Второй момент — это то самое демоническое ядро. Просто представлю себе, что автор сего опуса в теме. Тогда, чтобы избавиться от голода, мне нужно сожрать не меньше десяти человек! Это чтобы раскрылось то самое ядро. И что-то там ещё было про превращение в безумную тварь, если ядро не накормить душами. Вот не хотелось бы!
Но где взять десять убийц и насильников в нашем захолустье? А ведь их ещё и как-то уконтрапупить нужно. А у меня из оружия только кухонный нож.
Опять же авантюра Клары. Теперь придётся сделать всё, чтобы она с маньяком не встретилась. Я же не хочу, чтобы она пострадала? А это значит, что нужно найти его раньше!
А как искать? Я вот даже детектива ни одного за свою жизнь не прочитал, а в полиции профессионалы работают. По крайней мере те, которые с Москвы приезжали. И не нашли.
И уж тем более Кларе не нужно знать, что я хочу сожрать душу! Хорошо, если просто перестанет общаться. А если вдруг решит, что я тоже зло, которое необходимо уничтожить? Значит, как ни печально, но придётся кое-что от неё скрывать.
А может этот её свет души может мне помочь? Рядом с ней Голод не беспокоит. Только вот кто же мне отдаст Клару, чтобы она всё время находилась рядом. Но я спрошу у неё. Как-нибудь. Для очистки совести. Чтобы потом заявить, словно герой дурацкой книжонки: Ты сама отказалась быть со мной, поэтому я вынужден был съесть все эти души!
Бред какой. Но я спрошу. Как-нибудь.
Всё.
Сплю.
Глава 2. Проклятая суббота
Субботнее утро не задалось с самого начала. Ни свет ни заря меня растолкала мать, потому как опять оборвала слив в бачке унитаза, и вода теперь льётся не переставая, а вода — это деньги…
Блин. Пришлось идти чинить бачок. Конструкция сия старше меня в два или три раза и давно сгнила, но при помощи лески, клея момент, синей изоленты и какой-то матери (учитывая последние данные, может быть как раз моей) мне всегда удавалось вернуть её к подобию жизни. Вернул и в этот раз.
Не успел после ремонта накачаться крепким чаем, как написала Клара. Написала целую повесть. Вчера к ним поздно вечером нагрянули гости из ближнего замкадья с молодым хлыщом, на пару лет старше её. Хлыщ моей подруге сразу не понравился, потому она просто ушла спать, но с утра мать ей уже высказала за неподобающее поведение. Отец хлыща оказался Очень Важным Человеком, породнившись с которым, её семья имеет все шансы свалить из нашего захолустья в то самое замкадье, а то и в Саму Первопрестольную. Поэтому она должна не выкаблучиваться, не подводить родителей, а сама позвонить хлыщу и наладить общение.
Я как мог морально поддержал подругу, но внезапно ощутил, что где-то глубоко внутри меня царапает какое-то новое чувство. Я вдруг осознал, что Клара — моё. Нет, это не никакая не влюблённость. Ну, как её описывают. И не ревность. Скорее раздражение, злость, смешанная с недоумением, типа: да какого чёрта кто-то посмел покуситься на МОЁ?!
Ей об этом я решил тоже пока не сообщать. Надо сначала эти новые для меня ощущения хорошенько обдумать.
И после всего этого меня посмел расстроить наш старенький пузатый телевизор. Оказывается, у нас сегодня опять протестовали против вывоза мусора из Москвы. Вывоза к нам. Типа экология нарушается, все дела. Блин, какая нафиг экология? После цементно-бетонного завода всё в нашем городе покрыто толстым слоем серой пыли. Даже трава не растёт и деревья все больные. Пока я работать не начал, мы с матерью картошку сажали на лесной поляне, километрах в пяти вниз по речке. Пробовали сначала сажать на участке за домом, но лопата просто не брала бетон, который у нас тут заместо почвы.
Но расстроился я конечно же не из-за экологии. Когда в прошлый раз протестовали, я узнал об этом заранее и успел до центральной площади добежать. И за полчаса стояния перед камерами с позорным плакатом получил восемьсот рублей! Самые лёгкие деньги в моей жизни!
Эх! Напьюсь с горя!
Лезу по этому поводу в шкаф, за свежей заваркой, но обнаруживаю, что её совсем не осталось. Да блин, кто-то проклял эту субботу!
