Принцесса не хотела слышать приветствие толпы, а Мазарини тихо шептал, пытаясь ее вразумить: "Граждане надеются на коронацию. Ваше Высочество, ваше тело больше вам не принадлежит".
Откашлявшись, он продолжил:
- Я объясню процедуру коронации, так вы не совершите ошибок.
- Всего лишь надеть корону... к чему так суетиться.
- Не говорите так, это - священный ритуал. Ритуал, во время которого вы получите власть, данную Основателем, и объявите об этом всему миру. Это - традиция.
Напустив важности, Мазарини объяснял процедуру коронации:
- ...Затем, когда ритуал закончится, Ваше Высочество подойдет к королеве на алтаре. Вы дадите письменную клятву Основателю и богам, после чего ваша мать возложит на вас корону. И тогда все в Халкегинии, включая меня, будут называть вас "Ваше Величество.
Клятву...
Обещать что-то, чего на самом деле нет в ее сердце... разве это не богохульство? Так думала Генриетта.
Не могу представить себя королевой. Эта победа... победа в Тарбе, которая привела меня на трон, стала возможной не благодаря моим лидерским качествам, а благодаря богатому опыту и знаниям генералов и Мазарини. Я только шла впереди, ничего больше. Если бы Уэльс был жив, что бы он мне сказал? Мне, чей долг - подняться на вершину власти.
Уэльс.
Мой дорогой Уэльс.
Единственный, кого я любила.
И до сегодняшнего дня, и после него - единственный раз, когда моя клятва шла от самого сердца, был на озере Рагдориан.
Ни великая победа, ни блеск коронации не могли избавить сердце Генриетты от этих терзаний.
Пустым взглядом она посмотрела на пергамент в ее руках.
Это было рапорт, доставленный Генриетте на днях. В нем был изложен допрос заключенных, произведенный стражниками. Среди прочего там была запись об истребителе Сайто, сбившем вражеских драконов.
Заключенный, который был одним из драгунов, рассказал, что атакующий двигался с невероятным проворством и, используя сильные магические заклинания, сбил весь отряд одного за другим. Но такого дракона не было в армии Тристейна. Озадаченный этим охранник продолжил расследование данного вопроса.
Далее следовал доклад из деревни Тарб. "Дракон", которого использовал наездник, на самом деле оказался волшебным артефактом, называемым "Панцирь Дракона", принадлежащим деревне. Но, похоже, что это был не волшебный артефакт, а какой-то неизвестный механизм.
Тем, кто управлял машиной, был фамильяр ее подруги Ла Вальер. И... тут же была небольшая заметка о вспышке света, которая уничтожила вражеский флот. Этот свет появился неподалеку от летательного механизма. Охранник изложил свое предположение, что Ла Вальер и ее фамильяр были источником этого света, однако у составителя документа возникли трудности, когда он пытался связаться с ребятами.
Доклад заканчивался запросом, в каком направлении дальше вести расследование.
Свет, который принес мне победу.
Яркий свет, похожий на солнце.
От одной мысли об этом свете Принцессе стало жарко.
"Была ли это ты, Луиза?" - тихо прошептала Генриетта.
* * *
В то же время, в противовес ликованиям на улице Бурдоннэ, в Академии Волшебства продолжались скучные однообразные дни. Директор Академии, Старейшина Осман, восславил победу королевских сил у деревни Тарб, но на этом все и кончилось.
С другой стороны, это было учебное заведение, и в нем не было места таким вещам, как политика. Даже в разгар войны студенты продолжали заниматься. Для дворян Халкегинии война была обычным явлением, повторяющимся из года в год. В мире всегда случались мелкие ссоры, и когда дела становились совсем плохи, в Академии возникало небольшое волнение, но как только битва заканчивалась, все возвращалось на круги своя.
А в тихом Дворе Вестри назревала своя маленькая война.
На скамейке под теплыми лучами солнца Сайто открыл сверток, который держал руках. Его лицо просияло.
- Ничего себе! Просто великолепно! Это шарф!
Покрасневшая Сиеста сидела рядом.
- Ну, как ты его это назвал... самолет? Тебе ведь холодно во время полета, не так ли?
Было три часа дня. Ранее Сиеста попросила Сайто прийти во Двор Вестри, чтобы кое-что ему передать.
Подарком оказался шарф. Белый, словно снег, и теплый, как руки Сиесты.
- Да, если открыть фонарь, то там довольно холодно.
Сайто обмотал шарф вокруг шеи, чтобы опробовать. Было раннее лето, но в небе было прохладно, а если открыть фонарь - то просто холодно. Во время взлета и приземления мальчику приходилось высовываться из кабины, чтобы видеть происходящее под самолетом. В отличие от современных самолетов, где не приходится открывать фонарь в таких случаях.
На белом шарфе была надпись, выполненная черной шерстяной нитью. Сначала буквы напомнили Сайто японский алфавит, но при ближайшем рассмотрении оказались символами Халкегинии.
- А что здесь написано?
- Хм... Точно, ты не можешь прочесть, поскольку прибыл из другого мира. М-м, здесь вышито твое имя.
- Понятно.
Сайто был тронут. "Ага, вот как мое имя пишется на языке этого мира", - думал он, зачарованно рассматривая символы. Четыре буквы, сгруппированные вместе, вероятно читались как "Сайто". Рядом с ними находилась другая группа из шести символов.
- А что это?
"Хи-хи... Это - мое имя. Прости, я не смогла удержаться. Тебе не нравится?" - сказала Сиеста с застенчивой улыбкой.
- Н-нет, что ты!
Сайто резко замотал головой.
- Я действительно счастлив, что ты связала мне шарф.
Это был первый раз в его жизни, когда он получил подарок от девочки. Мальчик припомнил все неудачи, которые преследовали его из года в год.
Его день рождения совпадал с национальным праздником, и школьные занятия в этот день не проводились. Подружки, которая могла бы поздравить, у него не было. Однажды мама подарила ему часы, и они сломались на следующий день.
А в день Святого Валентина его место перепутали с местом парня, сидящего за ним, и шоколад положили к нему в стол[1].
"Кто это был?! Кому я нравлюсь? Я тоже, наверное, люблю тебя!!" - крикнул Сайто, пританцовывая вокруг. Ничем не примечательная девочка подошла к нему и сказала: "Прости, я перепутала места". В итоге смущенный своим поведением Сайто остаток дня хандрил в туалете.
И вот, получив подарок от девочки, он готов был прослезиться. А тот факт, что вещь была сделана вручную, поднял очарование Сиесты до отметки сто двадцать процентов. Обычно милая девочка была повышена до звания ангела.
