинные котовьи лапы цели не достигли. Плюясь и ругаясь на позабытом шипящем языке, Коттин велел молодым уйти с поляны, спрятаться за кусты и не подсматривать. Стефан взял Мишну за руку, они медленно пошли к заиндевевшему лесу, выворачивая уши, чтобы услышать — что там происходит?

— У тебя есть карман внутри накидки, — тихо и монотонно прошептал Стефан, чтоб ни услышал бывший Кот.

— У какой девушки нет кармана, интересно? А куда же зеркальце прятать?

— У тебя есть зерцало? — загорелся юноша. — Давай, доставай — посмотрим немного, что там…

— Господин Коттин сказал ведь — не подглядывать, — засомневалась Мишна. — Узнает, осердится! Хотя зеркальце-то маленькое…

Мишна достала бронзовый, тщательно отполированный кружок в оправе, от его поверхности сразу же отскочил солнечный зайчик, ускакал на облака. Молодые уставились в зеркало — видно было мутно и искажённо, как из-под воды, сквозь рябь мелкой волны. Тесно прижавшись розовыми щеками, вытирая рукавами поверхность от воды, Стефан и Мишна увидели, как господин Коттин что-то говорит ворону, а тот недоверчиво посматривает на странника, естественно, не разевая клюв. Коттин что-то доказывает, злится, разводит руками — ворон тупо вертит головой. Молчит. Наконец, Коттин, оглянувшись, что-то показывает ворону — и тут раздаётся громкое ошеломлённое: Каррррр!

Коттин, радостно заорав, бросается к волшебному колечку, ложиться на него грудью, ворон от ужаса закрывает крыльями голову.

Молодые завизжали, согнувшись пополам, повалились в снег, долго там рыдали от смеха, размазывая по щекам дорожки, проложенные слезами. Одна из нелепых шуточек странного существа сработала.

Пока Коттин дремал, прислонившись к шершавому стволу старой ели, Стефан осторожно раздвинул разлапистые ветви, прятавшие путников, посмотрел в небо.

— Иди сюда, погляди, — одними губами прошептал он, обращаясь к Мишне. Снаружи что-то тихо шуршало, хлопало в быстром полёте крыльями. Девушка, вытянув шею, посмотрела сквозь зелёные веточки — над лесом летела стая давешних воронов, только во главе их бултыхалась большая ступа, в которой стояла женщина, рассматривая лесные дебри.

— Вот она, эта Древняя колдунья, о которой нам говорил господин Коттин. И вправду, молодая. Но это волшебство. Она, видать, тоже бессмертная, как и он, — девушка кивнула на дремлющего странника. Тот почуял движение и звуки, открыл светло-серые холодные глаза, потянулся к рукоятке меча.

— Что? Уже летят?

— Вороны показывают дорогу. Видать, ведьма знает, что волшебная вещица вернулась к хозяину. Полетели к той сосне…

— Думаешь, Баба Яга такая глупая?

И действительно, стая, захлопав крыльями, расселась по прозрачным кронам берёз, а ступа, нырнув пару раз передом, опустилась на полянку.

— Эй, вороны, ищите его по всему лесу! Он идёт к избушке и у него волшебное кольцо! Может быть, он даже умеет им пользоваться!

Вороны сразу же взлетели, зашумели, заглядывая под каждую ель. Один чернокрылый сунулся меж колючих веток, стал с любопытством вертеть головой, блестя чёрными бусинками глаз. Вдруг открыл клюв, заорал… Старая ведьма, которую чудь называла Бабой Ягой, обернулась, молодо выпрыгнула из ступы, направилась к дереву быстрым шагом.

Стефан крепко сжал руку девушки, та задрожала, дёрнулась, попыталась вырваться и убежать. Бывший Кот лихорадочно рылся в заплечном мешке, отложив в сторону меч и лук, видимо, справедливо рассудив, что при встрече с Ягой такое оружие не понадобится. Потом он что-то надумал, забросил мешок за спину.

— Бежим, она нас нашла, — закричала Мишна, выдернув руку, и поднырнула под хвойный занавес красавицы-ели. Стефан дёрнулся за ней, но, увидев, как неловко, на четвереньках бежит девушка, пытаясь скрыться в вечнозелёной хвойной поросли, а сверху кричат вороны, не давая Мишне скрыться, бросился вперёд, заметив краем глаза, что странник вдруг исчез. Это настолько поразило юношу, что он, уже выскочив на поляну, остановился, повернулся к Яге спиной, заглянул под еловую юбку. Да, древнего Кота там не было — он исчез вместе с мешком, мечом и шляпой пирожком. Дикий вопль бойца, возникший было в глотке Стефана, вдруг затих сам собой, энергия, распиравшая его, ушла в землю, или в небо — а, может быть, спряталась обратно в горячее сердце.

Стефан повернулся и встретился с карими глазами молодой ведьмы:

— О, добрый молодец! В гости не заглянешь? Про Кота Баюна не расскажешь? Я тебя накормлю, напою, да и спать положу!

Проклиная коварного Кота, беспокоясь о Мишне (крики воронов затихали вдали), добрый молодец посмотрел в горячие глаза ведьмы, услышал внутренним слухом где-то далеко-далеко тихую песню, которая звала его, успокаивала, убаюкивала, ему стало хорошо, тепло, спокойно… и он покорно полез в ступу.

— Ну, что вы на меня уставились! Конечно, я испугалась! Вы что, думаете, я каждый день вижу, как Баба Яга на ступе летает?