Дети вокруг спорили, веселились, ругались. Кто-то ковырялся ложкой в тарелке, раздумывая о своем. Кто-то стремился побыстрее доесть, чтоб отправиться играть. Кто-то спорил с соседом. Девочки то и дело перешептывались о своем. Мальчики махали руками, обсуждая очередную серию увиденного мультфильма или каким героем хотели бы стать или.
Но этот мальчик вел себя иначе. Он выделялся, даже просто сидя за толом. Вечно худой, со слегка бледноватой кожей и синяками под глазами. Мальчик ел и не мог остановиться, жадно глотая каждый кусок. Казалось, ему было тяжело сдержаться, чтоб не бросить столовые прибор и не начать жадно поглощать пищу, хватая ее прямо руками. Его тарелка всегда оставалась девственно чиста, и он всеми силами пытался добыть еще еды.
Это то и дело вызывало у окружающих детей шуточки и перешептывания.
— Помню этот день. Это ведь… это я.
В поток воспоминаний начало вмешиваться пробуждающееся сознание.
Сколько себя помню, я был не таким, как они. Всю сознательную жизнь я слышал, как они шепчутся, стоя у меня за спиной. Частенько находились и те, кто, смотря прямо в глаза и нагло улыбаясь, обсуждал с друзьями, какой я странный, неправильный, мерзкий, ненужный.
— Ты урод!
— Ненормальный.
— Больной!
— Дерьмо.
Я привык к этим крикам. Было больно и обидно. Но, моя болезнь не давала сосредоточиться даже на таких эмоциях.
Меня задевали лишь слова о родителях. Самое болезненное место для любого, кто оказался в детдоме.
— Где твоя мамаша?
— Что, увидела какой ты урод и сбежала?
— А может быть, она мертва? Может, ты ее убил, а?
Эти мгновения я ненавидел всей душой. Даже мой дефект не мог сдержать рвущиеся наружу эмоции. Но это длилось лишь миг. Я так не разу и не бросился в драку первым. Моя болезнь, страх, слабость и робость брали надо мной верх.
Все вокруг сторонились меня словно чумного. Либо ненадолго обращали внимание, чтобы поиздеваться и тут же забыть о моем существовании. Я даже почти привык к этому, когда в моей жизни все же появился лучик света.
Нам было по 10 лет, когда Клара появилась в моей жизни. Ее перевели из другого детского дома. Никогда не забуду тот день. Я, как всегда, сидел потерянный в самом дальнем углу комнаты для игр. Стараясь хоть немного справиться с собой и одновременно не привлечь внимание задир.
Мой пустой, ничего не выражающий взгляд, встретился с ее. Яркие синие глаза источали жизнерадостность, веселье и море позитива. Энергия так и била из нее ключом. Чуть всклокоченные черные волосы, опускались ниже лопаток. Они выглядели словно кусочек ночного неба и смотрелись особенно красиво на фоне белоснежной кожи девочки.
Она, перехватив брошенный мной взгляд, решительно двинулась в мою сторону. К тому менту девчушка уже успела перезнакомиться с половиной ребят. Но, почему-то все равно подошла ко мне. К странному изгою, которого все сторонились.
— Привет, я Клара. А тебя как зовут?
— Привет…
Воспоминание покрылось рябью, душа откликнулась на него болью.
Она протянула свою руку и взяла мою.
— Ты чего сидишь здесь один? Пойдем, поиграем…
С того момента я больше не был одинок. Если мне было плохо, она подбадривала. Если меня обижали, заступалась. Если смеялись за нашими спинами, говорила не обращать внимание на дураков. Мы разговаривали, играли, делились мечтами. Я рассказал ей все, что знал о своем состоянии, она внимательно слушала. Но не бросила, как я боялся, а лишь посочувствовала. Сказала, что бывают проблемы и многим хуже этой. Что я смогу жить нормальной жизнью. Главное не опускать руки.
Следующие пять лет стали самыми лучшими в моей жизни. Клара немало рассказала о себе. Я впервые кому-то сочувствовал, слушая ее. Впервые, сказал слова поддержки. Впервые ощутил желание подбодрить другого человека.
Впрочем, эта девочка была невероятно сильной, она расплакалась лишь на минуту, говоря о своем прошлом. А потом, смахнув слезы, потащила меня за собой. В очередное приключение!
