Жаль, что у нас так мало времени для более близкого знакомства. Зажги это.
Мальчик на деревянных ногах подошел к треножнику. В руках у его сопровождающего как по волшебству оказался факел. Он сунул его Азрику, факел неожиданно оказался очень тяжелым, мальчик едва смог его удержать. Миг — факел вспыхнул.
— Давай!
Мальчик нервно оглянулся. Высокий и мелкий возились в песке. Он поднес факел к чаше треножника, вспыхнуло жаркое пламя, вспыхнуло так быстро и сильно, что Азрик сел на песок.
Солнечноволосый простер руку над пламенем, грозно сказал что-то на непонятном языке. Скала треснула, осыпался камень, обнажился вход в пещеру. Черный полукруг, из которого повеяло могильным холодом.
Послышался шум. Высокий неимоверным усилием поднялся на колени, мелкий висел на нем. К нему присоединился солнечноволосый, вдвоем с товарищем они снова скрутили противника. Из тела высокого струился тонкий черный песок, он летел по воздуху и, закручиваясь, исчезал в отверстой дыре. Для обоих похитителей этот песок оказался полным сюрпризом, мелкий даже попытался размахивать руками, то ли стараясь удержать песок в теле закованного, то ли поймать его. Выглядело это крайне нелепо.
— А теперь — беги изо всех сил, — снова раздался в голове чистый и странно знакомый голос.
На этот раз ноги послушались Азрика, но послушались по-своему. И понесли его не назад, а вперед — подальше от страшных фигур, одна из которых начала страшно, задушено стонать, а две другие злобно ругались вполголоса. Он пробежал перед разверстым зевом пещеры.
Он пробежал прямо через поток черного песка. Тот покалывал его кожу, Азрик погрузился в него с головой и даже вдохнул его в себя, раз и другой. Закашлялся, но скорости не сбавил.
— Сто-ой! — злобный крик солнечноволосого его не остановил. Азрик побежал еще быстрее — мимо скалы, мимо заросшего кустарником склона, за холм.
— Да успокойся ты, — услышал Азрик напоследок за своей спиной голос мелкого. За спиной, не в голове. — Он смертный, тоже мне проблема. Потом разберемся. Давай, подняли!
На гребне холма мальчик обернулся. Двое как раз затаскивали противника в пещеру. Тот не сопротивлялся, его ноги волочились по земле. В разломанном забрале шлема Азрик ясно увидел его лицо. Оно было искажено страшным страданием, из глаз текли слезы.
— Не задерживайся, — прозвучал в голове все тот же голос. — Через сотню шагов вправо в горы уйдет тропинка. Беги по ней.
Аполлинор всплеснул руками. Он у рогатой скалы, но только сейчас сообразил, что видит ее с изнанки, то есть он должен был быть совсем в другом месте. Покров небес треснул, на бледном мареве появились голубые полосы, быстро превращающиеся в обычные облака.
— Я опоздал, — прошептал Аполлинор. — Я опоздал! Великие боги, я опоздал, что же мне делать! Я не виноват!
В остервенении он схватилпалку и изо всех сил ударил одного из рабов, тот упал ничком, привычно прикрыв голову. Жрец нанес ему несколько ударов, пнул. Слегка успокоившись, отошел.
— Сделанного не изменишь, — сказал он. — Пульций, вытащи треножник.
Один из его спутников, тощий, с острым лицом, начал раскладывать на земле все необходимое. Аполлинор погрузился в мрачные размышления.
* * *
Последний грохот стих. Азрик бежал вверх по склону горы по тропинке, которую нашел по наводке странного голоса, возникшего прямо у него в голове.
С места, где он остановился, открывался вид на всю долину. Она была пуста, на площадке перед скалой никого и ничего не было. Азрик без сил опустился на камень.
— Надо возвратиться… собрать коз… — обращаясь непонятно к кому, сказал он.
— Надо, — ответили ему.
Мальчик вскочил, развернулся и чуть не упал. Рядом с ним стоял странно знакомый человек. Невысокий толстяк, одетый в длинную белую рубашку из тонкой шерсти, с широкой пурпурной каймой по нижнему краю, подпоясанный поясом с золотыми кистями. На голове — войлочный колпак, обшитый блестящими бляхами, в черной завитой бороде там и сям мелькают седые пряди. Глаза черные, то смешливые, то пронзительные. Недобрые. Руки сложены на объемистом животе.
Азрик торопливо схватился на Папса. Вернулся страх. Он посильнее стиснул статуэтку. Толстяк поморщился.
— Поаккуратнее там, — сказал он и передернул пухлыми плечами. — Ты меня, значит, теперь видишь?
Мальчик кивнул, с трудом согнув вдруг потерявшую гибкость шею.
— Понятно. Пошли, кое-что надо сделать.
Язык Азрика словно примерз к гортани, он стоял и пялился на неведомого гостя.
— Пошли, говорю, — раздраженно скомандовал тот. — Времени нет.
— Кто ты? — едва выдавил из себя Азрик.
— Я тот, кто оберегал ваше племя на протяжении невесть какого времени, — сказал толстяк. — Тот, кого ты сейчас так сильно сжимаешь.
— Ты… Папс?
— Чего-чего? Ты говоришь с Папсуккалем, великим визирем и вестником Небесного Ашшура!
Азрик бухнулся на колени, его всего трясло.
— Да чтоб тебя, — вне себя заорал толстяк, топая ногами. — Да пусть будет Папс, пусть будет что угодно, но вставай и пойдем!
— Но… ты же… я… — лепетал Азрик. — Ты же бог, как же я…
— Потом все объясню, потом, — нетерпеливо отмахивался Папс. Или Папсуккаль, великий визирь и кто там еще. На ногах великого визиря были замысловатые веревочные сандалии, но Азрик обратил внимание, что несмотря на широкие шаги при ходьбе его сандалии не касались земли.
Он попытался ухватить край одеяния толстяка. Рубашка оказалась очень тонкой и скользкой, но была материальна. И его спутник явно не был прозрачным. Азрик приободрился.
— Быстрее, быстрее, — подгонял его Папсуккаль. Он шел — или летел — в шаге перед ним, поминутно оглядываясь и понукая мальчика.
— А кто ты? — с языка Азрика слетел один из тысячи роившихся там вопросов.
— Ты глухой, что ли? Я Папсуккаль, великий визирь Небесного Ашшура. Последние несколько сотен лет, — губы толстяка изогнулись в невеселой усмешке. — В меру сил помогаю вашему племени.
— Но Папс… вот он! — Азрик ткнул пальцем в статуэтку, которую все еще держал в руках.
Толстяку словно дали пинка.
— Никогда так больше не делай, — прошипел он, потирая задницу. — И не называй меня Папсом! Я Папсуккаль, великий… в общем, давай быстрее. Горе ты мое…
Толстяк был явно гораздо менее опасен, чем те, что недавно дрались у рогатой скалы. Азрик приободрился.
— А куда мы идем?
— Надо забрать кое-что.
— Что? Мне надо коз собирать, меня же вздуют…
— Вздуют — это, знаешь ли, наименьшее из того, что с тобой может случиться, — проворчал Папсуккаль. Он плавно перелетел через камень.
— А кто это был? И что это было?
— Что это было, — мрачно буркнул Папсуккаль. — Это я и сам не знаю. Но что-то страшное, что будет еще иметь последствия. Ох,
