Анэкр вертелся в моих руках, белым пламенем задевая нежить, заставляя ее осыпаться кучкой сероватого пепла. Я довольно улыбался. Последний раз мне доводилось работать те самые два года назад. И, чего уж скрывать, я скучал по этому состоянию единения с силой Некритты. Даже разделение души не смогло окончательно убрать эту тоску. Но хотя бы ее приглушило. Раньше единение было для меня как сильный наркотик.
Через десяток минут все было кончено. Около пятидесяти упырей рассыпалось пеплом от прикосновения анэкра. Следующее большое скопление нежити располагалось у кромки леса. Туда я отправился чуть ли не бегом, стараясь не потерять состояние единения. Эту горстку упырей я застиг за ночной трапезой. Извините, друзья, доедите в гостях у Некритты. Еще несколько взмахов, пинок в морду подкравшегося сзади упыря, затем пара тычков белым пламенем прямо в морду — и еще два десятка упырей осыпалось на землю. Прежде чем идти искать следующих, я таким же образом разделался с полудоеденной тушей коровы.
Дальше дело продвигалось также монотонно. Найти остальных упырей не составило труда. Уничтожить их — вообще детская забава. Самое интересное началось потом, когда я принялся выслеживать их 'родителя', который оказался немного умнее своего 'потомства' и поэтому старательно избегал встречи со мной. Пришлось пожертвовать парой капель своей крови, чтобы создать мертвую петлю. Иначе я бегал бы за ним всю ночь, а с рассветом вообще потерял бы его след. А оставаться в деревне и на вторую ночь в мои планы не входило.
Оглашая криками всю округу, упырь медленно, пядь за пядью, приближался ко мне. Я дернул невидимую петлю сильнее, и нежить оказалась прямо передо мной. Этот оказался в два раза крупнее своих 'деточек', с большими кожистыми крыльями… и стойкостью к пламени анэкра. О последнем я узнал, когда попытался расправиться с ним также как с его потомством. Бесполезно. Тьма! Раньше анэкр уничтожал любую нежить!
Пока я лихорадочно раздумывал над другими доступными мне сейчас способами умерщвления, упырь дернулся в петле, оборвал ее и бросился на меня. Понял, падла, что я пока безвреден. Я отскочил назад, отбрасывая бесполезный анэкр в сторону, упал на траву, перекатился, доставая из‑за голенища ритуальный кинжал и шепча слова заклинания. Упырь вновь прыгнул на меня, целясь своей пастью в мою шею. Я дернулся назад и попытался вогнать кинжал ему в шею. Он дико завопил, отскочил в сторону и замотал головой. А кинжал‑то остался в шее!
Эффект от него был, но совсем не тот, на который я надеялся. Ему было больно, но он был жив. Что‑то его питало, поддерживало в нем подобие жизни. Но что?! Что?! Думай, Эрстин!.. Тьма! Я — дурак и это не лечится! Ну конечно, это была его мать! Да, ребенка убили после единогласного решения всех жителей деревни, но мать продолжала его любить, несмотря на 'не тот дар'. Недаром она вернулась за его телом в лес и похоронила поближе к себе. И даже после смерти любила его и поддерживала жизнь в упыре. Тьма! А ведь без мага жизни я не смогу с ним справиться! Оборвать эту нить, которая связывает мать и ребенка, да так, чтобы не причинить вреда самой матери, сможет только он! Единственный в этой деревне, кто имеет хоть какое‑то отношение к магии — это жрец. Но не думаю, что он откроет дверь посреди ночи полувменяемому некроманту, который с воплями о помощи будет ломиться к нему в дом. Скорее пошлет обратно в жаркие объятия упыря.
А тот, тем временем, как будто почувствовав, что я думаю о нем, резко остановился недалеко от меня, полыхая зелеными глазами.
'Кинжал мой потерял' — машинально отметил я.
Из раны нежити текла не кровь даже, а какая‑то непонятная слизь. Упырь медленно наступал на меня. А в его глазах я увидел отблеск мысли, которая мне совсем не понравилась. Он знал, что я уже не могу ему противостоять, и поэтому не спешил.
