Немо пропустил один удар мечом. Потом еще один выпад нацеленный в голову, но меч нападавшего беспомощно отскочил от Божественной стали Шлема. Немо почувствовал, как в его сознания врывается чья-то чужая неконтролируемая сила, она не была ни светлой, ни темной, она жила своей собственной третьей, потусторонней жизнью. Она вмиг поглотила все мысли Немо, подогнала их под себя, и потом вспышка, яркая слепящая вспышка, а затем мгла, густая и непроглядная мгла… Немо потерял сознание.
В один миг темное ночное небо Нимфеи осветило яркое зарево света с еле заметным голубым оттенком. Столп света поднялся высоко в небо, затем огромной волной обрушился на город, в одно мгновения окутывая его с ног до головы. Свет исполинским призраком пробивался через все преграды, пронизывая насквозь дома, деревья, людей, не теряя при этом и капельки своей силы. Он окутал весь город светлой сетью, озаряя яркими светло-голубыми лучами каждый уголок, каждую темную щель. Город светился, как праздничный светло-голубой фонарь…
Гефест и Малах застали вспышку света у городских ворот. Кузнец в тот же миг ощутил странную слабость, все тело обмякло, мышцы ослабли, ноги не выдерживали тяжести тела, в глаза бил нескончаемый поток первозданного света. Гефест что было мочи прищурился, но для света это была не преграда, он пробивался со страшной силой в мозг с единственной целью — поглотить человеческое сознание. Кузнец не устоял на ногах и рухнул срубленным деревом наземь. Тут же прижимаясь изо всех оставшихся сил к земле, пытаясь противостоять свету. Кузнец прижался лицом к каменной кладки дорог, в последней попытке прикрырывая руками глаза, ни на миг не открывая судорожно сжатые глазницы. Все старания были безрезультатны. Свет не знал преград, он был везде, в каждом доме, в каждом мельчайшем камешке мощеной дороги, в каждом крупинке деревянных столбов деревьев, весь город погряз в исполинской силе света.
Ярким заревом пылал свет. Он пробивал себе дорогу в сознание Гефеста даже через сомкнутые глаза. Кузнец чувствовал, как неведомая Сила окутывает его мозг, заползая в самые глубинки мыслей. Свет стоял перед глазами, голова жутко гудела, сознание растворялось в вездесущих лучах. Сопротивляться этой Силе было невозможно, она шаг за шагом неумолимо выбивала в голове кузнеца дорогу к его сознанию…
Вмиг все стихло, над городом снова нависла темнота ночи, едкая тишина проедала слух, но ничего не происходило. Нимфея словно уснула после сложного и долгого дня… Над безосознанным телом кузнеца нависла угрюмая физиономия Малаха. Похоже он единственный на кого не подействовал умопомрачающий своей силой свет.
— Его Сила вышла на свободу, этого я и боялся… — задумчиво сам себе сказал Малах. — Пророчество свершается… Этого нельзя допустить… пророчества нельзя допустить! — говорил обрывками фраз старый знахарь.
Глава II. Прощальный поцелуй
15 Ноября 1484, Нимфея
Северная граница Южной Короны
Немо лежал безчувств… Постепенно полная мгла в сознании северянина стала преображаться, появился светлый туннель, по которому шел, точнее летел, Немо. Северянин не чувствовал земли под ногами, он не видел своего тела. Ему казалось, что он — крошечная песчинка, которую несет ветер, которая бессильно подчиняется силе воздушных глубин. Беспомощность длилось недолго, впрочем, как и туннель. Когда узкий проем выхода был уже позади, Немо увидел перед собой сидящего на коленях очень огромного, не людских размеров, человека. Неизвестный широко раскинул в стороны руки, запрокинул вверх голову, словно в непонятной мольбе к небесам. Человек не двигался. Только теперь Немо заметил, что может сам спокойно передвигаться, но земли под ногами все так же не было. Теперь северянину казалось, что он не песчинка, а маленький, почти бестелесный, мотылек.
Немо вспорхнул нечувствуемыми крыльями и подлетел к лицу человека, что за странное сходство с приемным отцом? Вылитый Гефест!
Немо почувствовал толчок, который вмиг отбросил его в сторону. Над самой головой человека появилось светло-голубое облачко. Что за странный до боли знакомый цвет?! Из облачка лился свет, — такого же светло-голубой, успокаивающий, мягкий — быстро обволакивая плотной пленкой — плоть человека. От сидящего не осталось и силуэта, и маленького воспоминания, что он когда-либо был.
Странные видения оборвала вспышка, исходившая из светлого облачка. Стало колоть в глазах, завывать в голове, мозг, казалось, скоро лопнет от напряжения. Немо потянула назад исполинская, скрытая от всех и вся, Сила… он очнулся…
Первое, что почувствовал, пробудившись от удивительных видений, Немо — это беспощадная, режущая головная боль, которая сильно отдавала в висках. Голова напоминала чугунный колокол. Едва заденешь его и раздастся такой звон, что те, кто не успел скрыться, рискуют потерять слух. Боль накатывалась пульсирующими потоками, с каждым ударом сердца становилась все больнее и больнее, если так будет продолжаться, то он снова потеряет сознание.
Немо зарычал, как раненный зверь, зашипел, как змея и снова провалился в мир видений…
Перед северянином сидел все тот же, расставивший в стороны руки, человек. Свет, который накрыл его непроглядной сетью, растворялся, исчезая на глазах. Следом за мягким сиянием исчезло и светло-голубое облачко.
Человек встал, зашагал вперед. Немо, как привязанный, последовал за ним, не отступая от поводыря ни на шаг.
Неизвестный зашел в темную комнату, освещаемую красным светом. Воздух стал сухим и сжатым, раскаленным до предела. Немо шагнул в комнату за поводырем. Тут же со всех сторон его обдало жаром. Он был в кузнице. Кузнец взял огромный молот, сунул бесформенную железную массу в доменную печь. Когда железная масса неизвестного сплава раскалилась и обмякла, мастер вытащил ее и стал делать свой нелегкий труд. Зазвенел молот о наковальню. Кузнец был неутомим. Он работал, как не работает никто. Шли мгновения, а в мире видений — часы, кузнец все сильнее и сильнее грохотал о наковальню молотом, постепенно превращая бесформенную массу сплава в прекрасный и изящный Шлем — Славу Ондала.
Немо понял, что наблюдает второй день работы смертного кузнеца, предка Гефеста, о котором говорил Малах.
Кузнец закончил свою работу, повернулся и, глядя точно в глаза северянину, протянул к рукам Немо готовый продукт своих стараний…
Немо очнулся… его почти нежно теребили крепкие мозолистые руки Гефеста.
— Немо, очнись… очнись сынок! — откуда-то из глубины сознания северянина доносился знакомый голос кузнеца.