Переключаюсь с горя на другой канал и попадаю на говорящую голову, которая режет правду-матку.
— Им ничего не стоит уплатить госдолг США, и ещё останется на безбедную жизнь… Клан Бушей! — вещала из телевизора голова, с едким от зависти пафосом. — Президенты, губернаторы, сенаторы! А ещё торговцы оружием и спонсоры террористов!
И тут кланы. Прямо как во вчерашней книжке. А что если…
Да не! Ну, нафиг! Переключаю голову.
— Известный комик, лидер партии «Слуга народа»… — Уже новая голова, голосом ехидно выделяет название партии, словно подразумевает какой-то подтекст, понятный лишь немногим.
Выключаю нафиг.
Сколько там уже? Девять часов. А прогуляюсь-ка я прямо сейчас до парка. Чем чёрт не шутит, может что и найду? Привычно сделав пару-другую бутербродов с майонезом, заворачиваю их в пакет без дырок, завязываю, чтобы не протекло, и кидаю в рюкзак.
Через двадцать минут уже стою под облупившейся стальной аркой, нависающей над входом в парк. ЦПКИО, гласит гнутая из стальной арматуры надпись на конструкции.
Когда я был совсем маленький, в этом парке ещё стояли всякие аттракционы. Ещё не распилили колесо обозрения, не растащили карусели, а самая маленькая карусель даже работала. А надпись эту в те беззаботные годы я расшифровывал для себя так: «Цирк приехал. Кио.». Эмиль Кио — так звали фокусника из старых журналов, подшивки которых хранились в дедовой библиотеке. Ну а где фокусник, там и цирк. Такая вот детская логика.
Сейчас от былой роскоши осталась только железяка над входом, да скамейки, восстановленные перед последними выборами. Ну и несколько молодых деревьев, высаженных под прицелами камер тогда же. А геометрический центр парка сегодня украшен нарядными белыми лентами с красными полосками, из строймага. Ленты видимо обозначают место преступления. Вокруг никого не видно, поэтому я смело иду смотреть.
Место преступления вблизи напоминает мусорку. Собственно, как и весь наш город. Между развевающимися рваными лентами находится небольшой овраг, который долгие годы используется посетителями парка в качестве помойки. Лежалый мусор вчера дополнили свежими мятыми салфетками и тряпками с высохшей кровью, а также голубыми перчатками и цветастыми упаковками из-под чего-то. Видимо ловить тут нечего, но подсказка хорошая: нужно купить перчаток вместе с какой-нибудь ядрёной бытовой химией в том же строймаге. Химия — чтобы не вызывать подозрений.
Что ещё можно посмотреть? Вокруг лент было знатно натоптано, но попробую пойти отсюда по спирали, вдруг наткнусь на что-то, что не заметила полиция?
Спустя сорок минут хождения по кругу мне, кажется, повезло: я заметил мятый промокший комок бумаги, измазанный кровью. Сама бумажка ничего мне не даёт. Будучи расправленной, она оказывается половиной обычного офисного листа, с самым краем оттиска синей печати. Об этот листок словно вытерли окровавленную руку. Никаких букв нет ни на бумажке, ни на печати. Но зато если представить, что маньяк возвращался с места преступления по прямой, то шёл он вон туда, к пятачку, где летом любят ставить машины компании, приезжающие сюда пожарить шашлык и искупаться. Смелые люди. Я в эту речку и за деньги бы не полез. Особенно, после того как выше по течению мусорный полигон сделали.
Не знаю, насколько мне удалось выдержать прямую, но выхожу ровно на чёткий след колёс в подсохшей грязи. Судя по всему, машина сюда приехала, возможно даже постояла, потом развернулась и уехала обратно.
Так, где у меня тут тетрадка по музыке, заслуженный донор двойных листков? Карандашом обвожу рисунок отпечатка протектора в грязи, приложив к нему лист бумаги. Что ещё можно сделать? Эх нет у меня рулетки! Вытаскиваю ремень из джинсов и пытаюсь измерить расстояние между центрами отпечатков колёс. Благо рисунок протектора имеет чёткую линию посередине. Ремня не хватает, поэтому делаю на земле отметку и отмеряю уже от неё, чиркнув карандашом на ремне нужное расстояние. Ну и стараюсь точно отметить на бумаге ширину колеса. Все это я проделываю постоянно оглядываясь, чтобы не быть застуканным за подозрительными действиями на месте преступления. Ну его нафиг такое.
