– А чего они делали? – с интересом расспрашивала я, но казалось, каждый мой вопрос заставляет его дико напрягаться.
– Врачи?.. – растерялся он.
– Кто же еще… – хмыкнула я, пытаясь разглядеть, что скрывает его фальшивое поведение.
– Что–то вкололи… Тебе сейчас нужно будет пройти обследование. Говорят, это может быть аппендицит.
Я испугалась. Нет, даже смешно! Я испугалась, что меня будут оперировать в этой клинике… Да лучше бы все было действительно так, как он говорит! Конечно, можно было понять моё состояние, почему я так расстроилась, расплакалась. Мне подумалось, что мама очень нужна мне здесь, сейчас, тем более, если мне предстоит операция… Если бы она была здесь, я бы ничего не боялась…
Никто её не мог заменить, тем более, Андрей! Он погладил меня по голове, сказал, что это совсем не так страшно, как я себе представляю, но… от его прикосновения меня почему–то бросило в жар. Я очень сильно вспотела. Даже больничная пижама прилипла к телу. Я оттолкнула его руку. И тут с его лицом произошли изменения. Оно все напряглось, заходили скулы, будто он вот–вот плюнет мне в лицо. А потом он стал улыбаться. Не фальшиво, с чувством! С чувством мерзкой самоуверенности и безнаказанности, нагло и даже загадочно, будто я еще многого не знаю и не понимаю. Потом ничего не сказал. Просто встал и ушел.
* * *
Я лежала в палате и думала, пыталась предположить, что все это значит, размышляла, рассуждала, старалась вспомнить. Я подумала – какая связь между отравлением водкой и аппендицитом? Не понимаю, неужели алкоголь оседает в желудке, как пища?.. Бред какой–то! – вспомнить так ничего и не удалось, но чувствовала я себя и вправду как при температуре. Потом пришел «доктор» и проводил меня в процедурный кабинет для этого самого «обследования». Вот тогда у меня появились первые подозрения, что что–то действительно не так. Клиника оказалась очень небольшой. На весь этаж насчиталось не больше пяти комнат, дверей я имею в виду, закрытых дверей, без табличек и номеров. Будто палат тут и не было вовсе. Правда, в остальном все соответствовало виду больницы. То есть оборудование и все остальное у них было. Все новое, чистое. Запах нашатыря и хлорки, и еще чего–то, очень больничного. В процедурном стояло кресло, обтянутое новеньким серым дерматином. Рядом какие–то аппараты. Еще это кресло… оно что–то среднее между зубным и гинекологическим. Оно располагало пациента полулежа.
– Руки на подлокотники, – сказал мне врач тоже очень убедительно, холодно, цинично, как врачи обычно произносят надоевшие им формальности.
Я села, локти положила, как он сказал. В кресле было слишком удобно. Захотелось спать. Он позвал сестру. Та проделала несколько процедур сразу. Кровь из пальца, из вены, мазок и всякие прочие неприятности. Когда она закончила (врач сидел, заполнял мою карту), ушла со всеми пробирками, а я так и сидела дальше.
– Можно идти? – неуверенно спросила я, глядя на доктора, а потом, когда он оглянулся – на открытую дверь.
Вместо ответа, он бросил ручку, встал и прикрыл дверь. Стало тихо. Только шум приборов и гудение его настольной лампы.
– Посиди пока… – небрежно бросил он, когда опустился обратно за стол. Он был слишком занят, чтоб разговаривать, объяснять.
Да я и не возражала. В кресле было уютно. Конечно, сначала оно было холодное и влажное от дез–раствора, но теперь я нагрела его собой. Я решила подремать, пока он занят картой. Тут, в полудреме мне подумалось – «Почему он меня ни о чем не спрашивает?.. Ведь он должен знать мои данные, адрес, год рождения и т.д. Я ведь никогда не наблюдалась в этой клинике…» – я приоткрыла глаза, и увидела, что он время от времени на меня поглядывает, отрываясь от своей писанины.
– Вам мой отчим сказал мои данные? – я даже не старалась быть вежливой.
Мужчина растерялся. Я испугалась. Хотя еще не понимала, чего мне нужно бояться…
– Паспортные данные? Да, он все заполнил сам, как только вас привез, – наконец ответил он, снова очень сухо, отстраненно, увлеченно копаясь в журнале, видимо, в собственных записях.
– Он уже уехал? – мне этот его уход тоже не понравился. У меня операция, а он! Он просто смылся. «Никогда не прощу», – подумала я тогда.
– Да, он сказал, что не спал всю ночь. Ему нужно отдохнуть. Просил вам передать, что приедет завтра днем, – он закрыл свои записи и поднялся из–за стола. – Голова еще кружится?
– Сейчас уже нет. Но, если потрясти вот так… – я помотала из стороны в сторону головой, – кружится.
Доктор чуть заметно улыбнулся мне.
– Значит, не надо трясти пока…
Я оценила и тоже ему улыбнулась. Он казался вполне милым человеком. Разрядил обстановку своим шутливым настроением.
– У меня, правда, аппендицит? – мой голос даже дрогнул при этих словах, так мне было не по себе.
– Мы это скоро узнаем. Экспресс анализы вот–вот будут готовы. А потом, если понадобится, мы сделаем УЗИ, и тогда я точно скажу, – он все правильно и логично говорил, и меня перестало грызть это ощущение загадочности, подозрительности… – Что, никогда раньше не оперировали? – не люблю, когда врачи так говорят, безлико, будто к кому–то другому обращаются, а оказывается, что к тебе, ведь больше нет никого рядом.
– Нет… – я покачала головой и почувствовала, что снова мутит.
– Не мотай головой, – усмехнулся он. – Я сейчас вернусь, посиди пока…
Доктор вышел в коридор, закрыл дверь… запер! Он так резко перешел на «ты», но меня это не злило. Он мне понравился как раз тем, что попытался меня разрядить, показать, что все вокруг не так уж официозно. «Вот только то, что он дверь закрыл на ключ… ну, наверное, и этому есть логическое объяснение…» – подумала я. Если бы хоть толика памяти вернулась ко мне тогда, я, наверное, встала бы и просмотрела все бумаги на его столе, выглянула бы в окно… он оказался так не предусмотрителен. А ведь я могла соврать, что не помню ничего… Тогда бы мне многое стало ясно. Но… что говорить, я пребывала в таком глубоком спокойствии и неведении, что даже не знала, что и где могла бы обнаружить. Вероятно, он на то и рассчитывал, не стал пугать, не хотел, чтобы я заподозрила что–то до определенного момента. А потом… он вернулся с моими результатами. Еще более оживленный, чем когда уходил. Он принялся закреплять листы в карту, но в его движениях наблюдалась какая–то нервозность, торопливость, суета…
– Ну, что там?.. – я заерзала на кресле, хотела даже слезть, но он не велел, жестом показывая еще посидеть.
– Там?.. – он взял в руки карту и заходил с ней по кабинету, – Там, в принципе, все хорошо, как я и предполагал. А у тебя легкое отравление токсином.
