Наш разговор, начавшийся с "окажи мне одну услугу" и закончившийся на "за тобой должок", продолжался меньше минуты. Начальники опергрупп, все это время старательно не смотревшие в мою сторону, помрачнели еще больше. Возможно, это была неприязнь, которую испытывают работающие день и ночь люди к тем, кому хлеб достается легко, и здесь они были правы — да, они пахали, а я сидел в кресле.
— Его убили, — сказал я, закончив говорить с французом, — уже после того, как вы определили ауру, получили данные и объявили его в розыск.
— Конечно, это не совпадение, — согласился Поттер. — Но все равно он не обязательно с ними.
— Не обязательно с ними, но мог быть знаком. Вы когда‑нибудь находили предметы, которые он похищал?
— Однажды, но не мы, а маггловская полиция. Несколько ювелирных украшений, не магических, у маггла. Похищены были в Канаде, лет восемь назад. Вряд ли канадцы раскрутили цепочку передачи.
— Тогда я хотел бы взглянуть на тело, когда оно прибудет.
— А с лесом ваши люди уже управились? — негромко процедил один из оперативников.
— Управились, — ответил я, возвращая Поттеру планшет.
Через час мы стояли в одной из дальних комнат аврората, куда вел холодный полутемный коридор, а у входа сидел человек в Темных Очках. Француз выполнил мою просьбу без труда и с удовольствием, еще больше ухудшив свою репутацию среди тамошних чиновников и ничуть из‑за этого не огорчившись.
Комната, защищенная множеством заклятий, предназначалась именно для такой работы — магической патологоанатомии, физического и нефизического вскрытия, и, судя по знакам на стенах, на полу и на потолке, для допросов мертвых. "Кто тут занимается Темным искусством?", думал я, оглядывая собравшихся вокруг каменного стола, где лежала покореженная клетка с мертвым анимагом. Точно не Поттер, и не эти два парня, которые избегали на меня смотреть, считая, что Легиону тут делать нечего, пусть даже его представитель и учился вместе с их начальником. Возможно, женщина, что встретила нас в морге и стояла сейчас рядом со мной, спокойно рассматривая клетку и лежащее в ней тело; или бритый наголо мужчина, сидевший поодаль на высоком стуле у второго такого же стола.
— Давайте начнем, — предложила женщина и взглянула на Поттера. Тот кивнул, и женщина указала палочкой на тело, которое не просто лежало на дне клетки, но частично срослось с ним во время аппарации. Женщина не произносила заклинаний вслух, из ее палочки не вырывалось никаких эффектных молний, свечений, дымков и искр, но все мы знали, что работа идет, и следили не за ней, а за клеткой и вплавленным в нее телом.
Однако с телом ничего не происходило. Спустя минуту женщина опустила руку.
— Я посмотрю, — негромко произнес мужчина, слезая со стула. Мы с женщиной посторонились, и он встал между нами.
Мужчина коснулся клетки своей палочкой, и я обратил внимание на ее черный цвет — эбеновое дерево, невероятная редкость и настоящая драгоценность. Тело анимага и пластиковое дно начали разделяться, и вскоре труп обрел свободу, хотя частично утратил форму.
Мужчина открыл клетку и вытащил крысу за хвост.
— Мы ничего не получим, — констатировал он. — Тело выглядит нормальным, но на самом деле оно обезвожено, органы мумифицированы, остаточные поля отсутствуют. Это просто куча неактивных молекул. Оно даже не разложится.
— Ничего себе, — пробормотал Поттер. — Значит, его убили, превратили в инертную массу, а потом зачем‑то подбросили французам?
Мужчина посмотрел на меня.
— Может, у Легиона на такой случай есть какие‑нибудь решения?
— Нет, — я покачал головой. — На такой — нет.
Оставив тело анимага на столе, мы молча вернулись назад, в конец коридора у ложного окна. Люди, которых я видел в соседней комнате, продолжали о чем‑то совещаться.
— Хотя анимаг оказался неразговорчив, кое‑что мы все‑таки узнали, — сказал Поттер. — Над нами кто‑то посмеялся, и этот кто‑то — внутри. Вопрос: на каком этапе он подключился — до расшифровки ауры или когда мы объявили американца в розыск?
— Вы объявляли его в розыск по всей Европе, но он не будет бежать в страну, накрытую Сетью, — ответил я. — Они убили его там, где можно использовать такие заклинания, не боясь быть пойманными, а это полмира — Ближний Восток, Африка, Восточная Европа, я уже не говорю о России…
— Ты это к чему?
— К тому, что надо идти от обратного. Понять, почему они выдали нам труп. Они могли этого не делать, и вы бы продолжали искать американца, пока он тихо–мирно лежит в земле.
Поттер посмотрел на часы.
— Хорошо. Мы подумаем. Если хочешь, подумай и ты. Спасибо, что зашел.
— Не за что, — ответил я.
Оперативники встали из‑за стола одновременно со мной.
— Я тебя провожу, — сказал Гарри.
Дойдя до выхода, мы остановились в холле у лифта, рядом с диваном и раскидистой пальмой в углу.
— Слушай, — нерешительно проговорил Поттер, — я тут, в общем… хотел бы еще раз напроситься к тебе в гости.
— Гарри, в любое время. Дом открыт, пароля нет, защита сигнальная — я только узнаю, когда ты войдешь. Если решишь погостить, захвати с собой еду: мы вычистили все, что было.
— Нет, я не погостить, — Поттер наморщил лоб, словно досадуя на себя за такую слабость. — Он из головы у меня не идет, даже не знаю, почему. Вроде все должно было как‑то устаканиться за эти годы, ан нет… Ну а ты? У тебя к нему нет вопросов?
— Я борюсь с вопросами, — усмехнулся я. — Для начала надо выяснить, что там в Отделе Тайн. Может, он наврал?
Поттер с тоской посмотрел в сторону коридора.
— И не надейся. Он не врал. Для нас с тобой это было бы слишком просто.
— Ты удивился? — спросил Риддл.
— Нет.
— Линг, а ты вообще удивляешься? Тебя можно удивить?
— Конечно. Например, когда Мадими сказала, что ты испугался, я был удивлен.
— Да, твоя змея… — Риддл усмехнулся. — Могу я задать вопрос?
— Ты уже задал. Я тебе отвечу: в школе на меня напал патронус. Лесные змеи спасли мне жизнь.
— Понятно. — Риддл отвернулся и посмотрел на берег, уходящий к мысу. Дверь дома была открыта настежь, и портрет мог видеть часть моря и берег. Я стоял в дверном проеме, глядя то на Волдеморта, то на беспокойные волны.
— Значит, ты считал меня бесстрашным?
— Нет, не считал. Ты боялся смерти, и меня это разочаровывало.
— А ты бы хотел, чтобы я ничего не боялся, — понимающе произнес Риддл. — Увы, Линг, я не твоя ролевая модель. Я действительно боялся — смерти, небытия… Поттера, который нес мне эту смерть и небытие… Скажи, а Дамблдор испытывал страх?
— Неужели тебе сейчас есть до этого дело?
— Мне есть дело до тебя, — ответил портрет. — Я вижу, в твоей жизни что‑то происходит, что‑то серьезное и плохое, раз ты идешь на крайние меры, но даже мне сложно представить, в чем дело. Я спрашиваю потому, что Дамблдор имел возможность влиять на тебя гораздо сильнее и дольше.
