рукопожатия. Если ростом принц князю и уступал, то силой обделен не был.
— Как поживает тетушка? И сестрица?
— Здоровы, — улыбнулся король. — Вот уж не чаял тебя увидеть. Сколько же лет ты здесь не появлялся? Тридцать?
— Тридцать четыре.
— Тридцать четыре! Совсем про нас забыл на своем островке. Как его? Норхет? Норхетский ты затворник! Но прибыл очень кстати. Анарниэлль десять лет, по этому поводу намечено торжество. Надеюсь, ты не исчезнешь до этого времени?
— Нет, дядя. На этот раз я намерен задержаться в Маверрануме, и в самой столице тоже.
— Прекрасно! Что может быть радостнее, чем воссоединение семьи! Сарлис, распорядись, чтобы для кузена и его друзей приготовили комнаты.
Гилэстэл, сложив руки на груди, стоял на террасе и глядел на расстилающийся у подножия дворцового холма город. Залитая солнечным светом столица не радовала глаз князя — лицо его было хмурым. На подошедшего Астида он даже не оглянулся, узнав его по легкой походке. Полукровка встал по правую руку от князя, направив взгляд туда же, куда смотрел его покровитель. Слева возникла фигура Ригестайна, с немалым интересом устремившего взгляд на переплетения столичных улиц.
— Что ты видишь, Ригестайн? — после недолгого молчания спросил князь.
— Красивый город, — пожав плечами и чуть улыбнувшись, ответил тот.
— А ты, Астид?
Тот помедлил с ответом, окидывая взглядом лабиринты столичных стен.
— Муравейник. Суетливый и бестолковый. Вы любите этот город. А мне больше по душе наш остров. А что видите вы, князь?
— Я… Я вижу город рабов. Все это — собственность короны. Собственность короля и его семьи. Его друзей и подлиз. То, что жители этого города создавали своими руками в течение многих десятилетий, в одночасье перестало принадлежать им. Единым росчерком пера многие были превращены, по сути своей, в нищих. Я удивлен, что народ Маверранума столь безропотно воспринял эту реформу. А король сделал новый шаг к собственному падению. Очень большой шаг. Разве истинный король так заботится о благе своих подданных? Отбирая у них нажитое? Именно эти мысли зреют в голове большинства тех, кто живет в тени дворцового холма. И Оствуд не самый умный из них. Есть еще одно важное обстоятельство: это большинство — люди. Мысли их пока еще робки и несмелы. Но если дать им возможность думать… и направить в нужном направлении их размышления… Король прекрасно знает требы народные — хлеб и зрелища. Он дает им развлечения, затмевая их разум праздниками и дармовой выпивкой. Но в людском стаде всегда найдутся вожаки, за которыми оно пойдет — голодным ли, сытым ли. Неплохо было бы найти таких. Или воспитать самим.
Астид, кивнув, опустил глаза, прекрасно понимая, куда клонит князь. Ригестайн взглянул на князя, в душе признавая, что внешность его покровителя куда как более подходит для повелителя Маверранума. Улыбчивый, приветливый и простоватый с виду эльф Мэнелгил в этом качестве проигрывал своему племяннику — высокому полукровке с властным взором холодных голубых глаз. Взгляд темных глаз короля был теплым и мягким. Взгляд Гилэстэла пригибал к земле, заставляя трепетать.
— Ты неправ, Астид, — зрачки князя сверкнули на солнце льдом. — Я не люблю этот город. Он отторг меня, вытеснил за свои стены, забыв мое имя. А пренебрежения я не прощаю. Имя этого города тоже канет в небытие, порастет полынью и чертополохом.
— А как же трон? Ведь вы хотите вернуть его?
— Я хочу вернуть власть, Астид. То, чем я был наделен по праву рождения. Справедливую власть. Откуда она будет исходить — неважно. С дворцового ли холма или с далекого острова — совершенно неважно.
Обед накрыли в малом трапезном зале — по-домашнему уютной, светлой комнате. «И стоило ли покидать постоялый двор?» — подумал Астид, усаживаясь за небольшим — не более чем на десять человек — столом. Однако убранство зала и посуда были отнюдь не кабацкими. Свечное пламя отражалось в серебре канделябров и кубках, наполняемых великолепным сайельским вином. Подаваемыми на стол блюдами вряд ли потчевали гостей в трактирах.
Астид стрельнул глазами по высочайшим сотрапезникам. Гилэстэл непринужденно беседовал с королем, больше спрашивая, и стараясь поменьше распространяться о себе. Тот, по всей видимости, действительно был рад племяннику. Королева Тасарнаэль поминутно вклинивалась в их разговор, перемежая его шутками и воспоминаниями. Взгляд королевы переметнулся к Астиду, и она, тронув сына за руку, воскликнула.
— Астид! Ты ведь помнишь Сарлиса ребенком? О, дорогой, если бы ты знал, какой ловкой и заботливой нянюшкой был Астид!
Полукровка вежливо улыбнулся воспоминаниям королевы. Ригестайн удивленно-насмешливо покосился на друга. А принц недовольно свел к переносице тонкие брови.
— Матушка, — оборвал он мать. — Мне кажется, сейчас эти воспоминания несколько неуместны.
— Отчего же? — рассмеялась королева. — Всегда приятно вспомнить юные годы своих детей.
— Кстати, о детях, — услышал её слова князь. — Я не вижу юной принцессы. Где же моя сестричка? Мне не терпится с ней увидеться.
— Её сейчас нет в столице, — ответил Мэнелгил. — Она гостит в Олломаре.
— У Мариеллониесов?
— Да, у моего давнего друга. Эарнил привезет её к празднику вместе со своими детьми.
— Со своими детьми? Эарнил обзавелся супругой? — вяло поинтересовался Гилэстэл.
— Именно, — с хитрецой во взгляде ответил король. — Знаешь, на ком он женился?
— Какая разница? — пожал плечами полуэльф. — Но я рад за него.
— Его супругой стала дочь баронессы Ваттельхонт.
Вот тут Гилэстэлу пришлось удивиться по-настоящему.
— Эарнил взял в жены… э-э… женщину из людей?!
— Любовь, — смеясь, покрутил король пальцами в воздухе. — И дети у них получились очаровательные. Особенно дочь. Ей уже шестнадцать.
Астид заметил быстрый досадливый взгляд, брошенный принцем на отца. Гилэстэл отставил кубок и откинулся на спинку кресла, обменявшись с полукровкой многозначительным взглядом.
— Удивлен? — рассмеялся король.
— Честно говоря — да, — признался князь. — Чтобы сам Эарнил….
Разговор переместился в иное русло — заговорили о всякой ерунде вроде браков и законов наследования. Ригестайн украдкой тронул Астида за руку, и, склонившись к его уху, зашептал.
— Ты что, действительно нянчил принца?
— Отстань, — прошипел полукровка, наступив ему на ногу под столом.
— Нет, правда? А он не писался тебе на руки?
Ригестайн неслышно хихикнул, ловко выдернув сапог из-под каблука Астида, и уткнулся в тарелку. Но глаза его искрились смехом.
-/-
Принцесса Анарниэлль прибыла в столицу через восемь дней. Карету с гербом Мариеллониесов — черной жемчужиной в открытой раковине — и сопровождающий её эскорт встречалана парадном крыльце вся королевская семья. Гилэстэл находился тут же. Князь Эарнил, владелец замка Олломар, первый и единственный добытчик и поставщик жемчуга в Маверрануме, въехал на королевский двор верхом на великолепном белом жеребце. Легко спрыгнув с коня, он приветствовал
