– Нельзя было быть столь импульсивным! – нашел время для укора Трисмегист. – Ты хоть понимаешь, что мог умереть и стать полноценным личем? Или ты поменял свои планы и уже не желаешь становиться человеком? Прошу тебя: больше не делай столь опрометчивых шагов.
– Надо было действовать – и я действовал, – прохрипел в ответ некромант и, больше не желая тратить силы на бесцельные беседы, при помощи последней сохранившейся энергии принялся изучать собственное тело. Изъянов там нашлось немало, но со многими из них Сандро уже научился жить и понимал, что даже при великом желании не сможет переиначить черную магию, благодаря которой, собственно, и существовал.
Результат изучения его не порадовал. Ссадины, ушибы, царапины, синяки – на них некромант не обращал внимания – сойдут и сами. Но были проблемы и посерьезнее. Защемление одиннадцатого и десятого позвонков, из-за которого полностью отказали ноги. С такой травмой не смогли бы справиться даже горгоротские костоправы с их упражнениями и иглоукалываниями. Ко всему лопнула селезенка, и Сандро с удивлением и радостью подумал, что выжил благодаря одному только чуду. Даже замедляющие заклинания, которые он прочел перед встречей с землей, из-за деревьев и неровного ландшафта не дали особого результата. Чудо, да и только! Но именно на него и уповал Сандро, прыгая со скалы. Об Анэт некромант старался не думать. Он сделал выбор за нее, посчитав, что смерть милее рабства. Да девушка не сильно-то и сопротивлялась, видимо, придя к такому же решению.
Сандро мотнул головой, приводя себя в чувства – сейчас не стоит об этом, следует думать о другом. Он крепче сжал мертвой рукой змеиный крест и принялся залечивать полученные раны. Созидающая магия давалась с трудом, а силы и без того были на исходе. И все же, спустя бесконечно долгих десять минуты, некроманту удалось воссоздать ту картину своего тела, которая была до падения. Горгоротские костоправы были бы на седьмом небе от счастья, узнав, что есть нечто более действенное, чем медитация.
Покончив с лечением, Сандро ощутил также явственно, будто откат от заклинания, как на него накатывается волна слабости и отрешенности. Мысли закружились в голове невероятным калейдоскопом и, словно отвечая на крики совести, остановились на погибших спутниках, с которыми не так давно он бежал из Бленхайма. По его вине они теперь мертвы. По его вине – ничьей больше! Если бы он отсиделся в храме Сераписа, а не мчал без оглядки вперед, ничего подобного не произошло б…
Некромант безвольно выпусти из рук змеиный крест, присел, взял в охапку мокрых листьев и вытер ими выступившие на лбу бисеринки пота, а затем обхватил колени руками и с тоской сказал:
– Я убил всех, а сам остался жив.
Никто не ответил на его слова. Лишь туман лизнул холодом мокрое от росы чумазое лицо юноши и подобрался ближе, становясь одновременно плотнее и гуще. Сквозь туман уже нельзя было разглядеть по временам выползающий лунный круг, поэтому, даже благодаря обостренному зрению, некроманту не удалось увидеть ничего дальше кончика собственного носа.
– Альберт, – после долгой паузы вновь заговорил Сандро. – Ответь мне: почему я всегда одинок? Всю свою сознательную жизнь, я провел в одиночестве: без дружеской поддержки, ласк любимой… У меня ведь до сих пор не было женщины! Но теперь, когда Энин потеряна или, быть может, уже мертва, я не смогу полюбить другую. Да и не захочу любить кого-то, кроме нее…
– Перестань плакаться! – рыкнул Трисмегист, не понимая, с чем связаны столь печальные мысли его воспитанника: Анэт, возможно, еще жива, впрочем, как и Батури. В том, что Энин цела, так вовсе нет никаких сомнений – вампир вытащил ее задолго до окончания боя. – Не переживай, Сандро, – продолжал тем временем друид, – найдем мы твою Энин…
– Сомневаюсь, – отозвался некромант, не в силах сопротивляться накатившемуся унынию. – Я даже не знаю, куда Батури ее отволок. А теперь я не отыщу Энин, потому что он мертв.
– Откуда такая уверенность? – наиграно изумился друид. – Высшего вампира падением с огромной высоты не убить.
– Падением – да, – кивнул, соглашаясь, Сандро и продолжил говорить монотонным, без эмоций, голосом: – Но его жизнь была связана с жизнью Анэт. Когда умерла она, погиб и он, потому что не смог выполнить клятву, данную на клейме Эльтона; не защитил живую.
– Да что с тобой такое? – не выдержал Трисмегист и его голос заставил Сандро встрепенуться:
– Мы здесь не одни, Альберт… – задумался некромант. – Слишком уж странные мысли лезут ко мне в голову.
– Не мели чушь, – отмахнулся друид.
– Альберт, ты что, не чувствуешь? Твою мать, это пикси! – Сандро резко схватил посох и вскочил на ноги, но, что делать дальше, он не знал: никаких магический резервов для борьбы у него уже не осталось.
– Пикси? – усомнился Трисмегист, но позже догадался, что к чему.
В былые времена пикси были совершенно безобидными существами. Но теперь, волей рока оказавшись во владениях мертвых, они переняли паскудные законы своего нынешнего обиталища и посему представляли серьезную опасность. В часы альвов, ск'йере и фейри духи леса питались от животворящих жилок деревьев и приносили в мир радость, но теперь, когда лес умер и прогнил изнутри, пикси питались людскими эмоциями, а, изголодавшись, могли и вовсе превратить свою жертву в ходячий овощ, лишенный чувств и способности мыслить – не хуже зомби.
– У вас нет надо мной власти! – выкрикнул некромант и ударил змеиным крестом о землю. Глаза кобры в изголовье посоха полыхнули аметистовым светом, на краткую долю секунды разрезав и разметав туман. И в тот самый миг ментальные оковы, сковавшие Сандро, разрушились, а мысли прояснились.
– Их тут сотни, – прошептал друид, догадываясь, почему не сразу смог определить: жив его воспитанник или нет? Пикси заблокировали сознание юноши и сразу пустили в ход свои уловки, когда поняли, что пища оказывает сопротивление.
– Знаю, что сотни, – выдавил Сандро, – иначе они бы не рискнули напасть на повелителя мертвых.
– Ты себе льстишь, – занял короткую паузу Трисмегист.
– Поговорим о моем тщеславии позже, – осматриваясь, одними губами, будто боясь, что его услышат, ответил некромант. – Скажи лучше: что делать? Как с ними бороться?
– А стоит ли? – задумался Трисмегист. – Мне кажется, они больше не выказывают попыток напасть…
Будто услышав его слова, призрачные силуэты, почти неразличимые в тумане, засуетились.
– Ну, и червивый же у тебя рот, Альберт, – осклабился Сандро и с трудом устоял на ногах, когда на него обрушилась невыносимая волна страха, тоски, отчаяния и уныния. Сложилось ощущение, что каждая пикси считает своим первостепенным долгом влить в некроманта как можно больше отрицательных эмоций. Казалось бы, что в этом страшного? Но, высосав чувства, лесные духи отнимут способность мыслить, а, быть может, если хорошо постараются, то и всю энергию – вместе с жизнью.
