Слава его росла. Пропорционально увеличивалось и количество сирот.
Отягощенный славой и настоятельной необходимостью повидать святого человека Асозу пришел однажды Гаврила в Авизацкие горы. Там, в мрачном ущелье, именуемое в народе Пьяной траншеей, скрывался от света означенный отшельник.
Долго ходил Гаврила по ущелью и окрестным горам, стараясь разыскать Асозу, но все напрасно.
Крики его подхватывало эхо, а Асоза не откликался. Уже смеркаться стало, и только тогда вспомнил Гаврила, что дал Асоза обет молчания и понял, что напрасно драл глотку.
Раздосадовал он, но поисков не бросил. Звезды изукрасили небо и уж совсем было, отчаялся Гаврила, как увидел в чаще кустов пещеру, с виду весьма зловещую. Над входом висело объявление: Жду пришествия.
Погода дрянь Из темного отверстия тянул сквознячок. Вместе с воздухом наружу выносило хрип и урчание. Гаврила принюхался. Пахло Зверем-Шишигой.
— Кто там? — спросил Гаврила, покрываясь потом от предчувствий, и немедленно от этого зверея.
— Ох-ох-охо — засопело в пещере.
Отдавая дань своему ужасу перед Шишигой, Гаврила вбежал в пещеру готовый к схватке, но схватки не получилось.
— Аа-а-а-х — закричало чудовище в четыре глотки и испустило струю зловония такую мощную, что потерял Гаврила сознание не успев даже вспотеть как следует. Очнулся он связанный по рукам и ногам.
Почувствовав рядом шевеленье, оглянулся — связанный, да еще и заваленный по пояс камнями рядом лежал Асоза. На его лице лежала печать страдания. В глубине пещеры горел костер. Дым ровным столбом поднимался вверх. Там он пропадал, заблудившись в мешанине из темноты и сталактитов. Напротив людей сидел зверь Шишига о шести руках и восьми глазах. В одной из рук он держали камень.
Несколько минут Шишига разглядывала Гаврилу, подслеповато щуря маленькие глазки.
Разглядывала внимательно, определяя насколько Гаврила опасен.
Гаврилу стало слегка не по себе.
— Ну что смотришь, дура? — спросил он негромко.
— Да так — ответил Шишига и спросила. — Ты кто?
— Я Гаврила Масленников — ответил Гаврила. — Или не видно?
— А я Зверь Шишига — ответила Шишига.
— Вижу что Шишига — сказал Гаврила — Съешь меня?
Шишига почесала под мышками. Камень она отбросила, как только Гаврила заговорил.
— Потом может быть. Сейчас нет.
Цветом шерсти зверь сливался со стеной. Он и казался ее частью, только не каменно-жесткой, а покрытой курчавой шерстью цвета хорошо пропеченной хлебной корки.
Гаврила сглотнул набежавшую слюну.
— Убью я ее — спокойно подумал он — Убью и съем.
— Сначала я его съем — Шишига ткнула пальцем в Асозу — Грубый он.
Разговаривать не хочет… Гаврила покосился на Асозу. Тот сидел, прикусив губу и смотрел на огонь.
— Дура ты — объявил Гаврила — Он же не может разговаривать. Ему совесть не позволяет. Молчальник он.
— Ну? — удивилась Шишига — Кто же знал? А ты можешь?
— Могу — Гаврила самодовольно улыбнулся. С той минуты как он пришел в себя он перетирал веревку, которой был связан. Теперь она начала слабеть.
— Я могу поговорить с тобой обо всем, о чем только пожелаешь, а его оставь в покое.
— Ладно — легко согласилась Шишига — пусть молчит.
Двумя левыми руками она подбросила веток в костер. Дым поводил гуще.
Наверху, в темноте заголосили летучие мыши. Под их писк начал Гаврила рассказывать Шишиге о своей жизни, богатой подвигами и страданиями. Голос его растекался под сводами пещеры драматическими переливами, вызывая у зверя Шишиги судороги, а когда он рассказал о жестоком побоище, когда они вместе с получеловеком-полузверем по имени Мрак рассеяли по Куявским лесам три банды одичавших мясников у которых руки были хуже ног, Зверь Шишига, до сих пор только всхлипывавший, зарыдал навзрыд.
Слезы ручьями текли по грубой морде.
Она размазывала их четырьмя лапами, а оставшимися двумя обхватила голову всем видом своим выражая сочувствие.
— Потаскала меня судьба по свету — прочувственно закончил Гаврила — А тут и ты еще:.
Шишига последний раз всхлипнула и вытерла мокрые от слез лапы о густую шерсть на животе.
— Проняло — удовлетворенно подумал Гаврила. Мысленно он сосчитал, в скольких местах ему удалось перетереть путы. Кольца, стягивающие его тело, заметно ослабли. Он мог бы хоть сейчас сбросить веревие и наброситься на Шишигу. Однако спешить не стал. Он ждал, когда запах пота сделает его таким же зверем, как Шишига. Это был серьезный противник, не какой-нибудь там мясник и драться надо было на равных. Однако страх не появлялся.
Не было так же уверенности, что он появиться: за время, прошедшее с начала его одиссеи Гаврила насмотрелся такого, что одно лишь воспоминание о пережитом решало страх перед зверем просто смешным.
Тем более после дружеской беседы с ней. Иллюзий Гаврила не питал. Он знал повадки Шишиг. Обмен интимными воспоминаниями не умерил ее кровожадности. Поговорив с человеком, Зверь Шишига обычно его съедал, оставляя одежду безутешным родственникам. Вне всякого сомнения, то же самое ждало и его.
Оба они и Гаврила и Асоза были в одинаковом положении, и то, что Шишига обещала съесть его позже, было для Гаврилы слабым утешением.
В ответ на откровения человека зверюга начала рассказывать ему о себе. Она ходила вдоль задней стены пещеры, малопонятно бубня. Иногда человеческий голос прерывался звериным рыком, в котором Гаврила слышал не высказанное: Есть хочу.
Крики становились все громче и громче. Гаврила начал подумывать, а не броситься ли ему на Шишигу первым, но мысль, что на бегу вспотеть будет некогда, остановила его.
Едва он успел об этом подумать, как его собеседница испустила вопль исключительной силы.
— Началось! — подумал Гаврила. Он почувствовал, как поры его тела начали раскрываться, и кожа покрывается мелкими каплями пота.
Все эти движения он угадывал — не первый раз за последние месяцы Гаврила переживал их, но сегодня что-то было не так. Шишига прыгнула через костер, растопырила все свои руки и прыжками двинулась к людям.
— Бог мой! — мелькнуло в голове у Гаврилы — Где же пот?
Быстро — ведь от этого зависела жизнь двоих людей — Гаврила оглядел себя желая увериться, что он не потеет не потому, что тело его пропало неизвестно куда, а по какой-то другой причине.
Мгновенья хватило. Что бы все понять. Веревка плотно, виток к витку обмотавшая его тело впитывала пот в себя. Не долго думая, он вскочил. Обрывки веревки попадали на пол.
— Потей! — Приказал он себе, но измученный организм не подчинился.