Найти настоящего друга — это счастье. Родственная душа, которая тебя понимает. С которой хорошо и спокойно. С которой весело, даже если весь остальной мир, кажется, отделен незримой гранью.
Она научила меня любить и ценить жизнь, каждый ее миг.
А потом я потерял ее…
Это была моя вина, полностью моя. Клара нравилась многим ребятам. И то, что она проводит время со мной, их раздражало. Еще больше некоторых злил ее непокорный характер. Она была готова словом, а порой и кулаками, отстоять свое мнение.
Потому однажды ей решили устроить темную. Мы узнали об этом заранее. Четверо задир постарше нас крепко спорили с Кларой. Она же сумела выставить их дураками перед всем приютом.
Мы понимали, что избежать конфликта не выйдет. В той ситуации мы могли лишь встать вдвоем и защищаться. Плечом к плечу, как и положено настоящим друзьям. Впрочем, Клара придумала хитрее.
Я должен был немного отстать. Когда увижу, что она повернула в место, где ее поджидали те гады, побежать к работникам приюта. Да, ей бы досталось. Но, это мелочь по сравнению с той взбучкой, что устроили бы им. И в ближайшее время на нас нельзя было бы напасть повторно, иначе их снова наказали бы, причем еще суровей. А там, вскоре они должны были покинуть детский дом, уходя во взрослую жизнь.
Но моя болезнь все перечеркнула.
Очередная рябь и картинка сменилась. Мы идем по коридору, план в силе. Но вместо того, чтобы действовать как договорились, я, ослепленный желанием, ведомый только одной мыслью, поворачиваю в другую комнату. Там то, чего так жажду, что для меня показалось важней всего на свете.
Когда я опомнился, было поздно. Прошло минут 20. Клара шла назад вся потрепанная, в помятой одежде. На руках и лице были ссадины, но явных следов побоев я тогда не заметил. Не знаю, что с ней там сделали. Не хочу даже думать. Молюсь лишь, чтоб ничего серьезней рукоприкладства. Она приблизилась ко мне, из ее глаз текли слезы. Я понял, девушка плакала не от боли, а от обиды.
Впервые она посмотрела на меня ни как на друга, а как на предателя.
Звонкая пощечина обожгла лицо, а девочка со всех ног ринулась прочь.
Я же так и остался стоять, прижимая руку к пострадавшей щеке и не зная, как оправдаться. Как искупить свою вину. Почти неделю мы не говорили. Я все не находил в себе решимости, не мог подобрать нужных слов. Все эти годы нашей дружбы инициатором всех событий была она, а не я. Но, теперь девушка стала сторониться меня.
Когда же я почти решился, пойти вымаливать прощение, оказалось, что она покинула детдом. Вроде бы ее забрала двоюродная тетка. Клара говорила, что та временами ее проведывала, приезжая и другого города. И даже обещала когда-нибудь удочерить, забрав к себе. Но сама Клара этого не слишком хотела, не хотела бросать меня одного и уезжать в другой город.
С того момента все для меня утратило смысл. Следующие несколько лет я жил так, словно превратился в автомат. Существуя со своей болезнью, я по привычке старался бороться и держать ее под контролем. По привычке упорно учился и много читал, делал то же, что и всегда. Терпел издевательства других и вновь накатившее одиночество.
Мне больше ничего не приносило радости. Ни к чему я не испытывал настоящего интереса. Даже мысль о новой свободной жизни вне стен приюта и надоевшей до безумия школы не грела.
Но все же, и это состояние прошло. Мучительный стыд от моего поступка, боль от потери доверия и дружбы Клары. Злость на себя, на то, как поступил и что ничего не смог исправить. Все это не исчезло, но понемногу стало скрываться где-то в глубинах сознания.
Вот только с моей проблемой так просто справиться не входило. Она продолжала преследовать меня. Всегда оставалась рядом. Кажется, даже во сне я не мог найти от нее покоя.
Что же меня так мучило? Что за странная болезнь превратила меня в изгоя, заставляя других брезгливо морщиться при моем появлении?
Чем я страдал?
Врачи так толком и не могли этого объяснить. Все люди могут испытывать чувство голода. Большинство только когда им реально нужно поесть. Некоторые могут ощущать голод при стрессе или из-за физиологических нарушений.
