Антон Вильгоцкий - Зачарованные тропы

– Имя мое – Джорандо, – произнес великан. Шентор был потрясен, услышав его голос. Так мог говорить просвещенный человек приятной наружности и блестящих манер, но никак не… – ощупывая взглядом своего жуткого собеседника, Шентор пытался найти слова, которыми можно было бы его описать. "Урод". "Чудовище". "Исчадие Мрака". Ничего другого на ум.

– Какова… – слова застревали в горле. Сглотнув слюну, Шентор договорил до конца, решив, что ни о чем больше не станет спрашивать грозного визави:

– Какова цель вашего визита в Эльнадор?

– О, в этом нет никакой тайны, – улыбнувшись, сказал "человек", назвавший себя Джорандо. – Я – волшебник. Хочу устроиться преподавателем в вашу Магическую Академию. Навыки, которыми я владею, были бы очень полезны будущим магам, – с гордостью добавил гигант.

Шентор смотрел на его зубы. Все они имели один размер. Во рту Джорандо не было ни клыков, ни резцов, ни коренных – лишь ослепительно белые пластины передних зубов, одинаковые на обеих челюстях. "Как такое возможно?", – изумленно подумал Шентор. Увиденное слегка отвлекло его от мыслей об истинной сущности обладателя этих зубов.

Джорандо говорил мягко, вежливо и спокойно. Это слегка разрядило воцарившуюся у входа в Эльнадор напряженность. Многие маги – большие оригиналы, и порой они могут менять обличье, чтобы сделать более эффектным свое появление в обществе. Наверняка и этот из таких. Так рассуждали воины, охранявшие ворота, к которым подошел Джорандо. Но только не Шентор. Он ведь стоял ближе всех к страннику в сером плаще. Он видел. Он чувствовал.

– Должно быть, вы – известный волшебник, господин Джорандо? – набравшись смелости, спросил старший смены.

– Пока – не очень, к сожалению, – горбун улыбнулся еще шире. – Но могу вас заверить, в своей области я – непревзойденный мастер.

– А что это за область, позвольте поинтересоваться? – подал голос еще кто-то.

– А вот это пока – секрет, – на сей раз Джорандо продемонстрировал охранникам не улыбку, а что-то вроде ехидной усмешки. Он уже начинал им нравиться – несмотря на грозную внешность и бросающееся в глаза увечье. – Подчеркиваю – пока. Если мои планы осуществятся, то в самом скором времени вы все узнаете, – последняя фраза Джорандо звучала уже заискивающе – будто он и не мог разметать стражников двумя-тремя взмахами своего массивного посоха, даже не прибегая к магии. Только Шентор понимал, что горбун делает это специально, желая отвлечь охрану от опасных мыслей. Но предъявить ему было нечего. Догадки и доказательства – совершенно разные вещи, хоть оба слова и начинаются с одного и того же слога.

– Однако заинтриговали вы нас, – хохотнув, сказал старший. – В последнее время в Эльнадор приходит много крутых волшебников.

– Кого вы имеете в виду? – исподволь поинтересовался Джорандо.

– Не так давно здесь проходил сам знаменитый Кедрик, – сказал стражник. – Победитель дзерга Архун-Коллака. Думаю, вы слышали о нем.

– Кедрик, ну как же! – воскликнул горбун после крохотной паузы. – Я не просто слышал о нем. Он – мой давний знакомец. Стало быть, Кедрик сейчас в Эльнадоре?

– Нет, – покачал головой лидер дозора. – Я слышал, что Освободитель Биланы отбыл сегодня утром. Странно, конечно, ведь он, вроде бы, тоже собирался преподавать в Академии.

– Отбыл? – Шентор заметил, что великан выглядит скорее настороженным, нежели опечаленным. – Вот незадача. Мне бы очень хотелось с ним повидаться! – опираясь на посох, Джорандо двинулся к арке ворот. Еще пятнадцать минут назад стражники готовы были броситься врассыпную, но теперь, после столь милой беседы, они совершенно не боялись горбатого мага. Ну, не наделила его судьба благообразной внешностью – что уж тут поделаешь? Зато он вежлив и обходителен, и наверняка научит студентов Магической Академии множеству полезных вещей. Джорандо сейчас даже не казался стражам ворот таким же большим, как в тот момент, когда они увидели его.

Один лишь Шентор с прежней тревогой в глазах глядел, как удаляется серый горб. Юноша четко осознавал, что реальное положение дел вовсе не соответствует тому, что было сказано у ворот. Но вряд ли смог бы он объяснить кому-нибудь ход своих мыслей. Как можно втолковать обычному человеку, что нечто, кажущееся всем вокруг живым и добрым, на самом деле злобно и… мертво? Более того – является Смертью во плоти…

В биланской таверне "Кирка и кувалда" тем вечером было тихо и немноголюдно. Не так уж много ведь минуло времени после грозных событий на древнем кладбище, из-за которых город в считанные дни опустел едва ли не вполовину. Состоятельные господа, что составляли большую часть клиентуры таверны Хенгрида, разбежались, кто куда, одними из первых и только-только начинали возвращаться домой. Гному даже пришлось немножко урезать цены, чтоб удержать оборот на прежнем уровне. Однако новость о том, что заведение Хенгрида стало куда доступнее, чем раньше, достигла пока не всех ушей. Те, кто прежде не мог себе позволить обедать и ужинать здесь, не успели привыкнуть к новой возможности, и вечера в "Кирке и кувалде", еще недавно бывшие шумными и веселыми, протекали сейчас в гораздо более спокойной обстановке.

Меньше работы было теперь у всех – у поваров, девушек-подавальщиц, уборщиков. А также – у юного музыканта Скольда, которому в иные дни и вовсе не приходилось сыграть ни единой песни. Новая клиентура не привыкла единовременно вкушать и яства и искусство – порой гитариста даже специально просили замолчать.

Что ж, Скольд не обижался. Это в любом случае было удобнее, чем бренчать часы напролет, стараясь не повторить ни одной мелодии. Теперь он сидел в таверне все больше для вида, и у него оставалось достаточно свободного времени для сочинения собственных песен – после встречи с кандарским эльфом это стало получаться у Скольда гораздо лучше, чем прежде – и размышлений о жизни. Только вот, и песни, которые складывал Скольд, и думы его были совсем невеселыми…

Всю свою недолгую жизнь парень провел в Билане – не был ни в гномьих пещерах, ни в эльфийских лесах, ни в столице, ни даже на морском берегу. Зарабатывать на жизнь музыкой Скольд начал в четырнадцать лет. Сейчас, на девятнадцатом году, бард полагал, что досконально знает царящие в родном городе настроения, и ничего хорошего от продолжения такой жизни ждать не следует. Точнее – ничего сверх того, что есть у него в настоящий момент – а развлекать посетителей в "Кирке и кувалде" Скольду давно и, можно сказать, смертельно надоело. Порой ему хотелось прервать танцевальную мелодию или романтическую балладу и прямо в разгар пиршества начать горланить пошлые частушки. Все, что угодно – лишь бы обратить внимание гомонящей публики на трагедию молодой творческой души.