Девушка не смогла сдержать смешок.
– Мати! – хозяин каравана с укором глянул на дочь.
– Но, пап, ведь это действительно смешно! – сперва она хотела сказать иначе – что слова чужака показались ей глупыми, но потом решила, что будет лучше немного погрешить против истины, заменив слово, которое могло обидеть гостя, другим, более мягким и отстраненным. – Искать сперва одного, потом другого… – наморщив нос, она качнула головой, выражая своей мимикой отношение к происходящему яснее слов, в которых она была куда более сдержанной. – Я бы сразу же стала искать того, кто мне нужен, не тратя время… – Мати прикусила язычок, почувствовав, что чуть было не переступила грань дозволенного не прошедшему испытания подростку в разговоре с взрослым, не важно, сколь наивным и даже глупым ни казался последний.
– Но я ведь не знал, что господин Шамаш… – горожанин вновь украдкой взглянул на бога солнца, не совсем понимая, как можно в присутствии небожителя говорить не с Ним, а о Нет, да еще и так, словно Он всего лишь образ – отблеск света на стене мироздания. Однако повелитель небес не выражал ни тени недовольства этим, воспринимая происходившее спокойно, как нечто обычное, привычное. Собственно, ведь действительно не было произнесено ни одного обидного для Него слова. Более того, все речи полнились глубоким и искренним почтением. И, наконец, разве не спутники бога завели этот разговор, а они-то уж должны знать, что нравится, а что нет их божественному покровителю лучше, чем кто бы то ни было другой… -…выздоровел, – закончил он начатую фразу, однако, все же, продолжать в том же духе не решился, памятуя, что бог солнца всегда выделял своих спутников, дозволяя им куда больше, чем простым смертным, а ведь Рур относился именно к этим последним и не смел брать на себя слишком многое, даже несмотря на то, что он был избранным судьбой.
Ремесленник повернулся к повелителю небес, склонился перед ним в глубоком поклоне, а затем заговорил: – Прости мою дерзость, господин. Если бы не предназначение, я никогда бы не осмелился…
– Знаю, – мягко остановил его Шамаш.
– Я… – видя благосклонность небожителя, горожанин хотел воспользоваться ею. Но он успел лишь открыть рот, как вокруг начало что-то происходить, внося изменения в покой окружавшего их мира, заставляя обратить на себя внимание, зачаровывая, заставляя забыть обо всем остальном.
Пустыня медленно зашевелилась, заворочалась, словно пробуждаясь ото сна. В ее просторы вернулись покинувшие ледяные норах ветра, закрутились, поднимая в поблекшие, заволоченные серой дымкой небеса ворох снежинок, закручивая их в круговорот, возводя из них мерцавшие колонны.
А затем складки воздушного плаща- невидимки затрепетали. Еще мгновение – и перед глазами изумленных людей предстала богиня врачевания.
Пусть караванщики уже не первый год делили свою тропу с небожителем, но они до сих пор никак не могли привыкнуть к тем чудесам, которые время от времени встречались на их пути. Поэтому неудивительно, что они, едва завидев гостью, отступили чуть назад, шепча в власти векового подсознательного страха смертного перед всем божественным заговоры-заклинания.
Но они хотя бы знали, кто перед ними, знали, что госпожа Нинти добра и милосердна к людям. Что же говорить о горожанине, которому за всю его жизнь ни наяву, ни во сне не доводилось видеть никого из небожителей. Да и, потом, он мог только предполагать, не зная наверняка, исходя лишь из облика, что перед ним – богиня, а не призрак или демон.
Перед глазами у него все закружилось, замерцало, ноги сами подкосились.
Горожанин упал ниц, лицом в снег, шепча слова защитного заклинания.
– Здравствуйте, – тем временем Нинти приветливо поздоровавшись с Шамашем и его спутниками, взглянула на них несколько озадаченно: – Я испугала вас? Простите, если так…
– Что Ты, госпожа! – стремясь как-то сгладить впечатление от не слишком радушной встречи, проговорил хозяин каравана. – Мы счастливы видеть Тебя…
– Просто твой приход был несколько неожиданным, – закончил за него фразу Шамаш. – Что-нибудь случилось?
– Ну… – гостья медлила.
– Ты ведь не случайно здесь, вдали от своего города?
– Шамаш! – с долей укора проговорил Атен, виновато глядя на богиню. Право же, повелитель небес был слишком резок с ней. И, главное, совершенно непонятно, с чего вдруг? Ведь, насколько он помнил, небожители расстались друзьями. И вот…
"Нам нужно поговорить", – едва заметно коснувшись холодными шелковистыми пальцами руки бога солнца, проговорила Нинти, в глазах которой не было ни обиды, ни грусти, ведь, в отличие от караванщика, она не искала в его вопросе никакого скрытого смысла или упрека, которых там и не было вовсе. Просто Шамаш не признавал людскую манеру длинных неторопливых разговоров при встрече о том о сем, перемежавшихся здравницами и добрыми пожеланиями. Ценя каждое мгновение, он сразу же перешел к главному – тому, ради чего в сущности эта встреча и стала возможной. Право же, такой способ общения не только понравился богине, но и был очень кстати, когда у нее у самой не было ни одного лишнего мига.
"Что случилось?" – переходя вслед за богиней врачевания на язык мыслей, спросил Шамаш. Конечно, сам он не видел особой нужны скрывать произносимое, у него не было секретов от тех людей, которые шли с ним по тропе каравана. Но ведь это могла быть тайна его собеседницы. А чужую тайну следовало беречь лучше, бережнее, чем свою, когда, в отличие от собственной, она – собственность другого, лишь переданная на время для хранения.
"Шамаш, я… – она все еще медлила, словно не зная, что сказать, как объяснить цель своего столь внезапного прихода. – Мне… Керхе нужна твоя помощь! Очень нужна! Пойдем со мной! Скорее!" "Но…" – он медлил, не желая уходить из каравана.,то был не подходящий момент и он знал, что скоро понадобится своим спутникам. Однако для него было невозможным отказать в просьбе о помощи. Тем более, когда просили от имени спасенного им города, забота о будущем которого была его долгом.
"Что случилось?" Он спрашивал совсем не ради ответа, ему просто нужно было несколько мгновений на то, чтобы решить, что следует сделать перед тем, как отправиться в путь, какой оберег установить вокруг каравана, о чем предостеречь. И следует ли вообще это делать, когда ожидание беды может быть куда хуже и опаснее того, что ждало впереди.
"Я… Я не знаю всего… – лихорадочно блестя глазами, проговорила Нинти. – Я еще не успела разобраться… Я очень торопилась, боялась, что опоздаю, думала, что главное – поскорее привести тебя в город… С ним происходит что-то непонятное, пугающее… Словно все повторяется вновь… Но ведь это невозможно!
