С этим он вновь растянулся на соломе.
Олдвину удалось растолкать Конана только к полудню. Тревога бритунца росла. От Эана по-прежнему не поступало никаких известий. Кабачок уже открылся, но после утреннего разговора с грубым слугой Олдвин решительно не желал заходить туда.
– Я ни глотка больше в этом месте не выпью! – объявил он.
– Нам и не придется, – успокоил его Конан. – В честь праздника, полагаю, на всех перекрестках будет даровая выпивка.
– Даровая выпивка, как правило, очень дрянного качества, – нахмурился бритунец.
– Возможно, в Бритунии так оно и обстоит, – засмеялся Конан, – но мы в Заморе, здесь любое вино недурно, даже самое дешевое. Что, от Эана нет вестей? По-моему, он всерьез влюбился.
– В проститутку нельзя влюбиться, – нахмурился Олдвин.
Конан подтолкнул его кулаком в бок, так что бритунец потерял равновесие и едва не упал.
– Не стоит говорить о том, чего не знаете, – сказал варвар. – Но вы правы, дружище, Эану уже следовало бы появиться здесь. Пойдемте-ка побродим по городу. Может быть, мы его встретим. Должно быть, он угодил в какой-нибудь разбойничий притон, где у него отобрали всю одежду, и теперь он, голый, скрывается от людских глаз.
Однако сколько они ни бродили по Аренджуну, сколько ни заглядывали в кабачки и ни расспрашивали всех встречных, – никто не видел Эана и никто не имел даже малейшего предположения о том, что могло бы с ним случиться.
* * *
Когда Эан очнулся, он обнаружил, что ему трудно пошевелиться. Сперва он решил было, что все дело в лишней выпивке и что это от избытка спиртного у него окоченело все тело. Но затем негромкий звон подсказал ему иной ответ. Эан вздрогнул всем телом от ужаса. В первое мгновение ему почудилось, что все это – лишь страшный сон, что сейчас он очнется и увидит правду: он спит на соломенной подстилке под навесом из листьев, на задах дешевого кабачка, где они с Конаном и Олдвином куролесили всю ночь.
Но звон и непонятная тяжесть в руках и ногах сопутствовали каждому его движению. В конце концов Эан открыл глаза и увидел железную решетку.
Он находился в клетке. И это было еще не все. Его руки и ноги были закованы в цепь, свободный конец которой крепился к полу клетки.
Что с ним случилось? Как он очутился здесь? Эан метнулся вправо-влево. Гром железа был единственным ответом на мириады вопросов, что роились у него в голове. Несколько раз цепи натягивались так сильно, что больно впивались в запястья и щиколотки. В конце концов Эан поранился и вынужден был замереть на месте и выждать, пока боль успокоится.
Как ни странно, именно боль вернула ему ясность рассудка. Он перестал паниковать и медленно перевел дух.
Сперва следует осмотреться и понять, где он находится. Потом уже можно будет подыскивать какой-то план действий. Возможно, скоро Конан отыщет его. Мысль о том, что киммериец, возможно, решил избавиться от странного спутника, подобранного при весьма странных обстоятельствах, даже не приходила Эану в голову. Равно как не допускал он и возможности, что киммериец не станет его вызволять.
Обостренным чутьем, которое осталось у Эана еще с той поры, когда он был чудовищем и обитал в песчаной трясине, в зыбучих песках на краю оазиса Гуайрэ, молодой человек ощущал: Конан не из тех, кто отказывается от своих спутников. Нет, Конан скоро придет. Скоро.
Эан осторожно встал, стараясь двигаться так, чтобы цепи не слишком врезались в тело. Тот, заковал его, знал свое дело. Этот неведомый тюремщик позаботился о том, чтобы узник не смог вывернуться из кандалов, так что железные обручи плотно охватывали запястья и щиколотки.
Пленник приблизил лицо к решетке и выглянул наружу – насколько ему позволяло его положение.
Он увидел большое помещение, в котором находилось еще несколько клеток. В каждой, очевидно, имелось запертое живое существо.
– Эй! – позвал Эан. – Кто-нибудь меня слышит? Отзовитесь! Расскажите мне, куда я попал!
Но ответом ему послужил лишь странный чавкающий звук. Если бы Эан мог заглянуть в клетку, откуда он доносился, то увидел бы слизнеобразную тварь, которая хлопала склизкой «подошвой» по полу клетки, требуя кормежки.
Затем из второй клетки донесся громкий лай. Там содержался песьеголовый мальчик. Эан не видел его, но по звукам догадался, что существо, их издающее, лишено человеческого рассудка.
Когда Талорк вошел в свой зверинец с ведром, полным кусочков вареной рыбы и разваренного зерна, там царил невероятный гвалт. Все его питомцы прыгали по клеткам, лаяли, рычали, бились о решетки, шипели. Талорк остановился. Обычно Великолепные Уроды вели себя гораздо спокойнее. Ни переезды с места на место, ни многолюдные толпы не приводили их в такое неистовство. Все дело в новичке, понял Талорк. Этот новенький что-то такое сделал, отчего они так разбушевались.
Ничего, Талорк быстро их утихомирит. Он поставил ведро на пол и взялся за большую палку. Сперва он через прутья решетки огрел по голове песьеголового мальчика.
Тот сел на пол, схватился за голову руками и жалобно заскулил.
– То-то же! – воскликнул Талорк. – Я принес тебе еду, а ты себя так ведешь! Стыдно! Стыдно! А ну, лежать!
Песьеголовый мальчик лег ничком и положил морду на вытянутые вперед руки. Талорк открыл дверцу и плеснул варева ему в глиняную плошку.
– Ешь, – сказал он строгим тоном и закрыл дверцу. – Ешь, можно.
Мальчик принялся лакать похлебку длинным синеватым собачьим языком.
Скоро и другие получили свои порции. Постепенно шум в зверинце утихал. Эан стоял у прутьев и наблюдал за происходящим. Про себя он решил, что ни за что не подчинится тому, кто захватил его в плен. Пусть лупит палкой, пусть держит в цепях, морит голодом или жаждой – Эан не покорится. Двести лет рабства у Гуайрэ – с него довольно. Теперь он будет свободным.
Закончив обходить клетки, Талорк приблизился наконец к Эану. В руках у него была палка с окованным железом наконечником.
– Видишь? – показал он это орудие Эану. – У меня всегда найдется управа на строптивое животное. Так что не вздумай бунтовать.
– Я не животное, – сказал Эан. – Что тебе нужно от меня?
– Да брось ты! – воскликнул Талорк. – Это ты-то не животное? Рассказывай сказки кому-нибудь другому, но только не мне! Как тебе удалось переполошить весь мой зверинец? Они давно уже не проявляли такого беспокойства!
Я просто позвал на помощь, – ответил Эан.
– Ну конечно! – издевательски воскликнул Талорк. – Нравится мне это «просто»! Нет, уродец, у тебя есть какая-то своя магия, иначе они не стали бы так беситься.