'Стоило два года скрываться от заслуженного наказания, чтобы потом погибнуть так бездарно? — риторически спросил я сам себя. — А ведь я действительно хочу жить. И не так, как жил последние два года, а с искрой. Чтобы каждый день чем‑то был примечателен…'
Упырь неожиданно споткнулся и уставился куда‑то мне за спину. Я не стал поворачиваться, боясь упускать из виду нежить. Как оказалось, зря. Упырь вновь завизжал и начал буквально улепетывать от меня. Я только удивленно смотрел ему вслед. А потом не удержался и все‑таки резко повернулся. На меня неслось огромное голубое облако. И было оно уже в двух локтях от меня. Ни уклониться, ни убежать я уже не успевал. Поэтому с удивлением наблюдал, как оно проходит сквозь мою грудь. В глазах потемнело. Я рухнул на землю, краем глаза зацепив умирающего в объятиях облака упыря. А потом окончательно потерял сознание…
'Святая К'шарли, почему у меня так болит голова? И почему я не помню, как вчера закончился день? Нет, это чувство обреченности, ужаса и невозможности что‑либо поделать с этим я никогда не забуду. Но что случилось вечером? При одной лишь попытке вспомнить свои действия в небольшой промежуток перед сном, моя голова начинает болеть еще сильнее! Нужно просто открыть глаза. Ой! К моему ужасу ничего не выходит. Я не только не могу поднять веки, но и просто пошевелиться! Не паникуй! Ты же сильная! Это всего лишь затекло тело. Всё, что ли?!..'
…Я лежал на спине, вытянув руки по швам и слушая противный женский голос. Нет, все было бы просто великолепно, если бы не одно небольшое обстоятельство — он раздавался не рядом со мной, а в моей голове. Что не сулило мне ничего хорошего. Или я еще сплю? Это был бы наилучшим выходом из данной ситуации. Впрочем, сейчас я проверю все свои догадки. Что нужно делать, чтобы проснуться? Правильно, пожелать этого во сне, а потом просто открыть глаза. Что, собственно, я и сделал. Зря…
Тихий женский голос, бубневший где‑то на заднем плане сознания, резко замолк. А потом раздался громкий женский визг. От неожиданности я сел на кровати, обхватив голову руками. От моего движения визг только усилился. Тьма! Откуда у женщин такие громкие голоса?!!!
— Заткнись! — прошипел я сквозь зубы. Набирающий обороты крик буквально раскалывал мою голову на части.
Визг оборвался.
'Кто здесь? — тихо раздалось у меня в голове. — По голосу, вроде бы мужчина. И… и… Он где‑то рядом, но я его не вижу! А еще мое тело двигается, но сама‑то я и пальцем пошевелить не могу! К'шарли, что со мной?'
…Неужели так все и происходит? Истерический женский голос в голове, говорящий то ли со мной, то ли с самим собой, а потом полный и безвозвратный конец?! Нет, со всем этим стоит разобраться. Задвинуть этот голос подальше на задворки сознания и позабыть о нем на время. Потому что сейчас появились более важные проблемы. Проходя мимо зеркала, я вместе с невольным вскриком голоса заметил отсутствие иллюзии на лице. Тьма! Я лежал на лавке в небольшой комнате, вероятно, в доме одного из деревенских. А на лице у меня не было иллюзии! Как давно она успела исчезнуть? С потерей сознания после ослабления моего контроля над ней или чуть позже? К сожалению, я не помню, какую именно наводил иллюзию в последний раз. То ли с запасом энергии, чтобы она продолжала держаться и без моего контроля, то ли без него. Если первое, то иллюзия должна была исчезнуть совсем недавно, и существует вероятность, что никто не видел клейма на моей щеке и разноцветных глаз. Об истинном положении дел я узнаю только при встрече с одним из местных. К которой стоит подготовиться. Я провел рукой перед лицом, возвращая иллюзию. А потом удивленно уставился на свою ладонь. Не спорю, иллюзии всегда были моим сильным местом, что для некроманта совсем нетипично. Но сейчас… К своему удивлению я наложил иллюзию мгновенно, а не после двух — трех секунд. Тьма! Это еще откуда взялось?
