На пятый день пути Амариллис попала в ловушку. Она обходила поваленное дерево и успела расслышать тонкий свист… и тут же на ее ногу обрушилось бревно. Коротко вскрикнув, девушка упала. На ее хоть какую-то удачу ловушка оказалась рассчитанной на некрупного зверя и бревно, хоть и пребольно ударило, все же не переломило ногу. Плача от боли и испуга, Амариллис вытащила ногу из-под бревна, отползла подальше и осмотрела лодыжку.
— Опухнет скоро… идти не сможешь. — Голос, низкий, похожий на ворчание, доносился откуда-то снизу. Амариллис вздрогнула, оглянулась… Поодаль, опираясь на копье, стоял человечек — ростом с кошку, вставшую на задние лапы, с волосами, стоящими дыбом, будто иглы, с личиком, похожим на шишку — темным и рябым, но вполне дружелюбным. Глаза смотрели сочувственно и серьезно.
— Придется… — Растерянно ответила Амариллис. — Я должна… А вы кто?
— Я-то? — Человечек улыбнулся. — Я Моховик буду. А ты?
— Я Амариллис. — Девушка стерла с лица слезы, попыталась приподняться и с коротким стоном опустилась наземь.
— Я ж говорю — не сможешь.
— Ничего, как-нибудь. Вот посох возьму, полегче будет.
С посохом Амариллис, действительно, смогла встать и даже сделать несколько шагов. Но каждый из них давался ей с трудом и болью.
— Далеко ты так не уйдешь. Говорил я Ежовичу, не ставь ты тут ловушку… Куда ты так торопишься, цветочек?
— Я? Не знаю… — У Амариллис опустились руки. — Не знаю.
— Из дому, что ль, сбежала?
— Выгнали… — С трудом улыбнувшись, ответила Амариллис. — Теперь вот ищу, куда спрятаться.
— От кого? — назвавшийся Моховиком недоумевал все сильнее. Он, в отличии от Амариллис, знал, что люди поблизости не живут, что у них, у людей, как-то не принято, чтобы беременные женщины расхаживали по лесу без сопровождения, да еще так далеко… Откуда взялась эта девушка? Кто может преследовать ее, и без того беззащитную и беспомощную?
— От эльфов. — Вырвалось у Амариллис. Она вновь опустилась на траву. Она так устала от одиночества, неизвестности, страха, что не смогла удержаться и открылась первому же встреченному в лесу живому существу.
— С каких пор остроухие охотятся на кратко живущих? — Моховик даже рот разинул. — Может, ты, цветочек, путаешь чего? И не их это леса вовсе…
Амариллис не выдержала и расплакалась. И дело было даже не в том, что нога болела все сильнее, и давал знать о себе голод; просто наконец-то перед ней был кто-то нестрашный, понятный… и можно было высказать свои страхи, разжать кулаки, расслабиться…
— Ну что ты… — Моховик подошел поближе, погладил девушку по плечу. — Пойдем…
Узнать, куда позвал ее Моховик, Амариллис не успела. Через поваленное бревно перепрыгнул человечек, очень похожий на Моховика.
— Отец! Вот вы где! А там, у нас-то, что делается! Эльфы — это в наших-то лесах! С десяток остроухих, все верхом, да не Вольные, а… — тут он заметил сидящую за Моховиком девушку, осекся и замолчал, вытаращив на нее глаза.
— Эльфы, говоришь… — Моховик бросил на Амариллис быстрый взгляд. — А зачем припожаловали?
— Так это… — сын Моховика растерянно переводил взгляд с отца на девушку, — Это… Сказывают, девица одна, из человечьих детей, кого-то из лордов обворовала, фамильную рельки… рекли… релихвию украла… Так они ее ищут, мол, вещица та уж очень опасна. А девица, мол, далеко уйти не могла, ибо на сносях…
Тут сын Моховика замолчал, более чем красноречиво разглядывая живот Амариллис. Она инстинктивно прикрылась ладонями, мысленно прикидывая, что будет, если она треснет одного лесовичка палкой, другого оттолкнет, и попытается удрать… ну хоть попытается…
— На сносях, сказывали… Цветочек. От кого твое дитя? Уж не от эльфа ли? — Моховик строго глянул в глаза Амариллис.
— Да. — Девушка не отвела взгляда. — Да, от остроухого, светлоглазого, благородного эльфьего лорда.
— М-да… Что ж, получается, ты их действительно обворовала. Ну, наши-то обычаи с ихними не сходятся… ишь, чего удумали — дите у матери отнимать… изверги патлатые! — Моховик сердито топнул ногой. — Вот что, парень. Давай-ка топай домой да предупреди наших, чтоб поостереглись с остроухими болтать. Скажешь, что ничего похожего на девицу на сносях не видели, разве только вот охотник пять лун назад проходил, да и тот в болоте увяз. Матери скажешь, что я к старому дому пошел, что у грибных полей. Боле — никому ни слова. Ясно, что ли? Тогда дуй!
Повторять Моховику не пришлось. Его сын кивнул и опрометью бросился бежать обратно. Сам лесовичок повернулся к Амариллис:
— Так-то. Вставай, цветочек. Если не ошибаюсь, тебе не впервой от судьбы удирать. Отведу тебя к нашему старому дому, на ваш-то глаз он не больше, чем холмик, мхом поросший…там и спрячешься. Как остроухие уедут — помогу из лесу выйти, там, глядишь, и до своих доберешься. Ну… пошли, что ли?
И он зашагал, оглядываясь, успевает ли за ним хромающая девушка. Она старалась изо всех сил не отставать и не шуметь. Они успели пройти не больше двух сотен шагов, как вдруг Моховик остановился, прислушался… и Амариллис не успела опомниться, как он шагнул вперед, будто загораживая ее собой, рывком распустил завязки маленького мешочка, висевшего у пояса, выхватил пригоршню какого-то порошка и швырнул его в воздух. Через мгновение из-за деревьев неслышно вышли эльфы.
Моховик приложил пальцы к губам, взглядом умоляя Амариллис молчать. Она съежилась, как под ледяным дождем, но проглотила тонкий, рвущийся из горла крик.
— Странные здесь места… — Эльф, опустившись на колено, пристально разглядывал землю. — Не пойму… Геран, если это и следы, то не те, что мы ищем. Мы уже проходили здесь… или нет?
— Лесовички чудят… — Геран усмехнулся. — Конечно, проходили. За дичком — тут он указал прямо на замершую Амариллис, — спуск в овраг, за ним молодой лесок. Не поиски, хоровод какой-то. Вернемся к болоту.
Когда эльфы так же неслышно скрылись, Моховик, знаком приказав Амариллис стоять, побежал вслед за ними. Вернувшись минут через десять, махнул рукой — пошли, мол. Девушка не стала его расспрашивать, понимая, что сейчас не время для расспросов и разговоров. Она поспешила вслед за лесовичком. Он шагал быстро, то обходя поваленные стволы, поросшие мхом и поганками, то ныряя под лапы вековых елей, то перепрыгивая ниточки ручеков; несколько раз он позволял девушке отдышаться, попить воды, — и снова вел за собой. К вечеру они вышли на небольшую поляну, на которой возвышался моховой холм — высотой не более самой Амариллис, зеленый, украшенный бусинами брусники. Подойдя поближе, Моховик притопнул ногой, как-то затейливо подпрыгнул, стукнув в воздухе пяткой о пятку, — и в ответ в глубине холма что-то зашумело, глухо стукнуло, и прямо перед ними в земле открылся ход.
