Тай ехал этой же дорогой, направляясь на запад, к Куала Нору, два года назад. Но тогда у него было странное настроение, — он горевал, ушел в себя, — и он не обращал внимания на землю, по которой ехал. Оглядываясь назад, он мог сказать, что начал ясно соображать, что делает и что намерен делать, только после того, как проехал крепость у Железных Ворот, потом выехал из длинного ущелья и увидел озеро.
Теперь ему надо стать другим человеком.
Весенняя Капель столько раз предостерегала его об опасностях дворца Да-Мин, мира придворных и мандаринов, — а теперь ему еще надо учитывать армию и военных губернаторов.
Кто-то хотел видеть Шэнь Тая мертвым, и хотел этого еще до того, как он получил сардийских коней. Он не сможет их сохранить, Тай понимал это. Только не в таком мире. Проблема в том, что с ними делать, и — до этого — как оставаться в живых достаточно долго, чтобы когда-нибудь забрать их на тагурской границе?
Он дернул поводья Динлала, и большой конь без труда догнал едущую впереди каньлиньскую женщину-воина. Солнце светило у них за спиной, заливая долину. Почти пришло время остановиться на ночлег. Они могли снова разбить лагерь или остановиться в одной из деревень. Тай не знал точно, где расположена следующая почтовая станция.
Вэй Сун не повернула головы, когда он подъехал к ней. Только сказала:
— Мне было бы спокойнее за стенами, если вы не возражаете.
Это из-за лисы, догадался Тай. На этот раз он не стал шутить. В нем еще жили мрачные воспоминания этого долгого дня, он слышал запах гари на северном озере.
— Как скажешь.
На этот раз она подняла глаза, и он увидел в них гнев.
— Вы мне делаете одолжение!
Тай покачал головой:
— Я тебя слушаюсь. Я ведь нанял тебя для защиты. Зачем нанимать сторожевого пса и лаять самому?
Это не было рассчитано на то, чтобы ее успокоить, но ему и не хотелось этого делать. Он даже слегка пожалел, что нанял ее. Солдаты из крепости наверняка обеспечили бы ему достаточную охрану. Но он ведь не знал тогда, что ему дадут военный эскорт.
В этой женщине оказалось больше… личности, чем он ожидал. Ее выбрала Весенняя Капель, необходимо подумать об этом. По-видимому, ему о многом стоит подумать.
Он произнес:
— Ты так и не сказала мне в ту ночь, — если Капель что-то знает и рассказала тебе, — о том, почему кто-то послал каньлиньского воина убить меня?
Слабый вопрос… Она бы ему уже сказала, если бы знала сама. Он ожидал замечания по этому поводу, но не дождался.
— Фальшивого каньлиньского воина, — напомнила она ему задумчиво. Потом прибавила: — Если госпожа Линь Чан и знает, то мне она не сообщила. Впрочем, не думаю, что знает и она. Ваш друг нес вам какие-то известия, и мне кажется, вы не должны были их услышать.
— Нет, — покачал головой Тай. — Здесь нечто большее. Иначе Яня убрали бы раньше, чем он до меня добрался. Было бы легко убить его по дороге. Они были одни.
Вэй Сун бросила на него быстрый взгляд:
— Я об это не подумала.
— Они не хотели, чтобы я остался жив и начал действовать под влиянием того, о чем он мне хотел сообщить, если я узнаю об этом другим способом.
Она все еще пристально смотрела на него. Тай внезапно улыбнулся:
— Что? Тебя поразило, что я могу подумать о чем-то, о чем не подумала ты?
Женщина покачала головой и отвела глаза. Глядя на нее, Тай почувствовал, что у нее испортилось настроение. Шутка показалась плоской. Он произнес, не совсем понимая, почему он ей доверяется:
— Он был моим добрым другом. И никогда в жизни не причинил никому вреда, насколько мне известно. Я хочу узнать, почему он погиб, и что-нибудь сделать.
Она снова повернула голову и посмотрела на него:
— Возможно, вы не сумеете ничего сделать. Это зависит от того, что вы узнаете.
Тай прочистил горло:
— Нам лучше поскорее выбрать деревню, если ты хочешь договориться о ночлеге.
Настала ее очередь улыбнуться, словно бы про себя:
— Посмотрите вперед.
Тай так и сделал.
— О! — воскликнул он.
Впереди местность слегка повышалась. Он увидел, что дорога расширяется, в ней стало три полосы — среднюю традиционно оставляли для императорских всадников. Вдалеке он едва различал стены довольно крупного города, освещенные заходящим солнцем. Над ними развевались знамена.
Чэньяо. Они приехали. А ближе к ним, рядом с дорогой, Тай увидел небольшую группу людей, которые явно их ждали. У них были лошади, но они спешились в знак уважения. Один из них, официально одетый, поднял руку в знак приветствия.
— Вас встречают за стенами, — прошептала Вэй Сун. — Это большая честь. Из крепости у Железных Ворот послали курьера с сообщением о вашем прибытии.
— Кони, — сказал Тай.
— Ну, разумеется, — ответила Сун. — Вероятно, вам придется встретиться с военным губернатором и префектом, прежде чем вы сможете пойти и найти женщину. Мне очень жаль…
Он не смог придумать достойной отповеди и тоже поднял руку в ответном приветствии тем, кто их ждал. Они тут же поклонились, все сразу, словно его жест пригнул их вниз, наподобие марионеток в уличном театре.
Тай набрал в грудь воздуха и выдохнул его. Началось…
Можно подумать, что все самые прекрасные и талантливые певицы, куртизанки, способные разбить сердце мужчины или довести его до экстаза такими способами, которых он и вообразить себе не мог, должны жить в Синане, ослепляющем весь мир богатством и дворцом у северных стен.
Это обоснованное предположение, но не соответствующее действительности. Торговые и стоящие на берегах каналов города могли также прославиться и завоевать славу по самым разным причинам, и одной из них была утонченность и мастерство их женщин. У юга были свои собственные традиции в вопросах любви, уходящие корнями еще в Четвертую династию, и некоторые из них — настолько извращенные, что их обсуждали только шепотом или после хорошей выпивки.
Конечно, северо-восток в этом смысле был пустыней: солдаты и маркитанты в продуваемых ветрами крепостях у Длинной стены, суровые города (тоже продуваемые ветрами), где правила аскетичная аристократия, считавшая последние три династии недавними пришельцами, едва достойными их внимания.
Чэньяо, однако, находился на другом конце империи, и через него проходил Шелковый путь, переходящий в имперский тракт, по которому торговцы и товары попадали на базарную площадь и в квартал удовольствий процветающего, оживленного города.
Чэньяо, лежащий так далеко на западе, также прославился сардийскими девушками — светловолосыми, голубоглазыми и зеленоглазыми богинями из-за пустынь, которые пользовались большим спросом в Катае Девятой династии.
