Меня осторожно потрясли за плечо, и кто-то сказал:
- Просыпайтесь, мисс. Мы приземлились.
2
Озеро духов
Бортпроводник странно на меня посмотрел и отошел. Я протерла ладонями глаза, надеясь, что разговор с Амоном проходил только в моем сознании, и я не говорила во сне.
Направляясь за багажом, я не смогла пропустить седовласую женщину, машущую самодельной табличкой вперед-назад, где значилось «Лили-лапушка», так меня ласково называла бабушка.
- Привет, бабушка, - улыбнулась я, она опустила табличку и обняла меня. Она была крепкой женщиной, женой фермера, руки ее были сильными. Она крепко меня сжала, и я ощутила, что напряжение в плечах тает, как кусочек масла на сковороде.
- Я скучала, Лили-лапушка. Так давно не виделись.
- Я тоже скучала.
Вцепившись в мои плечи, она отошла на шаг и пристально осмотрела меня.
- Хмм. Ты слишком тощая. Но это мы исправим, - улыбнувшись, она обхватила меня рукой, и мы повернулись к кружащейся карусели багажа. – Не могу и описать, какой счастливой ты меня сделала, когда попросила принять тебя на лето.
- Я просто рада, что ты согласилась.
- Конечно, я бы согласилась. Ты же знаешь, как сильно я хотела, чтобы ты приехала надолго.
Я пожала плечами.
- Никак не удавалось выделить время.
Бабушка хмыкнула.
- Не удавалось твоим родителям, ты хотела сказать. Подумать только, мой сын слишком занят, чтобы помнить о самом важном в жизни!
- Ты знаешь, что они тебя любят, бабушка.
- Если любовь похожа я постоянную занятость, из-за которой нельзя позвонить родной матери, то да. Уверена, у них свое понимание.
Я заметила свой чемодан и выхватила его с крутящейся карусели, бабушка помогла поставить его на пол.
- Голодна? – спросила она, пока мы шли к ее машине.
- Безумно, - отметила я с улыбкой. Так и было. Удивительно, но мой аппетит вернулся. Я не знала, было ли это результатом встречи с бабушкой или недавнего разговора с Амоном, или из-за того, что я вдруг почувствовала себя собой, но я была так голодна, что съела бы целую корову, что было не так и невозможно в королевстве возможностей фермы моей бабушки.
* * *
После остановки в небольшом ресторанчике, мы вернулись на дорогу и обнаружили, что нам обеим хочется послушать Элвиса. В ее старой машине не было спутникового радио, а большинство дорог, по которым мы ехали, были слишком малы для нормальных радиостанций, а мы пели. К счастью, у Элвиса было столько песен, что мы ни разу не повторились. Я поглядывала в текст на телефоне, и мы от всей души пели, пока ехали на ферму.
Было что-то свободное в пребывании на дороге. Я чувствовала себя собой сильнее, чем за последние месяцы, и я знала, что это потому, что делала то, что любил Амон - смеялась, пировала и была с людьми, заботящимися обо мне.
Бабушка подъехала к ферме поздно вечером. Она познакомила меня с новой собакой, Уинстоном, названным так в честь Уинстона Черчилля, на которого, как она клялась, пес был похож. Я не видела сходства. Уинстон поднялся с места, где он спал, на веранде, виляя хвостом, и понюхал мою руку. Бабушка пошла проверять других животных, а я потащила чемодан в дом. Я знала, что она вернулась уставшей. Бабушка всегда рано засыпала и рано вставала.
Но вместо того, чтобы сразу уйти в свою комнату, она сделала мне чашку ромашкового чая, подсластив его, как я любила, сливками и медом и добавив к нему маленькие песочные печеньица. А потом она пошла в гостиную, словно чувствовала, что мне нужно поговорить. Я оставила вещи в гостевой спальне, схватила старое стеганое одеяло и устроилась в потрепанном кресле, она же выбрала любимое кресло-качалку.
Она потягивала чай и покачивалась, сверкающие глаза разглядывали меня в полумраке комнаты.
- Что тебя тревожит, Лили-лапушка? – спросила она.
Поток слов приблизился к языку, но растаял, как шоколад на огне.
- Э-это сложно объяснить, - наконец, сказала я.
- Родители? Колледж?
- Нет.
- Ах… значит, из-за юноши, - я скривилась, но кивнула. – Расскажи о нем, - попросила она.
А я могла? Если кто и мог мне поверить, понять меня, то это она. Анубис не говорил, что мне нельзя никому рассказывать. Он подозревал, что никто не поверит мне, так что мой рассказ ничего не изменил бы.
- У него сильный подбородок? – перебила она мои мысли.
- Ч-что? – ответила я.
- Сильный подбородок. По подбородку всегда можно понять, хорош ли человек.
Я не сдержалась. И рассмеялась.
- Бабуля, о чем ты говоришь?
- Нет, правда. От мужчины со слабым подбородком нужно уходить, - она резко взмахнула перед собой рукой, словно ударяла приемом из карате.
- Уверена, что мы не говорим о лошадях или коровах? – подыграла я.
Бабушка склонилась ближе.
- Твой дедушка, пусть покоится с миром, был с суровым подбородком. И он был сильным человеком. Хорошим. Похожих я больше не видела.
Я скрестила руки на груди и одарила ее улыбкой.
- Вот так ты его выбрала? По подбородку?
- Это, и запотевшие окна.
- Запотевшие окна?
- Перед тем, как целоваться, мы паром заставляли окна запотеть.
Я подавилась чаем и отставила чашку.
- Такого про дедушку мне лучше не знать.
- Ты не ответила на мой вопрос.
Чуть смутившись, я пожала плечами и призналась:
- Пару запотевших окон было, и у него вполне суровый подбородок, если так подумать.
- Ага! – глаза бабушки сияли. – Уже хоть что-то.
Я не стала продолжать, а она осторожно подтолкнула:
- Он разбил твое сердце, Лили-лапушка?
Я потерла ладони, и хотя я пыталась взять себя в руки, слезы полились по щекам.
- Мое сердце разбито, но это не по его вине.
- Что ты имеешь в виду?
- Он… умер, бабушка.
- О. О боже, мне так жаль, - бабушка качнулась вперед, встала с кресла и обвила меня руками. Не думая, я поднялась, прижалась к ней и позволила слезам литься по лицу потоком, пока она гладила меня по спине и шептала. – Поплачь, милая, - и. – Тебе нужно все выплеснуть, - а через миг она добавила. – Твои родители не знают?
Я покачала головой.
- Они бы не одобрили.
Она кивнула и обняла меня крепче. И хотя я знала, что Амон в каком-то плане жив, он был вне досягаемости на всю мою смертную жизнь, и это осознание тяжело давило на сердце. Печаль была такой горячей, была так плотно упакована в мою грудь, как в переполненный шкаф чемодан. Сидя с бабушкой, я позволила эмоциям выйти наружу, и это помогло. Печаль медленно вытекала из меня, пока я не ощутила себя опустошенной.
Мы тихо сидели несколько минут, ее рука медленно гладила мое плечо, пока я не подняла залитое слезами лицо.
