Вода благословила их, и ночь они провели как супруги. Дух Матери-Рыси сошел в лоно невесты, а дух Отца-Орла пребыл на чреслах жениха — значит, потомство их будет сильно и многочисленно. Утром же, осталось только вернуться на родную Белую Гору, почтительно выслушать поздравления, и начать обустраивать новый дом, сложенный, как завещали Родители, из обожженных глиняных кирпичей. Крыша на кедровых стропилах была для тепла залита толстым слоем той же перемешанной с опилками глины. Ее в округе было в достатке.
Дом загодя был построен заботами Племени и уже освящён Огненной Пляской, в которой участвовало по восемь незамужних дев и неженатых молодых охотников, только в это лето впервые добывших своего первого лося. Шаман освятил и возложил на супружеское ложе шкуру хозяина таёжных угодий Отца-Медведя. Ведь каждый знает, что если Хозяин не подарит новобрачным шубу со своего плеча, не бывать доброй семейной жизни. И приплода не скоро дождёшься, если на ложе не будет этой доброй шкуры.
Фируз и Лилия, держась за руки крест-накрест, чтобы не нарушить святость союза, начали свой путь к дому…
Хорошо знакомый берег 3
В чёрном от сажи котелке ароматно булькала уха. Обласок — долбленый эвенский челнок, на добрую половину, был заполнен рыбой и мирно покачивался на речной ряби, привязанный к большой дюралевой лодке.
Колян и Базука уже уговорили вторую поллитровку, вечер плавно переходил в непроглядную ночь, но спать ещё было рановато, и друзья сидели у костерка со второй закладкой ухи. Есть уже не хотелось, просто ждали, когда доварится, чтобы снять с огня.
Жалобно вскрикнула неизвестная ночная птица, ей отозвались голоса пернатых сородичей и всё снова стихло. А на обозначившейся уже лунной дорожке, вода приобрела вдруг странный фиолетовый оттенок, и легкая дымка обозначилась в свете Луны.
— Смотри, Лёха — что за фигню в сумерках на воде высветило!
— Да, странная какая-то хрень! Вроде на мужика с бородой похоже, мокрого...
— Твою мать! Там и вправду мужик — мокрый, чертяка. Вода по лохмам и бородище течёт.
Вот тут, не совсем трезвых рыбаков ждал конкретно сюрприз! Водный мужик стал плавно, приближаться к ним, шагая по поверхности воды, грозя почему-то пальцем.
— Срывайся, Колян! Шухер! — дурным голосом заорал Базука.
Однако взгляд похожих на два глубоких омута нечеловеческих глаз, заставил приятелей замереть, а прозрачная рука сделала им знак следовать за собой. Надо сказать, что мысль ослушаться такого серьёзного субъекта даже не рассматривалась.
Как зачарованные, Колян и Базука двинулись по лунному пути, который вдруг оторвался от водной поверхности и повёл их к площадке из серебристого света, возникшей высоко над Рекой.
Молодцы, внезапно протрезвев, оглядели с высот чёрный от темноты массив тайги, прорезанный серебрящейся извилистой лентой Реки.
— Красота! — радостно завопил Колян. Его артистическая натура даже в такой экстремальной ситуации обязана была отреагировать на это великолепие.
— Чего орёшь, кретин! Ща нам с тобой кирдык будет! Это же явный псих на воле! Такой шутить не будет. Чего спросит — колись по полной! С ним несознанка не прокатит. Как есть, пахан здешний лесной, и прокурор заодно! Знать бы какого ему надо — может, и отмазались бы!
— Не ссы, Базука! Выкрутимся! Мы же ничё не сделали! — Колян помолчал, затем жалобно обратился к этому Нечто. — Вы на нас не гневайтесь, уважаемый! Вот рыбки немного у вас взяли, но не сомневайтесь — снасть вся законная, не браконьерская. Спросить осмелюсь: Вы кто будете?
Базука ошалело таращился на это порождение речных глубин. — Интересно, в каком таком тихом омуте такие черти водятся? — про себя подумал он. А вслух почтительно обратился. — Господин Водяной....
Фразу ему закончить не удалось.
— Не сметь, — рявкнул странный тип, — Водяные — мои подданные, Я — Великий Хранитель Могучей Реки! А Тайгой по берегам Лесной Дед командует, а у него в подчинении Лешие. Вот так у нас заведено.
Немного помолчав, Хранитель добавил с непонятной тоской — Ещё у меня тут Русалки — Девы Водные есть... Только этим рыбьим родственницам закон не писан. Никого не слушают, хоть тресни. Что хотят, то и творят. А у Деда Лесного Древесные Девы шалят. Тоже никого не слушают. Беда с ними!
— А спросить все-таки осмелюсь: Зачем мы Вам понадобились?
— Есть интерес, да не всё вам знать надобно. Что захочу, расскажу, а что не захочу, не расскажу. А вы, сердешные, мои наказы в точности выполните! Цыц! Не спорить, — прикрикнул грозный старик, хотя спорить никто и не думал.
— А чего надо-то? Мы завсегда чисто конкретно...
Тут произошло вовсе неожиданное: Речной Дед выхватил из мокрого кармана живую извивающуюся щуку, и с размаха ловко саданул ею Коляна по лбу, а рыбину бросил в реку.
— Пускай дурь, которую из башки этого мудрилы набрала, на стремнине вымоет, а то сама одуреет. Что мне с ней в Реке делать? А на вопрос отвечаю: от него мне ничего не надо. Пока не надо.
— А от меня, стало быть, надо? — отчего-то испугавшись, спросил Лёха Базука.
— Надо. И сделаешь всё, как миленький!
На Чистом Озере 2
И так шли Фируз и Лилия к Чистой Горе. Только стали спускаться в низину, которая разделяла Белую Гору и Гору Чистого Озера (да, озеро, как ни странно, располагалось на горе, и из него даже брала начало коротенькая речка Чистая, которая впадала в реку Ушкуйку). Так вот. Только молодые стали спускаться в низину к Ушкуйке, чтобы, переплыв ее и благословившись ещё и речной водой, предстать перед роднёй, которая уже заждалась начала свадебного пира...
Тут все и началось!!!
В устье Ушкуйки плавно заходили из вод Великой Матери Реки диковинные лодки, совсем не похожие на скорлупки, в которых Племя занималось рыбной ловлей. Невиданных размеров были те лодки, а в них, зорко всматриваясь в берег, стояли крепкие вооруженные люди.
И просвистела стрела. И, охнув, схватилась за левую грудь красавица Лилия, и упала со стоном на землю...
И засвистели стрелы вокруг Фируза, приникшего к бездыханному телу жены.
— Где мой лук? Кинжал? Копьё? — мысленным криком взорвалась тишина в голове мужа-вдовца...
Но беспощадная правда уже стучала в висках: муж, не уберегший жену в брачный день, не вправе вернуться к Племени. Он покрыл себя вечным позором. Теперь он будет до скончания века бродить неприкаянно по лесам и горам, одичает, быстро-быстро состарится и, превратится в дикого безумного лесного Деда-Бабая, которым матери и бабки пугают ребятишек.
— Предупредить Племя!— пронеслось в голове Фируза. Но нет! Он не вправе теперь показаться на глаза соплеменникам! А каждый, кто встретит его — должен немедленно убить недостойного, по вине которого Племя не получило новой семьи и их детей — новых охотников и хозяек! Сам же горе-вдовец не имеет права сопротивляться.
