По той же женской привычке она поправляет прическу каре. Волосы отрасли достаточно, чтобы больше не прятаться под платком. Заточение красоты закончилось. Сербина грустно вздыхает. Только перед кем красоваться? Неподвластный ей мужчина очень далеко.
Американка в который раз сожалеет, что рядом нет Перуна. Ведь на «Идиому» напали не обычные люди. Дворян, наверняка, подослал сам цесаревич Владимир. Третье отделение роет всю страну в поисках порталов иномирян. «Идиома» под подозрением. Компания уже светилась в использовании демонов. И Владимиру не объяснишь, что монстры применялись на благо людей. Цесаревичу же приходится хитрить. Официальных обвинений выдвинуть пока не может, вот и подослал пешек.
— Утилизируйте здесь всё, — велит Сербина.
— Да, миледи, — кивает Редрик.
— Я бы мог использовать композитные материалы для нового транспорта, — подает голос Олсен.
— Никаких больше порталов, — обрезает американка. — Любая аппаратура здесь может привести нас на виселицу. Поэтому прекращаем работу проекта в России.
И, качая задницей, леди покидает зал. Мужчины томно смотрят ей вслед.
* * *
— Аднака, красава домаки, — Али оглядывает хоромы местных аристо.
— Диваны, наверно, в них очень удобные, — Алла поглядывает косо на меня. Опять намекает на раскладушку. Ну, блин, не потащу же я ей тахту из центра осадного города. Самим бы выбраться.
Мы достигли центральных районов. Позади полыхают пожары, вьются серые клубы дыма, вестники штурма.На северо-западе, на холме, раскинулся дворец хана. Время от времени на розовых мраморных стенах мелькают фигуры.
Танки и десант застревают в боях на храмовой площади, мы же по переулкам и садикам обогнули толпы демонов. Бывало, что напарывались на голосящих тварей, иногда успевали отойти и пропустить поток. Иногда не успевали и принимали бой.
Салад очень уж хотел вступить в каждую схватку. Прямо натура тянула кулаками помахать. Тогда мужик хватал себя за сплошной зеркальный шлем, рычал и тужился. Сначала я не догонял причину его мучений.
— Если тебе надо сходить по большому — не стесняйся, — посоветовал шлемоголовому, когда мы всем отрядом засели за дувалом. — Лучше тут, чем если в разгар боя удивишь выкладкой кирпичей.
Салад продолжал мычать и нечленораздельно бормотать. Шлем скрывал выражение лица. В зеркальной поверхности отражались мы все. Остальные «зори» сидели себе, не обращая внимания. Явно не в первый раз плющит здоровяка. Разъяснил Вендиго:
— У Салада в шлеме заточен дух Сида Кампеадора.
— Чей дух? — захлопала двенадцатью глазками Белоснежка.
— Был давно такой прославленный кастильский рыцарь. Перед последней битвой с маврами его смертельно ранили. Тогда, с помощью ведуньи-жены, он передал всю свою силу этому шлему. Образовал в нем искусственный «колодец». Жена надела шлем вместе с доспехами рыцаря и села на его коня, чтобы армия сохранила боевой дух.
Девчонки ахнули.
— Какая трагичная история! — завосторгалась Алла.
— Как грустно… — посочувствовала Вика героям прошлого.
— Жена та еще дура, — вынесла неожиданный вердикт Белоснежка. — Либо хотела сама возглавить армию, вместо муженька. Попади мой Перун в такую засаду, я бы искала ему Целителя, а не маялась бы колдовской дурью.
— Это просто красивая история, седая, — запротестовала Кали. — Не нужно искать сложных мотивов в простоте.
— Простолюдинка, я давно не ищу в тебе ничего сложного, — хмыкнула Белоснежка.
Волчица молча вонзилась взглядом в паучьи глаза Паучихи.
— Ох, кто-то по попе давно не получал, — зевнул я, и девочки поторопились отвернуться друг от друга.
Вендиго прокашлялся, привлекая внимание поляниц:
— С тех пор тот, кто наденет шлем, получает силу Сида Кампеадора. Но упрямый дух рыцаря постоянно толкает носителя артефакта на благородные поступки. В его понимании. Например, помочь даме в беде или не избегать сражения с врагами.
— Бедный Салад, — посочувствовала сердобольная Алла, посмотрев на мычащего «зорю».
