— Если бы они не резали друг друга в Войне близнецов, то до сих пор владели бы доброй половиной Фортвега, — напомнил Хестан. Эалстан знал об этом, но времена порабощения казались ему столь же давними, как эпоха Каунианской империи.
— Какая разница, что кажется мне? — продолжил отец. — Важно, что думает об этом Свеммель, конунг ункерлантский — а он, как я слышал, сам через раз не знает, что думает…
* * *
Теальдо вгляделся в ручное зеркальце и пробормотал себе под нос что-то неласковое. Левый ус мог бы смотреться получше. Отщипнув крошку благоухающего апельсинами воска, солдат легонько подкрутил самый кончик и присмотрелся к результатам своих трудов. «Лучше», — решил он, но все равно не оставил в покое ни усов, ни бородки. Простого «лучше» в такой день явно не хватало. Даже полнейшее совершенство было бы его едва достойно.
По проходу пробирался сержант Панфило. Его огненно-рыжие, как у самого Теальдо, усищи торчали, словно бычьи рога. Бородке клинышком он предпочитал роскошные баки.
— Молодец, — снисходительно кивнул он, остановившись перед Теальдо. — Настоящий молодец. Все девицы в герцогстве станут вешаться тебе на шею.
— Да я не против, сержант, — ухмыльнулся Теальдо и подергал себя за рукав тускло-песочного мундира. — Еще бы натянуть на себя что поярче, как наши отцы и деды ходили.
— Тут и я соглашусь, — отозвался Панфило. — Да только отцы наши уходили на Шестилетнюю войну в шитых золотом мундирах и алых килтах. Шли, словно пламенем одетые… и горели потом… ох как они горели!
Сержант двинулся дальше, порыкивая на солдат, отнесшихся к своей внешности менее придирчиво, чем рядовой Теальдо.
А караван продолжал неторопливый ход на юг вдоль становой жилы. Спустя пару минут по вагону промчался лейтенант Элио, осыпав проклятиями пару солдат, укрывшихся от бдительного сержантского ока. Еще через несколько минут свою инспекцию провел капитан Ларбино и нарычал на тех, кого упустил Элио… и еще на пару-тройку уже пострадавших.
Теальдо никто не трогал. Солдат откинулся на спинку сиденья и, насвистывая что-то немузыкальное, поглядывал, как проплывают за окном альгарвейские пейзажи. Белые мазанки давно сменились красным кирпичом и бревнами: стылый, дождливый климат южных окраин королевства плохо сочетался с излюбленными на теплом севере легкими, продуваемыми насквозь строениями. В здешних местах можно быть уверенным, что не замерзнешь ночью… а большую часть года — и днем тоже.
Солнце давно перевалило за полдень, когда еле слышный гул каравана зазвенел в ушах. Все меньше и меньше энергии вытягивали вагоны из становой жилы, пока не замерли совсем. Капитан Ларбино распахнул дверь.
— На перроне в колонну — строй-ся! — скомандовал он. — Помните: король Мезенцио оказал большую честь нашему полку, позволив ему в числе прочих вернуть герцогство Бари законному сюзерену. Так что имейте в виду: всякий, кто окажется недостоин этой чести, ответит передо мной лично. — Капитан опустил руку на эфес офицерской шпаги; Теальдо ни на миг не усомнился в его словах. — И последнее, — закончил Ларбино. — Помните: мы входим не во вражескую страну. Мы приветствуем возвращение наших братьев и сестер.
— Пропади пропадом наши братья, — проворчал сосед Теальдо, крепко сбитый парень по имени Тразоне. — Я хочу, чтобы меня приветила с возвращением какая-нибудь барийская сестренка, да так, чтобы я потом два дня стоять не мог.
— Встречались мне идеи похуже, — заметил Теальдо, поднимаясь на ноги. — И немало, должен заметить.
Ему пришлось дождаться очереди, чтобы выпрыгнуть из болтавшегося в локте над землей вагона и занять место в строю.
Рота капитана Ларбино числилась в полку хотя и не первой, но второй, так что солдату хорошо видны были знаменосцы. Красочным парадным мундирам их, от позолоченных касок до начищенных башмаков, Теальдо завидовал черной завистью. Стоявший в центре солдат, выбранный явно за великанский рост, нес флаг королевства Альгарве — косые полосы красного, зеленого и белого. Стоявший слева поднимал полковое знамя: синяя молния на золоте.
Знаменосцы выстроились перед приземистым зданием красного кирпича, над которым тоже реял национальный флаг: таможней на границе — бывшей границе — между Альгарве и Бари. Шлагбаум был поднят, словно приглашая альгарвейских солдат. В нескольких шагах за ним, под другую сторону границы, стояло почти такое же здание, но на флагштоке перед ним развевался флаг независимого Бари — белый медведь на пламенном фоне. Второй шлагбаум все еще был опущен, будто тщился преградить дорогу на территорию герцогства.
Из дверей барийской таможни выкатился толстый человечек в форме. Его килт и мундир отличались от альгарвейских как покроем, так и цветом: не песочные, а бурые с прозеленью. Герцог Алардо, силы преисподние пожри его душу, любил править своим маленьким царством; это и сделало его идеальной пешкой для победителей в Шестилетней войне.
Но теперь Алардо мертв, и наследника у него не осталось. Что же до его подданных… Когда знаменосцы подошли к шлагбауму, толстяк в мундире цвета грязного мха поклонился альгарвейскому флагу. Потом, развернувшись, поклонился знамени барийскому, прежде чем спустить его с флагштока, где оно реяло не один десяток лет. А затем швырнул бело-оранжевое знамя наземь и попрал ногой.
— Добро пожаловать домой, братья! — вскричал он, поднимая шлагбаум.
Теальдо надорвал горло в приветственном вопле и все же сам себя не услышал, потому что горло рвал весь полк, до последнего солдата. Командир части полковник Омбруно, выбежав вперед, обнял барийского — бывшего барийского — таможенника и расцеловал в обе щеки.
— А теперь, сыны нашего боевого духа, — крикнул он, обернувшись к солдатам, — вступите на землю, вновь вернувшуюся к нам!
Капитаны затянули альгарвейский национальный гимн первыми, и бойцы один за другим подхватили его горделивым, радостным хором. Колонна двинулась мимо враз ставших ненужными мытен.
— Ну вот, — ткнув соседа локтем под ребра, пробормотал Теальдо, — в страну мы вошли, теперь осталось войти в здешних женщин, как ты и говорил.
Тразоне кивнул с ухмылкой.
Сержант Панфило пронзил обоих острым взглядом, но в таком гаме ему нипочем было не различить, чьи голоса выпали из хора. Теальдо поспешно запел вместе со всеми: во всех смыслах слова, страстно.
Ближайший к границе с Альгарве — нет, границе с остальной частью Альгарве — барийский городок Паренцо располагался в паре миль в югу от пограничного поста. Задолго до того, как полк подошел к околице, навстречу солдатам начали выбегать люди. Возможно, толстяк-таможенник воспользовался хрустальным шаром, чтобы сообщить местному барону, что воссоединение состоялось официально. А быть может, подобные новости распространялись при посредстве чар менее сложных, но от этого не менее эффективных, чем те, которыми пользовались кристалломанты.
