И сам «начальник охраны», и вскорости появившиеся злодеи, вели себя тихо, соседскую дворню не задирали, не шумели, даже не водили на место службы продажных девок, причем сам Фархад был с окружающими неизменно вежлив и, выражаясь казенным языком моего родного мира, «по месту жительства характеризовался положительно». Какой интерес за таким наблюдать и что-то там про него обсуждать? Ровным счетом никакого.
При том, правда, выяснилось, что у Фархада имелся еще и слуга – мои недоубийцы это обстоятельство тоже упоминали, – но сказать о нем что-то конкретное опрошенные затруднялись, ибо был он не особо разговорчив, а, если говорить прямо – глухонемой.
Оный Герасим ведал закупками провизии на рынке, приготовлением жратвы на весь засевший в доме кагал, уборкой двора от листвы и прочей дряни, а более нигде не отсвечивал и особых примет не имел. Соответственно никто не мог сказать, откуда он такой красивый взялся и, главное, куда теперь делся.
Оставалась одна единственная зацепка – тот самый Гаврош, что примчался к Фархаду с благой вестью о том, что цель возникла в пределе досягаемости, да только где ж его искать? Витязи-разбойнички, даже после применения к ним специальных средств, ничего путного о нем не поведали. Ну мальчишка, лет так шести наверное. Грязный. Всклокоченный. В рванине. Да кому он нужен был, запоминать-то его?
Следствие по делу о моем убийстве, казалось бы, зашло в тупик – причем уже второй раз. И вот тут, внезапно, на помощь следствию ринулся финансовый капитал. К князю Штарпену явилась депутация купцов, возглавляемая Вартугеном Пузо, и потребовала (sic!) от него отчета о расследовании. Хефе-башкент аж ох… впал в некоторую прострацию от подобной наглости.
Моего свата можно понять. Оно конечно, Тара Мошна ему прямой конкурент и вовсе даже недруг, так что сам факт пожара у того в доме Пузо мог только порадовать – жаль, что до угольков не сгорел. Это с одной стороны. А с другой, если столь уважаемый человек вот так вот, запросто, может подвергнуться вторжению в его же собственный дом, да не абы где, а в самом Верхнем городе столицы… Так это ж к любому так вломиться могут, получается! И с этим надо что-то делать, так что если уважаемый князь Когтистых Свиней соизволит поделиться с купечеством результатами расследования, то гильдия сама займется поисками негодяя, учинившего взлом дома Тара с смертоубийством ключника, и даже избавит царское правосудие от заботы по его осуждению, да и его подручных тоже.
В иной ситуации Штарпен, надо полагать, с удовольствием бы согласился с предложением, но поскольку был посвящен в особенности дела (о которых, разумеется, распространяться не мог), то лишь сокрушенно покачал головой, и сообщил членам депутации, что они, таки да, совершенно правы, это друджи знают что и сплошное безобразие, а потому царь, даже несмотря на то, что сам днем ранее подвергся нападению заговорщиков, взял расследование под личный контроль, так что князю, как градоначальнику Аарты, надо расшибиться в лепешку, но поймать преступников самому. Впрочем, добавил хефе-башкент, поскольку возмущение богатейших и достойнейших людей в блистательной столице ему совершенно понятно, то и отказать им в праве поучаствовать в поисках он никак не может – но лишь при условии полного доступа к найденной досточтимыми купцами информации занимающегося расследованием витязя Лесвика. Каковой, между прочим, старший брат царского стремянного, и все, наверняка, понимают – такие люди просто так в городском гарнизоне не служат. Так что при согласии на содействие…
Согласие на содействие было получено моментально, после чего на допрос к братцу Тумила, в течении буквально пары дней, притащили всех немых, глухих и просто косноязычных слуг в Аарте и ее ближайших окрестностях. Причем сделали это их же собственные наниматели.
Увы, никто из задержанных в качестве помощника Фархада из Неизвестно Откуда опознан не был и следствие по делу собралось зайти в тупик уже в третий раз.
Как бы не так!
Стоило приунывшим было купцам услышать про то, что в день, предшествовавший пожару, в дом Мошны заглядывал некий грязный и оборванный малец, городские богатеи очень вежливо уточнили, как давно уважаемый сын Камила перевелся из Нижнего города в Верхний, и, ну не то что его на смех подняли, но изрядно попеняли.