Я уж не стал разочаровывать своих малышек, но в зеркальном шлеме нет никакого духа. Только искусственная чакра, перекаченная сила и зашитый алгоритм поведения, необходимый для доступа к ней. «Глаза Жамбы» не врут. Отказываясь следовать этому алгоритму, Салад получает откат по нервам. Вот и всё. Женушка рыцаря просто опустошила умирающего мужа до дна. И, видимо, в память о нем заложила его благородные принципы в артефакт.
Жива из шлема насыщает Салада, но не дает ему новых меридиан. Сам по себе он лишь Воин, поэтому только становится сильнее в несколько раз. Танк как Али и Вендиго.
А вообще нечего мужику мучаться головной болью. Я протянул ладонь к Саладу, коснулся гладкой поверхности и послал в шлем слабый «толчок». Достаточный чтобы не задеть узлы «колодца» в артефакте, но щекотнуть начинку.
— Ой, — спецназовец удивленно закачал железной головой. — Резко отпустило. Ни разу такого не было.
Вот тут «зори» сразу обернулись.
— Что ты сделал, Перун? — спросила, насупившись, Аяно. Ох, как японке не нравятся мои сюрпризы.
— Всего лишь изгнал злого духа, — под мильфиновым шлемом я внаглую ухмылялся. — Поговорил с ним на призрачных кулаках. Рыцарь проиграл. Мой фантомный хук справа оказался ему не по зубам.
— Ты победил Сида Кампеадора?! — опешил Салад. — Древнего правителя Валенсии? Грозу арабов?
Мой голос едва не срывался на смех, я держался из последних сил:
— Он отдал свою силу в твое полное распоряжение, Салад. Пользуйся с честью.
— Спасибо-спасибо! — чуть ли не упал к моим ногам здоровяк. — Перун, век не забуду!
Аяно не выдержала рукоплесканий в мою честь. Японка резко встала, взмахнув катаной:
— Выдвигаемся, твари прошли.
Сейчас мы поднимаемся по холму в ханский дворец. Бахают позади мины, слышится ор раненых людей.
— Там же точка «Буки»! — оглядывается Ясна. — Точка нашего маршрута!
— Другие отряды попали в ловушку, заготовленную для нас, — кивает Аяно. Лицо японки невозмутимое и мрачное.
— Кто же эта мразь?! — шипит Бестия. — Только дайте мне его поцеловать!
— Далеко не для всех твои поцелуи смертельны, — Аяно смотрит на меня. — Крыса может оказаться из таких.
Нам в спину бьют крики, взрывы, радостное рычание тварей. Но мы идем вперед — к нашей цели. Как это знакомо! В моих ушах гремят стоны павших у подножия Эразина товарищей.
У обитых железом и золотом ворот дворца образовали ряд дзотов из мешков с песком. Неожиданно, но гарнизон не обстреливает нас из укрытий. В полном составе стража хана выстраивается перед дворцом — в парадных мундирах и красных башлыках-шапках. Все статные, высокие, наряженные, словно на парад.
Всего человек пятьдесят-семьдесят. Перед шеренгой выстраиваются командиры-Рыкари. Башлыки у них с золотыми полосками.
В нашу сторону шагают двое командиров. Они останавливаются на середине площадки и замирают, ожидая.
— Хотят поболтать? — вскидывает брови Ясна.
— Кот, пойдешь со мной, — говорит Аяно, опуская меч. — Просканируешь их пульс и прочее.
Рыжая спецназовка бросает на меня взгляд:
— Моно, не лучше ли взять Перуна? Он всю ночь выручает отряд. А между делом даже победил злого духа.
Кот молча кивает.
— Тсс, ладно, — не оборачиваясь, японка идет на переговоры.
Что ж, не время строить обиженного. Поэтому не отстаю.
— Какая ваша цель, неверные? — говорит Рыкарь с острой бородкой.
— Взять Кандагар, — хмыкает Аяно. Как будто непонятно.
— Вы опоздали, неверные, — в темных глазах афганца плескается грусть. — Кандагара давно больше нет. Он исчез, когда призванные нами твари начали пожирать наших подданных.
До моего слуха доносится утробное рычание далеких демонов. Весь город кишит мерзостью. Я выцеживаю:
— Почему вы тогда же и не сдались русским?! Людей еще можно было спасти!
Аяно бросает быстрый взгляд на меня. Почувствовала мое напряжение. Мой гнев.
