"Интересно, а там живут люди? — спросил он себя и потом сам ответил на свой вопрос: — Нет, это вряд ли. Ведь тогда бы они спускались к нам в поля. И о них бы что-то было известно… Странно…"
Получалось, что горы были необитаемы.
"Но так ведь не может быть!"
Ему было легче поверить, что они населены множеством неведомых созданий. Ну там, духами земли и огня, цвергами, драконами, троллями…
Сам он их никогда не видел, но верил в существование почти так же свято, как в повелителя дня. Ведь если существует хозяин чудес, то у него должны быть и слуги, этим чудом сотворенные.
"Было бы здорово встретить кого-нибудь из них, — мечтательно вздохнул он, — я бы нашел способ убедить их провести меня к повелителю, придумал бы что-нибудь… что-нибудь такое, чтобы они не смогли отказать… Ну, что от участия их владыки зависит будущее моего народа… Что моей родине угрожает опасность, с которой сможет сразиться только он… Конечно, повелитель дня сразу же распознает ложь в моих словах. Но ведь это произойдет уже тогда, когда я доберусь до цели. Хотя… — он поморщился, недовольный собой. — Ложь — не лучшее начало… Было бы лучше как-нибудь обойтись без обмана… Или чтобы случилось так, чтобы кажущееся мне сейчас обманом на деле стало бы правдой… — нет, юноша совсем не желал кому-либо зла, просто… Просто он мечтал, думая лишь о своей мечте. Которая, развиваясь, с каждым новым мигом обретала в его глазах все новые и новые черты. — Вот если бы на царство напали ожившие мертвецы или тени-убийцы…" — и черты эти были столь невероятны, что все дальше и дальше уводили от реальности.
Он и не заметил, как пробежал день. Земля вновь погрузилась в полумглу пограничного времени. Туман, который, волей богов или прихотью судьбы, явно благосклонной к беглецу, не рассеивался весь день, с наступлением раннего осеннего вечера исчез, словно его и не было вовсе. На небо неторопливо выползла луна, уже не такая полная, как накануне. Она похудела столь стремительно, что, казалось, исчезнет куда быстрее, чем минует положенный срок.
Юноша глядел на нее с опаской.
"Странно. Ведь сейчас — время полнолуния! — во всяком случае, так говорилось в составленном жрецами календаре, который он предусмотрительно прочел, готовясь к побегу. — Не могли же они ошибиться! — ему было легче поверить в то, что увиденное — не более чем обман глаз. Тем более что они часто смеялись над своим владельцем, порой скрывая существовавшее на самом деле, порой — заставляя видеть то, чего в реальности нет. — Может, это один из таких странных случаев? — вполне возможно. Если боги решили таким образом о чем-то его предупредить… О какой-то опасности. Или ошибке. Или… Да мало ли что могло быть. — А если это горные духи съели кусок луны? И будут продолжать свой пир, пока от нее ничего не останется? Или… Нет, — он прервал свои размышления, резко мотнув головой, — я сейчас не могу себе позволить доискиваться до причин. Не хватает еще замечтаться и потерять из виду торговцев, — беглец ведь даже не знал, остановятся они на ночлег, или станут продолжать путь. — Должны бы остановиться. Ночью идти опасно. Горы, все таки… Да и отдыхать нужно… Но мало ли что…" —
Он закрутил головой, ища взглядом торговцев, с каждым мгновением все сильнее и сильнее нервничая, не находя. На него накатила волна жара, заставив лоб покрыться испариной, а руки вспотеть. Душа же, словно на нее подули ледяные ветра, задрожала. Ему никогда не было так холодно и так жарко, тем более — в один и тот же миг. А всему виной был страх.
"Неужели я потерял их? Но как же так! — мечтательность последних мгновений сменилась отчаянием. — Они должны быть где-то здесь! — он не мог, не хотел поверить, что упустил свой шанс, не желал даже на краткий миг представить себе, что придется возвращаться назад, продолжая жить обычной, лишенной и тени чудесности жизнью, весь смысл которой в последнее время состоял лишь в том, чтобы подготовиться к побегу. — И если он не удастся, все потеряет свой смысл!"
Юноша не знал, что ему делать, как быть, в какую сторону бежать. Вперед, по жавшейся к горному склону дороге, пусть неясно, но все-таки видной в свете луны? А если торговцы облюбовали какую-нибудь пещерку и устроились в ней на ночлег? Не мог же он разорваться на части, стремясь проверить все пути, все перекрестки судьбы!
"Вот если бы горные духи подсказали мне, где их искать, — он мечтательно вздохнул. — Ну что им стоит!"
И тут вдруг, словно отозвавшись на его мольбу, налетевший порыв ветра принес горьковатый запах костра.
"Слава богам, — еще даже не видя торговцев, он вздохнул с облегчением. Теперь он не сомневался, что они остановились на ночлег, а, значит… — Я их найду!" — юноша торжествовал. Ну конечно, у него будет достаточно времени. Ведь ночь только началась и странники вряд ли отправятся в путь до тех пор, пока не рассветет. Во всяком случае, он так думал.
Впрочем, на этот раз он не дал волю своей фантазии, а сразу же принялся за поиски, и, может быть, именно поэтому преуспел.
Как беглец и предполагал, торговцы выбрали для ночлега довольно большую пещеру возле тропинки, а, главное, почти под самым его носом. Впрочем, когда караванщики не только сами скрылись в сумраке подобного подземелью чрева пещеры, но и завели в него животных, не мудрено, что их оказалось не так уж просто найти. Если бы не костер…
Боясь вновь потерять своих проводников, юноша забрался на довольно крутой склон горы, удивляясь собственной ловкости, хотя, скорее всего, дело было в везении новичка, и, устроившись на узеньком уступе, замер.
Стало холодать. Причем не известно, что остывало более стремительно — воздух, или горная твердь. Но зажечь костер он не решался, опасаясь выдать себя. Все, что ему оставалось, это кутаться в плащ и радоваться в душе, что ночи начала осени не столь морозны, как в ее конце.
Он не был уж совсем изнеженным созданием, и, все же, привык к некоторым удобствам. На облюбованном же им месте все было не так. Не повернешься, не разомнешь затекшие ноги. Всюду какие-то мелкие, но при этом — поразительно острые камни. Сидеть на них было больно, особенно для того, кто постоянно ерзал, пытаясь устроиться поудобнее, а сбросить их вниз он не решался. А что если подхваченный эхом дойдет до слуха торговцев, которые, отходя ко сну, не могли не оставить стража, призванного беречь покой? Все, что он позволил себе, это осторожно сгрести часть камней в сторону, освобождая себе место.
Но, несмотря на неудобства, которые, казалось, должны были разогнать все предвестники сна, дрема медленно начала наползать на него тяжелой блеклой тучей.
Ему показалось, что он только лишь на мгновение закрыл. И все равно, его обжог страх:
