— Тобой даже могут завладеть, — сказал Асмодеус с ноткой надежды в голосе.
Торн злобно посмотрел на него и тот сделал два шага назад.
— Ну, вот он бы смог, — пробормотал Асмодеус.
Ник непонимающе уставился на Торна.
— Не переживай, наркотики и алкоголь, пробуждения в собственной моче и блевоте, или то что я сойду с ума, не светят мне в будущем. Да я и не планирую это делать. И я все еще не знаю, кто ты.
Лицо Торна застыло.
— Забудь об Амброузе, я именно тот, кем ты не хочешь становиться. Если хочешь бесплатный совет, а я знаю, что все хотят, — сказал он саркастически, — Перестань заботиться о ком-либо, кроме себя. Если будешь это делать, проиграешь. Ты никогда не сможешь расслабиться, и у тебя будут уязвимые места, которые остановят тебя и поставят на колени.
Он наклонился вперед, так что их носы почти соприкасались.
— Всегда ставь себя на первое место, парень. Из всех моих сожалений, а их скопилось много, уж поверь мне, об этом я сожалею больше всего. Самые глупые ошибки в твоей жизни случаются из-за твоего выбора, который ты делаешь, пытаясь защитить любимых.
— Ух ты, спасибо, Мистер Позитив, — сказал Ник с наигранным энтузиазмом. Этот совет был полностью противоположен совету матери, которая считала, что нельзя жить счастливо ни о ком не заботясь. Для нее это был смысл жизни. Завязывать отношения. Ставить кого-либо выше себя.
«Без этого, Ник, мы просто куски мяса, ожидающие освобождения от таинства жизни. Ты никогда не познаешь истинное счастье, пока не найдешь достаточно людей, ради защиты которых готов умереть».
Ник похлопал Торна по спине.
— Так рад, что появился ты со своим солнечным характером и мыслями, чтобы подбодрить меня, ведь я сегодня чувствую себя еще недостаточно дерьмово. Спасибо, Мистер Солнышко.
Торн закатил глаза.
— Не слушай меня. Отлично. Плевать. Я тоже не слушал, и видишь в какое чудесное, уютное местечко меня занесло, — он обвел рукой зловещую дыру, в которой они находились. – А насчет солнечного света…у нас его тут нет. И меня не перестает удивлять, так это объяснение кому-либо чего-либо в малейших деталях. Ты им говоришь, как нельзя делать, чтобы быть счастливым и успешным, а они все равно поступают по своему. Они не слушают. У них находится больше оправданий, чем у особо опасного преступника в тюрьме. Завораживает… Раздражает, но завораживает. Ты можешь подвести демона к воде, но не сможешь заставить его помыться.
Вздохнув, Торн оглядел комнату, затем вернулся к Нику.
— А сейчас мы должны вытащить тебя отсюда, пока кто-нибудь, кто не является другом ни тебе, ни мне, не увидел тебя. – Он со значением посмотрел на Асмодеуса. – И никто не собирается никому и не чему по ту сторону от этой магической стены, рассказывать, что ты был здесь. Нет, если не хотят увидеть уродливую сторону моего характера.
Асмодеус шумно сглотнул.
Ник был готов заговорить, как кто-то забарабанил в дверь. Громко. И судя по звуку, этот кто-то был большим.
И вероятно, уродливым.
— И посмотри, нам везет, и они уже здесь, — Торн похоже прорычал проклятие, но язык, который он использовал был незнаком Нику.
В долю секунды, Торн уже был в чешуйчатой броне, с шипами от плеч до локтей. Он посмотрел на Ника.
— У тебя ведь нет стоящих способностей, так?
— Как раз наоборот, собрат мой. Я умею раздражать взрослых лишь десятью словами, или меньше. Иногда мне даже говорить не нужно. Я просто захожу в комнату и это выводит их из себя.
— Вижу, — сказал Торн сухо.
Ник замер, когда и на нем появились доспехи.
— Что это?
— Если они пройдут мимо меня и Асмодеуса, который либо будет сражаться со мной, либо будет распотрошен у моих ног, то будем надеяться, что это не позволит утащить тебя туда, куда ты не хочешь идти.
Прежде чем Ник успел попросить его разъяснить, дверь распахнулась.
Торн выпустил шар огня в грудь высокого черного пятна. Асмодеус встал напротив Ника за Торном.
Асмодеус послал Нику усмешку через плечо.
— Будем надеяться, что они обойдутся только этим большим парнем, да?
— Где Адариан? – прошипело пятно.
С руками, полными огня, в буквальном смысле, Торн стоял наготове, но в чудовище его не выпустил.
— Ты упустил его.
— Я его чую, он тут.
Руки Торна засветились ярче.
— Ты его видишь? А теперь убирайся, пока я не решил ответить своей атакой на твою.
— Я чую его, — настаивал тот. Он нюхал воздух, как ищейка. Затем замер, и повернул свои темные глаза на Ника.— Это ты!
И когда понесся вперед, загорелся.
Завизжав, он упал на землю и стал темным пятном у ног Торна.
По лицу Торна и тому, как тот принял позу, воина, готового к смертельной схватке, было очевидно, что это не он вызвал спонтанное возгорание демона.
Из сожженных останков демона, выросла блестящая, прозрачная тень. Она становилась все больше и больше, сгущаясь, пока не сформировала тело человека. Мускулистый и сильный, он был обладателем каштановых дредов. Его дреды были покороче, чем у Врена, и более привлекательными, скорее всего потому, что в отличии от Врена, он не выглядел социопатом. У него были резкие, угловатые черты лица, большая их часть была скрыта за черными солнцезащитными очками. В своей черной одежде, он пугал даже больше, чем убитый демон.
Но самым странным было то, что появилось в голове Ника, когда он посмотрел на новичка. Он увидел его на черной лошади, в зеленовато-серебрянных доспехах, которые дрожали, как живое существо. Он радостно держал покрытый кровью флаг, и слал беды всем, где бы не проезжал.
Что за…
— Бейн, — поприветствовал Торн, лишь немного расслабившись. В этот момент, пламя в руках стало дрожащим язычком. – Чем обязаны подобной честью?
Бейн вытер свои ноги о тлеющие останки убитого им демона.
— Я учуял Стража Грани, и заинтересовался, что тот делает здесь, ведь это не его вотчина, – он повернул свою голову в сторону Ника и злобно улыбнулся. – Теперь, я все понял. Так это малыш Малачай, которого учит Грим. Интересно…
Ник посмотрел на Торна, пытаясь понять друг это или враг. Реакция Торна абсолютно ничего не разъяснила.
Пока пламя в его руках не исчезло полностью. Он провел рукой от Бейна к Нику.
— Ник, познакомься с Бейном[20].
Интересное имя.
— Бейн? – спросил Ник. – Что, тебя родители не любили?
Бейн издал дьявольский смешок.
— Не очень. Но все нормально. Поэтому не пришлось оплакивать, после того, как я их убил.
В словах не было угрозы, но все же…
