повернулся ко мне в ожидание ответа.
Наступила тишина. И чтобы её нарушить, как и его выжидающий взгляд мелких бусин впоследствии ответил:
— Всё хорошо, господин Нам, климат чудесный, еда прекрасная, питье изумительное, — выжал из себя слова чистой лжи, поскольку этот город по меркам столицы — сливная яма.
Еда жесткая и плохо пахнувшая от местной воды, погода часто сухая и ужасно жаркая, даже ветер дул адским теплом, а вода просто мерзкая из-за климата, который провоцировал тухлость быстрее. В принципе и еда по этой же причине была отвратительна.
— Ох, отлично! — радостно откликнулся господин.
«Он что притворился, что я сказал правду или ему это неважно».
Увидев блеск в глазах хозяина дома, до сих пор смотрящего на Муёна, я начал бояться.
Я сосредоточился на господине Наме и его странных движениях, то как он брал чашку и, смотрев на парнишку, чуть причмокивал чай; одежде, которая была из дорогой синей ткани с вышивкой белого и голубых драконов, взгляде: у него лихорадочно двигались зрачки и внешности, а именно тучности, лысины в расцвете сил и глубоких мешком под глазами. Рассматривая его подробнее, какое-то чувство прошлось по телу.
«Это мурашки?»
Слишком задумавшись, я не заметил, как господин Нам стал задавать личные вопросы Муёну:
— Дорогой!
«Он уже настолько не боялся показать себя?»
— Сколько тебе лет, вот у меня сейчас прекрасный период, период молодости.
«Молодости? Ему на вид тридцать с чем-то лет».
— Мне… мне двадцать лет, господин Нам, — выдавил из себя Муён.
Что-то выражалось в его лице такого, что я не мог понять.
«Это страх?»
— А невеста есть или жена, все-таки ты такой молодой, — продолжил свой опрос извращенец, при этом махнув ладонью как молодая девица.
— Не… не… нет, я по… ка… ка… пока одинок, — снова с мучением ответил парень.
Что-то действительно происходило странное между ними, кроме этого разговора. Даже волосы Муёна всклокочились, и сидя рядом с ним, я увидел, как бежит капля пота по его шеи, причем не одна.
— Ах, вот как… прекрасно, — произнес последнее слова господин Нам очень тихим шепотом.
Хозяин дома было хотел еще что-то задать, но я решил перебить его ради своего невинного ребенка:
— Господин Нам! — громко сказал я, чтобы привлечь его внимание. Он как в прострации не услышал, и мне пришлось повторить громче, намного громче, — ГОСПОДИН НАМ! — он заметил.
— Ааа… — резко очнувшись и повернув голову, ответил господин. — Вы что-то хотели, господин Юн?
Отвлек я отвлек, но причину не придумал. Подумав пару секунд, вырвалось первое, что пришло в голову:
— Вы случайно не знаете, где можно купить высококачественный ханбок, а то я как Вы понимаете немного… испачкался?
— А, да-да, конечно, знаю — полностью принял меня во внимание господин-извращенец, забыв на время о моем помощнике.
Все-таки господин Нам являлся очень хитрым продавцом, никогда не упускавшего шанс заработать больше, чем сама королевская семья. Сейчас по идее он должен был предложить свой магазин, и я — знающий заранее его план — уже приготовился выпить чаю в знак победы знаний о поведении людей. По моим подсчетам господин скажет название на раз, два…
— Правда, тогда давайте я Вам дам свою одежду.
Сильно удивившись, я случайно глотнул чай не в то горло и начал сильно кашлять.
Муён стал сразу мне помогать: бить несильно по спине.
После того, как мне стало лучше я ответил:
— Господин Нам, Вы такой хороший человек, я был очень рад, если вы одолжите мне вашу драгоценную одежду.
Господину Наму очень понравилась лесть. Он уже встал и подошел к входной двери, чтобы отдать приказ и после крикнул слуге:
— Ей, старик, быстро иди сюда! — это было невообразимый звук, похожий на хрю-хрю.
Такого в жизни я еще не слышал никогда.
Старый слуга пришел на удивление быстро: видимо сильно боялся новой пощечины. Пока в это время господин Нам разъяснял старику что да как, я повернулся к столу, взял чайник с жидкостью и посмотрев на бедного помощника — а он изрядно уже помучился — установив при этом с ним зрительный контакт, вылил случайно на него чай.
— Ой, какой я неаккуратный, надо же было так! — театрально воскликнув и встав, я взялся за голову.
Сначала Муён был ошарашен, но потом включился в дешёвый спектакль:
— Да не волнуйтесь, мой любимый учитель, все будет хорошо… но может, конечно, я заболею и умру, но если нет, то болезнь пройдет, организм ослабится, и я по дороге домой случайно встречу сонним-маму[18], заболею оспой и умру, а если нет, то лицо испортится, а если так, то не найду жену, не будет жены, не будет и детей, нет детей — нет счастья, и я умру, но ничего. Все хорошо, действительно хо-ро-шо — он играл свою роль с искусственными слезами из чая на щеках.
[18]Сонни́м-ма́ма(손님마마) — дух, похожий на женщину и распространяющий оспу
Господин-извращенец явно был дубнем, раз поверил в нашу игру. Со страхом в глазах он подбежал к нам, просмотрев с ног до головы Муёна и произнес:
— Что, мой милый, так нельзя, нельзя умирать и болеть, — он необычайно быстро для своего веса повернулся к слуге. — Чихве, НЕМЕДЛЕННО отведи господина ХаХа в комнату с хамчжибаком[19] и попроси Сучхэ́ срочно подготовить одежду для господ. Немедленно! — напоследок хрюкнул господин Нам.
[19] Хамчжиба́к (함지박) — круглая деревянная ванна, обычно такую использовали короли и королевы эпохи Чосон.
Повернувшись, он взялся за наши локти — как будто мы маленькие дети — и повел к слуге. Было неудобно и неприятно, что сказать. Добравшись до старика, господин Нам в последний раз посмотрел жалостливо на Муёна и доверил нас прислуге. Все шло бы хорошо, пока я не заметил, что напоследок этот сукин, господин, извращенец тронул левую ягодицу Муёна, успев ее, облапать вдоль и поперек. Раз он такое сделал, так что же этот сукин сын вытворял с другими молодыми парнями, а в особенности с моим драгоценным помощником, пока мне нужно было его исследовать, в ходе чего не замечая ничего вокруг. Я был готов приготовить суп из бобовой пасты на ладони[20], если увижу хоть раз, что какой-то господин Нам или кто-то другой снова потрогает Муёна на моих глазах, то сразу отрежу ему руки или кое-что более серьезное.
[20] Я приготовлю суп из бобовой пасты на ладони (손에장을 지진다) — я клянусь, обещаю
Прошло какое-то время, и я уже находился в отдельном павильоне, где мне Сучхэ — молодая девушка-слуга — предоставила чистую и роскошную одежду. Ханбок, что мне одолжили, был сделан из
