от того, что ей казалось оскорблениями.
«Она — всего лишь как», - устало подумала Даджа. Это был первый раз за несколько недель, когда она подумала так о рыжеволосой. Трис была не такой уж плохой, если узнаешь её поближе, но каки — не-Торговцы — не понимали важных вещей, вроде обычая трэнгши.
«Сэндри, Браяр», - позвала Даджа, посылая свою магию в воздух. «Вы можете найти кузнеца, Калиба? У него важный клиент, который будет говорить только с ним».
Почти в двух милях оттуда Леди Сэндрилин фа Торэн осматривала богато расшитую куртку. Та принадлежала одному из воинов эскорта, который повесил её на сук, на время пока он и его друзья поили своих лошадей в горном ручье. Сэндри всё утро ждала возможности поближе посмотреть на эти куртки, с того момента как Леди Инулия из Золотого Кряжа присоединилась со своими людьми к Герцогу во время его осмотра самого крупного пожара. Несомненно, обладатель куртки позволил бы ей посмотреть, если она попросила бы, но это бы включало в себя поклоны и уважительный разговор с Сэндри как с двоюродной внучкой Герцога Ведриса. Она бы чувствовала себя виноватой, если бы пришлось заставить нервничающего человека стоять, пока она осматривала бы прекрасную вышивку у него на спине. А так всё было гораздо проще, и дерево скрывало её стройную фигуру от находившихся у ручья воинов.
Она поднесла свой маленький нос вплотную к стежкам, дивясь сложности вышивки. На куртках всех всадников было изображено одно и то же: широко раскрытый лавандовый цветок с тонкими жёлтыми рыльцами в центре. Однако у каждой вышивки был свой уникальный узор исходящих от цветка волн света, выполненных всеми цветами, формами и нитками. Сэндри уже больше двух месяцев не вышивала, но от вида этих курток её пальцам захотелось снова взять иголку и шёлковую нить.
Она была стройной, тонкой в кости девочкой, с яркими голубыми глазами и упрямым подбородком. Лучи солнца скользили по её русым волосам, аккуратно сплетённым в косы и приколотым под прозрачной серой вуалью. Её накидка была из серого льна, без рукавов, и имела лишь длинный ряд чёрных пуговиц спереди. Чёрные пуговицы блестели и в верхней части её маленьких чёрных туфель. Её платье с раздутыми рукавами было из белого хлопка, и сшито таким тонким, что было почти удобным в душной дневной жаре. Она бы с радостью поменяла этот элегантный траурный наряд всего лишь на одно из её лёгких хлопковых платьев, но это бы шокировало дворян, у которых её дедушка и его спутники останавливались во время этой долгой поездки по владениям Герцога Ведриса. Сэндри не хотелось объяснять, что её родители, уже год как мёртвые, посмеялись бы при мысли о том, что она облачена в глубокий траур, ожидаемый от дворянства. Вместо этого, пока она сопровождала Герцога, она носила одежду, соответствующую её положению, и завидовала своим трём друзьям и их свободе носить одежду с меньшим числом слоёв, какую она и сама предпочитала у себя дома.
Она выбросила дискомфорт из головы, и вгляделась в витиеватую вышивку. А смогла бы она сделать такой плетёный стежок?
— Если хочешь, чтобы я её стибрил … - Сэндри подскочила, а мальчишеский голос продолжил, - то мне придётся подождать до темноты.
Она гневно глянула в смеющиеся зелёные глаза Браяра Мосса:
— Как будто ты всё ещё хоть что-то крадёшь! - возразила она.
— Вот тут-то ты и ошибаешься, - засунув руку в свободно подпоясанную куртку, которую он носил вместо рубахи, Браяр вытащил две грозди винограда. - Лучшие в округе, учитывая засуху, - он передал ей одну гроздь. - Но я пробовал и получше.
Сэндри вернула ему виноград:
— Спасибо, нет. Лучше смотри, не возвращаются ли всадники.
Он скользнул взглядом по ручью:
— Не волнуйся. Они сняли свои сапоги, и охлаждают пальцы ног. Возможно, я смог бы стибрить куртку прямо сейчас, если ты её хочешь.
Сэндри покачала головой и вернулась к разглядыванию вышивки. Браяр прислонился к дереву, и ел виноград. В отличие от неё, он был одет удобно: он носил хлопковые штаны, и обычно ходил босяком, если только один из их учителей не заставлял его надеть сандалии или сапоги. Ростом в пять футов, он был выше Сэндри на ладонь. У него были блестящие чёрные волосы — коротко и грубо остриженные — миндалевидные глаза и золотисто‑коричневая кожа жителя востока, хотя тонкий нос и менявшие цвет от серо-зелёного до светло-зелёного радужки указывали на западное происхождение одного из его родителей. Он не был уверен, какого именно: своего отца он никогда не знал, а мать умерла, когда ему было четыре.
— Я думала, что горящая трава делала бы тебе и Розторн больно, - отметила Сэндри, проводя пальцем по металлической нити в узоре стежков.
Браяр покачал головой:
— Трава по большей части мертва, - он оставил Розторн, свою учительницу в магии растений, спокойно обсуждавшей будущий урожай с Герцогом и Леди Инулией. - Засуха уже несколько недель как убила большую её часть. И верхняя часть сгорает так быстро, что огонь уходит дальше, оставляя корни и семена нетронутыми.
— Ох, - пробормотала Сэндри, не особо прислушиваясь. - Что это за цветок? На куртках?
— Похоже на шафран. А что? - он не досадовал на то, что она не слушает: он знал, какой она бывает, когда видит ткань, с которой сделано что-то необычное.
— Просто любопытно. Вот, посмотри на эту нить. Это и вправду золото, или …
«Сэндри, Браяр», - магический голос Даджи заставил её подскочить от неожиданности. Жар соскочил с пальца Сэндри, и пробежал по металлической нити, плавя её, и прожигая располагавшийся рядом с ней шёлк. Она ахнула, увидев, во что превратилась куртка. У неё не было магии огня или молний — это было уделом Даджи и Трис! Как же она тогда расплавила эту нить? И что ей теперь говорить владельцу куртки?
«Я найду кузнеца», - сказал Браяр Дадже. Ощущение контакта померкло.
— Идём, - поторопил он Сэндри.
— Я сожгла её! - прошипела она, хватая его за рукав, и показывая на выжженные на куртке отметины. - Я касалась её, когда Даджа соединилась с нами, и … и из меня пошёл жар!
Браяр почесал себе локоть.
— Тем больше причин свалить, пока хозяин куртки нас не заметил.
Сэндри покачала головой:
— Это моя вина, что куртка испорчена. Мне следует извиниться.
— Зачем? - подал он здравую идею. - Никто же не видел тебя …
— Я видела себя, - заявила она.
Мальчик уставился
