Усмехнувшись, он снова стал смотреть на дорогу.
— За окном десять градусов.
Шоколад все еще продолжал сиять. Если ничего не сделать в ближайшее время, он растает и испортит кожаную куртку.
— Я очень мерзлявая.
Между нами вдруг зашипела рация, и взволнованный женский голос быстро заговорил:
— Расчет номер семь, это диспетчерская. Получено сообщение о пожаре на Вингейт-драйв…
— Держись. — Не успела диспетчер договорить, а Адам уже разворачивал машину, одновременно пытаясь нащупать позади себя «мигалку». Он поставил ее на крышу, высунув руку в открытое окно, потом взял рацию, подтвердил, что едет на место инцидента и до упора выжал педаль газа. — Прости, Дэвид приболел, поэтому я дежурю за него.
— Ты пожарный?
— Капитан расчета. Эх, а ведь сегодня у меня выходной.
Больше возможности для расспросов не было. Адам ехал по встречке, проезжал на красный свет, общаясь по рации… Нельзя было не восхититься его способностью делать несколько дел одновременно.
Ну и, конечно, меня согревала мысль, что он умеет укрощать огонь — очень полезный навык для того, кто перешел дорогу Сатане.
Доехав до места, я увидела огромные красно-оранжевые языки пламени, вырывающиеся из окон многоквартирного здания, и перевела взгляд на Адама, который облачался в форму пожарного.
— Ну, что, мороженое поедим в другой раз? — спросил он, натягивая шляпу и беря с заднего сидения огнеупорную куртку. Его команда как раз начала заливать пожар водой.
— Не вопрос.
Наблюдая за тем, как огонь поглощает воду, я обдумывала, как же мне теперь добраться до дома. На собрание я пришла пешком, а в нашем городке — Эдеме — отродясь не было такси. Ну, если не считать парней из «Угодьев Дэнни», которые ездили на своем грузовичке по ночным улицам, подбирали подвыпивших мужиков и развозили их по домам, тем самым способствуя разгулу алкоголизма.
Перед горящим зданием стояла семья из четырех человек. Они были несколько взбудоражены, но физически явно не пострадали. Маленькая девочка, прижавшись к ноге матери, рыдала во весь голос. Ее боль и страх разливались в воздухе. Завороженно глядя на огонь, я краем глаза наблюдала, как работают пожарные из расчета Фостера. Казалось, Адам предвосхищает каждый новый выпад пламени. Всего несколько минут и пожар был локализован, а девчушка успокоилась.
Я все еще чувствовала на лице жар, исходящий от дома, когда температура воздуха за моей спиной тоже поползла вверх. Шоколадки в кармане засветились ярче.
— Ты всегда любила огонь, — сказал Люцифер, проводя пальцем по моей спине.
Несмотря на то, что мы находились на раскаленной улице, я поежилась от холода, потом попыталась отстраниться и, не спуская глаз с горящего здания, прошипела:
— Что ты здесь делаешь?
Его прожигающее кожу дыхание коснулось моей шеи:
— Подумал, что тебя надо подбросить до дома.
Я повернулась и посмотрела ему прямо в лицо. Меня осенило.
— Это все ты. Ты начал пожар, верно?
Он пожал плечами, что только подтвердило мои подозрения.
— Просто подкинул работенки твоему новому ухажеру.
— Он не мой… — Я остановилась, вспомнив, что использую Адама, чтобы заставить Люцифера ревновать. Мне хотелось, чтобы дьявол попробовал то, чем успел накормить меня до отвала. — Собираешься поджигать дома каждый раз, как у нас с ним будет свидание?
Люк хмыкнул. Было в этом что-то зловещее.
— Эми, я пойду на все, что угодно. Уж ты-то должна это знать.
Боже, я и правда знала.
— Я дала обет не пользоваться магией, так что теперь от меня мало проку. Хочешь замутить с Эмилией? Вперед и с песней. Давай, соблазни ее, сделай злой ведьмой. Я больше не твоя подружка. Дошло наконец?
Улыбка исчезла.
— Дала ты обет или нет, не важно. Все равно будешь мне подчиняться, ведьма.
Если бы я могла вызвать его на поединок и победить, я бы это сделала. Но моих сил не хватило бы даже в те дни, когда я практиковала черную магию. Мы стояли и смотрели друг на друга, между ног у меня разливался жар.
Откуда-то издалека, вырывая меня из транса, донесся голос:
— Эми? Ты еще здесь?
Развернувшись, я увидела стоящего неподалеку Адама. Огонь уже потушили, пожарные сворачивали шланги.
Обрадовавшись, что Адам снова спас меня от Люка, я улыбнулась:
— Хотела посмотреть, как ты работаешь. Удивительно, вам так быстро удалось справиться с пламенем. У тебя явно к этому призвание.
Он застенчиво улыбнулся, а потом перевел взгляд куда-то мне за спину. Стена жара позади меня разогрелась еще сильнее.
— Забавно. Мы постоянно с вами сталкиваемся. — Он протянул все еще вымазанную сажей руку Люциферу. — Адам Фостер.
Люк хищно усмехнулся:
— Люк. — Он схватил его ладонь. — Смит.
Рукопожатие затянулось. Даже копоть не скрыла того, как побелели у Адама костяшки пальцев.
— Ну, — я схватила Адама за рукав и потянула прочь. — Тебе, наверное, теперь надо на станцию, чтобы всякой бумажной работой заняться… или чем там занимаются капитаны расчетов.
Адам оторвал взгляд от Люка и посмотрел на меня.
— Сначала отвезу тебя домой. Если… — Замявшись, он стянул с головы шляпу. — … если ты, конечно, этого хочешь.
— Я только «за», — с преувеличенным весельем закивала я. Адам повернулся к своему грузовичку, а я обернулась к Люциферу. — Хватит меня преследовать и устраивать пожары. — Я выгребла из кармана шоколад и сунула ему в руки. — Между нами все кончено. Все. Навсегда.
Черты его лица заострились, на долю секунды в глазах мелькнули язычки пламени.
— Ничего не кончено, пока я так не решу. — Он рассыпал плитки Dove по земле. — Ведьма.
— Ты живешь над «Мороженым Евы»? — Адам припарковался на свободном месте у моего дома.
От него пахло дымом, лицо было чумазым.
— Да, — выдохнула я, борясь с желанием стереть черные разводы с его щек. — На самом деле, я хозяйка заведения.
Его лицо засияло так, что им можно было бы осветить Манхеттен.
— Да ладно тебе.
Работающая у меня по вечерам Кейша, закрывая двери, смерила нас взглядом. Я мысленно приказала ей отправляться восвояси, и она в немом вызове изогнула бровь, уперла руки в бока и ответила, толкнув меня своей магией. Я считала ее сестрой. И уж точно она была мне роднее Эмилии.
— Кафе-мороженое принадлежало нескольким поколениям моей семьи. Первая Ева была моей пра-пра-прабабушкой.
— Мне нравится твое мороженое. Самое вкусное из всего, что я когда-либо пробовал. — Он поднял три пальца. — Честное слово.
Жест бой-скаута отозвался в моем сердце, это ребячество меня рассмешило.
