Я поселилась в доме Лилеи и почти не выходила на улицу, предоставив ей полную свободу действий. Овсянка подобрала для меня скромный гардероб, подходящий гувернантке. А также необходимые книги и учебники. Всё было поношенным, но выглядело весьма достойно.
Легенду она тоже придумала мне отличную – не подкопаешься.
Я стояла перед зеркалом и репетировала:
– Родом я из Ельсбурга, это на той стороне перевала. Из семьи небогатых дворян. Мои родители и все родные давно умерли. Я окончила курс гувернанток в небольшом пансионе и решила попробовать счастья в столице. К сожалению, мне не удалось найти там работу, но в агентстве по найму мадам Овсянки была ваша заявка. И я поняла, что это именно то, что мне нужно…
– Милорд, – перебила меня Лилея, – не забывай произносить «милорд». Лучше после каждого предложения. Они это любят. И ещё не смотри им в глаза. Прямой взгляд могут себе позволить аристократки, а ты скромная учительница.
– Спасибо, Лилея, – за эти несколько дней я поняла, как повезло, что мне встретилось то объявление. – Что бы я без тебя делала…
– Агентству мадам Овсянки тоже повезло, – подмигнула она. – Я хорошо заработаю на этом заказе и сохраню дом. – И мечтательно добавила: – Может, даже горничную найму…
– Всё хотела спросить, а почему мадам Овсянка? Ты же не замужем… – я замолчала, осознав бестактность своих слов – что если Лилея вдова?
– А-а, – легко отмахнулась Лилея, и я выдохнула, – это для солидности. Госпожа не стала бы заниматься этим делом. К мадемуазель мало доверия. А вот мадам – в самый раз.
Она легко улыбнулась. И я подумала, что действительно – наша встреча была счастливым случаем для обеих.
Перед отъездом оставила Лилее половину из денег, что были у меня с собой. Овсянка пыталась отнекиваться, но я не стала слушать.
– Без тебя я бы пропала, – сунула ей в руки мешочек. – Тебе нужны эти деньги. А у меня теперь есть работа и убежище. Пусть у нас обеих всё будет хорошо.
– Пусть всё будет хорошо, – эхом повторила Лилея и крепко меня обняла.
А ровно через два дня она провожала меня на экспресс.
Чтобы не привлекать лишнее внимание к гувернантке, путешествующей первым классом, мы решили купить билет во второй. Точнее Овсянка сначала пыталась сэкономить на третьем, но тут уж я воспротивилась. Почти сутки сидеть на жёсткой деревянной скамейке бок о бок ещё с двумя женщинами – ну уж увольте, это вряд ли мне по силам.
Пусть второй класс был дороже, но там, по крайней мере, у меня было отдельное сиденье и возможность встать и пройтись, не боясь, что моё место тут же займут и придётся бродить по вагонам в поисках свободного кусочка скамейки.
– Ну ладно, – согласилась Овсянка после долгих споров, – пусть ты и бедная, но дворянка. Вы любите комфорт и готовы за него отдать последние деньги.
Про себя я подумала, что Лилея очень точно охарактеризовала моё отношение к деньгам и комфорту.
Поезд отходил поздним вечером.
Столичный экспресс поражал воображение. Вереница красных вагонов с небольшими окошками терялась во тьме за краем платформы. Перрон был полон отъезжавших и провожающих. Овсянка помогла нести тяжёлый саквояж, в котором лежал мой новый гардероб, а я тащила сумку с книгами.
Начало состава было отведено для пассажиров первого класса. Здесь царил порядок. Вещи таскали носильщики, а пассажиры и провожающие мирно беседовали у своих вагонов.
В середине ехал второй класс. Тут было шумно. Меня иногда толкали, но тут же извинялись. В общем-то, мы с Овсянкой почти без труда сумели найти мой вагон и отдали билет служащему в красивой красной с серым форме.
В конце поезда царила толчея. Пассажиры толкали друг друга, возмущённо кричали. До меня донеслось несколько оскорблений.
Я передёрнулась. Правильно, что настояла на втором классе. Здесь мне будет спокойнее.
