Жизнеродящая не подвела: девочка опустилась, только слегка отбив лапы и ободрав несколько чешуек, на поляну за собственным садом. Зрение и звуки медленно возвращались. Неподалеку подвывала волуша, жалуясь на переполненное вымя. Захлебываясь, лаял пес. С пронзительным свистом носились в ветвях встревоженные птицы.
Новые впечатления не просто утомили Мирру, она жутко проголодалась. Однако, девочка не могла представить, как ей теперь готовить еду, а внезапно пришедшее осознание возможности отобедать свежатинкой, истекающей теплой кровью, вызвало тошноту. Драконица продралась сквозь заросли сада и распласталась в изнеможении на площади перед своим жилищем, заснув с недостойно бурчащим животом.
Проснулась девочка глубокой ночью. Прямо на нее смотрела с небес луна. Под боком пристроился верный пес. У самого носа на земле красовалась...
Мирра проворно вскочила на ноги. МЫШЬ!!!! Грызун неторопливо умыл мордочку, особо не проявляя признаков беспокойства, а потом юркнул в норку. Пес мельком взглянул на хозяйку и перелег поудобнее, вытянув лапы. Ни одно из животных больше не выказывало страха. Девочка внимательно оглядела себя. Ноги уже выглядели, как ноги, руки, как руки. Стараясь больше не вспоминать впечатления от первого превращения, Мирра побрела в кухню, едва переставляя родные конечности. Там она достала кувшин с загустевшим воловком, ломоть хлеба и начала утолять голод.
Это было началом нового этапа в жизни драконицы.
2
Пепел, оставшийся от Лазаря, Мирра аккуратно собрала в старый кувшин и плотно запечатала воском. Еще одна ниша в коридоре пополнилась печальным экспонатом. Окинув взглядом своеобразное миниатюрное кладбище, девочка опустилась на колени и заплакала. Слезы оказались горькими на вкус и обжигали щеки, но на душе постепенно становилось легче.
И мать, и Лазарь покинули этот мир неожиданно, не оставив после себя могилы в привычном человеческом понимании. Мать ушла без напутствий, Лазарь обещал не оставлять и быть рядом. Однако оба находились сейчас в дали недосягаемой. Они не знали друг друга. Были разными по сути. Но каждый вложил толику себя в Мирру. И старик-ученый, наверное, даже больше.
Девочка поднялась с пола и медленно побрела по коридору. В замке стояла тишина. Недавно заронившееся одиночество постепенно прорастало мощными корнями в душе. Хотелось поделиться хоть с кем-то своими мыслями. Впору было начать говорить вслух, но Мирра не решилась. Лучше торговка на базаре, или случайный прохожий на дороге. Но не звук собственно голоса, разбивающий на хрупкие хрустальные осколки надежду на нормальную жизнь и счастье.
В течение нескольких дней девочка пробовала поговорить с псом, волушей. Они косились на нее мягкими карими глазами, были внимательными слушателями и немного облегчили боль. Но Мирре не хватило разумного отклика.
Она вспомнила про книги. Молчаливые друзья. Уж они-то точно были полны советами и откровениями. Однако перелистав несколько рукописей, девочка почувствовала лишь раздражение. В черных закорючках жила чья-то посторонняя мысль, автор мог быть молодым или старым, красивым или безобразным, умным или не очень. Но сердце Мирры оставалось глухим и безутешным.
Девочка вышла в сад, вскочила с ногами на качели и раскачалась. Ветер играл длинной юбкой и захватывал дыхание. Раскинув пошире руки...
Мирра взлетела. Потоки воздуха холодили кончики ушей. Мышцы крыльев то напрягались, то расслаблялись. Шея и позвоночник выпрямились в одну линию и стрелой поднимались ввысь, к облакам. Второй полет был так же похож на первый, как мука на тающий во рту пирог.
Драконица почувствовала, как ее охватывает ни с чем не передаваемое чувство восторга и облегчения. Все-таки, она умеет летать. Просто надо было захотеть этого, отринуть от себя боязнь, и поверить, что это большое тело может стать невесомым и грациозным.
Летала девочка до темноты. Носилась между облаками черной стремительной молнией, изредка взмахивая крыльями и издавая крики радости и наслаждения. Когда солнце растаяло за горизонтом, решила вернуться на землю. Опустившись прямо на маленькую прогалину между деревьями, распугала сов в саду, и тут же неожиданно для себя, по одному своему желанию, приняла человеческий облик.
Села, обхватив колени руками. Сжалась в комочек и почти задремала в этой позе. Стояла полная темнота, только звездочки подмигивали с неба, и луна светила прищуренным глазом. Рой насекомых бился друг с другом в непонятной войне. Орали квакуши на лесном пруду.
Какой-то тревожный крик сорвал с ночи маску спокойствия и вырвал Мирру из ее полусна. Она вскочила на ноги, принявшись озираться по сторонам. Драконья половина ее сущности ощерилась, а человеческая напряглась в мгновенном страхе. Прислушавшись девочка уловила хлопанье крыльев в кустах, писк и клекот. Бросившись в ту сторону, едва не наступила на змею, поспешно уползающую под гнилую корягу. Схватив толстую палку драконица принялась бить по земле, но время было упущено.
Гадина разорила совиное гнездо. Разбитые яйца лежали в гнезде мертвыми осколками, над ними, плача в пернатом горе, носилась мать-сова. Именно ее крики разбудили девочку.
- Что же ты дом свой прямо на земле построила? И не укрыла ничем? - пожурила беззлобно Мирра.
Поворошив рукой, выбросила скорлупу, хотела уже уходить, но пальцы наткнулись на что-то чуть теплое, округлое, закатившееся под веточки и перья, которыми было выстелено дно гнезда. Осторожно достала яйцо и положила на середину, чтобы его увидела обезумевшая мать. Надежды, что птица опустится высиживать - было, конечно, мало, но девочка сделала все, что могла, в этом случае. Она отступила на несколько шагов и затаилась в кустах. Сова, сделав несколько кругов, опустилась вниз. Кричать птица перестала, покрутила круглой головой, словно присматриваясь, а потом присела на яйцо.
Мирра кивнула сама себе и неслышно ускользнула. Можно было обернуться драконом и добраться до своего замка за пару взмахов крыльями, но девочка предпочла прогуляться по тропинкам. Хищники ее не страшили. Впрочем, как и недобрые люди. Постоять за себя она могла. Усталость перебилась несколькими минутами сна. А происшествие с совой разбудило мысли о бренности сущего.
Мирра надеялась, что все-таки спасла одну маленькую жизнь. И до конца сезона в ночном небе будет летать еще одна мышиная угроза. Что змея не вернется - можно было не сомневаться - эти твари не любили возвращаться на места своих проделок, особенно туда, где им угрожали.
Пока Мирра, вся в своих мыслях, выбралась из леса на дорогу к замку, ее ноги и подол платья основательно промокли от росы. В воздухе заметно похолодало. Напитавшаяся влагой одежда не грела совершенно, заставив пожалеть об опрометчивом решении о прогулке. Девочка не была в курсе, могут ли драконы заболеть простудой, но в памяти еще было свежо фатальное завершение болезни Лазаря. Глупо стать горсткой переливающейся чешуи именно тогда, когда начинаются открываться все прелести двойственного существования.