«Храбрейший, ну здесь же живут исключительно уважаемые люди. Да как такое представить можно, чтобы у нас хотя бы помощник конюха или кухонный мальчишка в таком виде обитал? Это же какой будет ущерб репутации! Грязный и оборванный, это либо помощник трубочиста, а, поскольку сейчас лето, такое маловероятно, либо же старьевщика. Ибо обычного нищего побродяжку в Верхний город ваши же одноусые через ворота не пропустят» – таков был смысл их речи.
И вот тут-то выяснилось, что сразу после появления в городе Фархада, оный злоумышленник со всеми без исключения старьевщиками сумел договориться о том, что за малую мзду те, в любой момент предоставят своего помощника для доставки известия ему, Фархаду из (на сей раз) Шехамалала, от его слуги. Который, кстати, оказался такой же немой, как Штарпен – дистрофик. И, между прочим, ни разу не бедный, поскольку был замечен как-то выходящим из заведения госпожи Гавхар.
А уж в том, чтобы весточку передать, господин, ничего незаконного тут нет, вы уж извиняйте. Чего передавал-то? А «Идет по Бабкиному Спуску, с ним двое», только и всего-то.
Конечно, поспрошать бордель-мадам можно было бы поручить и ее покровителю, но поскольку абсолютной и стопроцентной уверенности в том, что он вообще никаким боком к покушению непричастен не было, в веселый дом отправился Тумил. Он и так туда каждую неделю шлындает (не иначе чтоб в часовне Петулии обряд провести, разумеется), маньяк малолетний, так что и подозрительного в таком визите для возможного стороннего наблюдателя не было бы ровным счетом ничего.
Поскольку в заведениях, подобных тому, что возглавляет госпожа Гавхар, о личностях клиентов с посторонними в принципе беседовать не принято, мадам попыталась технично отмазаться, но не вышло – я заблаговременно озаботился выдать своему экс-послушнику «индульгенцию» по формуле незабвенной леди Винтер: «Все, что делает предъявитель сего, он делает во благо Ашшории и по моему поручению. Лисапет».
Тут уж содержательнице бардака стало не до профессиональной этики, и расследование вышло из тупика окончательно и бесповоротно.
Во дворец Тумил вернулся вельми задумчивым – и довольно быстро.
– Что такое? – удивился я, когда парень приперся в мои покои. – Никак денег на девочек не хватило, раз еще засветло здесь?
– Все бы тебе шутить, величество. – мрачно ответил мой стремянной, налил себе в кубок вина и разом его ополовинил. – А меж тем госпожа Гавхар нашего злыдня не только вспомнила, но и узнала.
– Ну так радоваться надо. – я отодвинул документ, которым до этого занимался.
– А не скажи. – рати залпом допил вино и устало плюхнулся в кресло. – Во-первых, никакой это не слуга, а витязь. Зовут его Эраклеа из Дио, раньше жил в Аарте, но потом, вроде бы как по службе, отбыл в хаттскую Самуху и с тех пор в веселом доме его не видывали. А тут, появился вот. Как асинский посол приплыл, так и этот деятель через день нарисовался – правда уже с прической слуги и без усов.
– Что же, выходит прав Танак? Карторикс убийц нанял?
– Вот я бы спешить с выводами не стал. – Тумил снова потянулся было к кувшину, но под моим взглядом тут же сделал вид, что это он виноградинку отщипнуть собирался. – Узнала его Гавхар лишь оттого, что у этого Эраклеа и раньше усы были ну очень негустые, а вот вообще вспомнила, кто это есть такой вовсе даже не поэтому.
– Еще бы. – я хмыкнул. – Эка невидаль. Мало ли мужчин, у которых усы – как у траханой лисы?
– Хватает. – согласился мой стремянной. – Но в личные дружинники владетельных их берут без особой охоты, а уж так, чтобы в ближние, всюду князей сопровождающих, на памяти Гавхар случилось всего раз.
– Значит местный заговор? Ну что же, и тут ничего удивительного нет. Даже наоборот, странно, что это князюшки столько времени ждали после того, как я их с носом оставил. И что же, Гавхар и у кого из владетельных этот Эраклеа служил помнит?