Лилея пожелала мне удачи, ещё раз обняла на прощание и попросила написать, как только устроюсь на новом месте. Видно было, что ей не хочется со мной расставаться.
Да и я за эти несколько дней прикипела душой к мадам Овсянке – милой, доброй и отзывчивой девушке. Забравшись в вагон, я оглянулась и мысленно пожелала, чтобы Лилее нашла своё счастье.
А потом шагнула внутрь.
Своё место я нашла быстро и порадовалась, что располагалось оно у окна. Буду смотреть на пролетающие мимо леса и деревушки.
На столичном экспрессе я ездила один раз, когда возвращалась из пансиона к опекуну. Дядя не любил «новомодную технику», как он называл изобретения механиков, и предпочитал упряжных лошадей.
В прошлый раз я ехала в первом классе. У меня было своё купе с горничной, которая приносила мне обед и исполняла любые прихоти.
Но я не тосковала по тем дням. И окинула скромный вагон второго класса без брезгливости. Ну и пусть деревянные стены без шёлковой обивки. А кресла хоть и проложены в несколько слоёв мягкой тканью, но к концу пути тело всё равно занемеет от жёсткого сиденья и однообразной позы.
Зато я была свободна и сама решала свою судьбу.
Уложив саквояж и сумку в багажный отсек, заняла своё кресло. С удовлетворением отметила, что экспресс выпустил пар и тронулся с места.
Прощай, столица.
Здравствуй, новая жизнь.
Глава 3
Мои предположения оказались верными – через несколько часов тело занемело. И сколько бы я ни ворочалась, пытаясь устроиться поудобнее, ничего не выходило. Пришлось крепко зажать свой ридикюль под мышкой и отправиться на прогулку по вагону. Волноваться за оставленные в багажном отсеке вещи у меня уже не было сил. Поэтому я бросила внимательный взгляд на пассажиров, шепнула соседке – возрастной матроне – что скоро вернусь и пошла по проходу.
Овсянка проявила чудеса изобретательности и зашила мою часть вырученной за драгоценности наличности в одежду, разместив потайные карманы по всему платью. И даже умудрившись разместить два в пальто – как раз под мышками. Каждый раз, когда я прижимала руки к телу, чувствовала упругие шелестящие бумагой пачки купюр.
По сравнению с моим прежним содержанием это были сущие крохи, но простой гувернантке должно было хватить на несколько месяцев. А то и на пару лет, при должной экономии и при наличии жалования, на которое я рассчитывала.
Некоторое время я побродила по соседним вагонам того же второго класса, помёрзла в тамбуре, а потом вернулась на своё место. Нужно попытаться вздремнуть. Всё же ехать ещё долго.
К утру я чувствовала себя окончательно разбитой. Наверное, так поднимается с постели столетняя старуха, у которой каждая косточка и суставчик напоминают о прожитых годах.
Я постаралась выпрямиться на неудобном сиденье и не застонать, что удалось с трудом. Поскорей бы приехать. Это пыточное кресло я запомню до конца жизни. Боюсь даже представить, что творится в вагонах третьего класса.
Чтобы отвлечься, я достала из ридикюля приготовленный Овсянкой свёрток с вареными яйцами и полосками нежнейшей ветчины, переложенными ломтиками ржаного хлеба.
После недолгого обсуждения мы с Лилеей решили, что белый хлеб больше подходит аристократам и может вызвать ненужные подозрения.
– Откуда у простой гувернантки деньги, чтобы так хорошо питаться? – произнесла Овсянка с народным говорком.
Сначала я рассмеялась, так уморительно у неё это получилось, а потом возразила:
– То есть откуда у простой гувернантки лучшая столичная ветчина, вопросов не возникнет?
– Не возникнет, – Лилея вскинула подбородок, – если ты не будешь угощать кого попало, никто и не догадается, сколько она стоит. Ветчина и ветчина. А вот хлеб бросается в глаза сразу.
Я не стала спорить, всё же Лилея была опытнее меня в деле выживания. Я до недавнего времени была избалованной аристократкой и о простой жизни имела весьма смутное представление. Причём большинство сведений было почерпнуто из любовных романов, где благородный лорд спасал простую девушку из беды, проникался чувствами и забирал в свой замок законной супругой.
