Приземлиться, и снова вверх, вверх, вверх!
Юбки не подвели, причёска не развалилась. Его соло, можно выдохнуть. И даже сделать кросс-реверанс.
А вот и её соло. Пролететь, прыгнуть, закружиться. Остановиться прямо перед ним и прыгнуть. А потом ещё, ещё и ещё.
Хорошо, что темп музыки не слишком быстрый. Немного отдышаться — и снова в пару, бежать. А потом прыгать, и соло, и ещё прыгать. Больше всего хочется упасть и сдохнуть вот прямо сейчас, но нельзя. Уф, финал. Шум, аплодисменты.
Финальный поклон в таких ситуациях Элоиза всегда выполняла очень медленно, чтобы немного отдышаться. Но он, впрочем, тоже восстанавливал дыхание — ага, повиси-ка на стене целый год!
— Благодарю, ваше высочество. Это было очень непривычно и оттого поучительно. Скажите, вы всегда танцуете так… академично? — он говорил тихо, наверное, не только потому, что хотел скрыть что-то от восторженных зрителей, он тоже дышал прерывисто, а на висках и на лбу выступили капельки пота.
— В наше время танцы этого периода исключительно сценические и академичные, — пожала она плечами. — Жизнь устраивают максимум в вальсе, а то и ещё в чём попроще. Будьте любезны, проводите меня к монсеньору герцогу.
Под взглядом монсеньора герцога они снова церемонно раскланялись и поблагодарили друг друга. После чего Пьетро отправился к Лоренце, взял её за руку и начал что-то ей тихо говорить.
А любопытствующие зрители пошли танцевать польку.
— Что это за диво, ваше высочество? — Себастьен смеялся.
— Это неприличный танец шестнадцатого века, который в настоящее время скорее технически непростой, чем неприличный. Впрочем, можно только прыгать, а между прыжками ходить пешком, и есть друг друга глазами, это тоже будет засчитано за вольту.
— Так и я могу, наверное. Покажете мне, что делает кавалер, когда дама прыгает?
— Классически — помогает ей, руками и коленом. Дама не желает быть направленной вверх коленом, и вынуждена прыгать высоко. Если платье дамы неплотно прибито к её телу — то можно в прыжке что-нибудь вытряхнуть или растерять. А потом вместе поискать, и завязать на этой почве какие-нибудь отношения.
— Право, для завязывания отношений нужен просто обычный медленный танец без всяких выкрутасов, ну или на худой конец вальс!
— Не поверите, но господину Донати я сейчас сказала именно это, и почти теми же словами.
23. Сумасшедшие с осьминогами
Барбарелла смотрела на танцующих Пьетро и принцессу. Ну да, кто бы принцессе рассказал, что у Пьетро традиция — выбрать даму, станцевать с ней вольту и потом повести её куда-нибудь, например, в кабинет. Вольту почти никто не танцует, кроме неё, Лоренцы, Анриетты и дочки Пьетро Лукреции, он всем и говорит — нужно только прыгать, я помогу, и что там ещё можно в таком случае сказать? Дама и прыгает, ну, как может, то есть, фактически, обнимается с ним на глазах всего семейства и ревнивой Лоренцы. А принцесса-то не попалась, но кто ж знал, что она почему-то умеет двигаться под музыку гальярды и прыгать в вольте? Она ж его загнала, как коня на долгом галопе!
Барбарелла захихикала и спрятала лицо на плече Гаэтано. Пусть лучше думают, что она хочет поцеловаться с мужчиной, а она и правда хочет, чем что она смеётся над Пьетро!
— Я чего-то не понял? — тихо спросил он.
— А что ты понял? — тем временем, музыка закончилась и танцоры кланялись друг другу.
— Он так странно пытается подкатить, да? — усмехнулся Гаэтано.
— Э… да, — она не сразу сообразила значение слова. — Только вот…
— Что? — его глаза тоже заискрились.
— Наш сегодняшний охранник Паоло сказал мне одну фразу, она очень подходит, как я думаю.
— И?
— Пьетро обломится, — пожала она плечами.
— Стопроцентно обломится, — рассмеялся он. — К донне Элоизе бесполезно подкатывать. И если она танцует, она только танцует, и ничего больше. Даже если монсеньора рядом нет, а уж если он с неё глаз не сводит, как сегодня, то и вовсе.
— Ничего, Лоренца утешит Пьетро, и вообще это не важно.
— Да. Ты танцуешь польку?
— Конечно, но, может быть, дождёмся вальса? Он позволяет быть ближе, — она улыбнулась и тут же опустила взгляд.
В его взгляде вдруг появилась чертовщинка.
— Ближе, говоришь? Скажи, а ваш монсеньор Алессандро умеет вытаскивать из воздуха только те мелодии, которые знает сам?
— Что ты, если бы было так, то все мы бы тут танцевали только старинные балли и бассдансы!
— То есть, ему можно заказать мелодию, и он её обеспечит? — продолжал расспросы Гаэтано.
— Наверное, — Барбарелла растерялась.
Она в самом деле не знала.
— Будь здесь и никуда не уходи, хорошо? — он обжег её ладонь поцелуем и убежал.
Впрочем, недалеко. За стеклянным шкафом с кубками Алессандро стояли двое из его отряда, одного звали Карло, и он был с красивой блондинкой, которая много знала про картины, а второго — Гвидо, он был без дамы, зато во время вальса рассказал, что у него есть кот, совсем молодой, но отличный. Они о чём-то пошептались, а потом втроём отправились туда, где Алессандро разговаривал с Маурицио Донати, нудным типом из конца девятнадцатого века, мужем хохотушки Жермены. И принялись что-то ему объяснять.
…Музыка возникла из ниоткуда. Она была медленной, густой, тягучей и очень красивой, и захватывала сразу, с первых звуков. Барбарелла не смогла понять, на каком инструменте это играют, но была очарована.
Гаэтано бесшумно появился рядом и протянул ей руку.
— Пойдём.
— Я… я не умею под такое танцевать. Это очень красивая музыка, но я не знаю, что с ней делать!
— Это очень просто, уверяю тебя. У тебя непременно получится. Точнее — у нас.
Он вывел её в самый центр залы, поставил перед собой и положил одну руку на талию, а вторую куда-то на лопатки. Её руки сами собой оказались у него на плечах. Они медленно кружились и не сводили друг с друга глаз.
Впрочем, краем глаза Барбарелла заметила, что Карло пригласил свою даму Джованну, кавалер девушки с необыкновенными фиолетовыми волосами тоже вывел её на паркет, а Гвидо, сияя, раскланивался перед миниатюрной Эжени, супругой Лодовико Донати и невесткой Гортензии. Интересно, он её тоже станет обнимать при всех? — подумала было Барбарелла, а потом поняла, что это не интересно ей нисколько.
* * *
Элоиза не видела маленького заговора доблестных сотрудников службы безопасности, и звуки электрогитары едва не заставили её подпрыгнуть.
— Что это? — Себастьен молчал и улыбался, тогда она оглядела зал и увидела танцующих.
Впрочем, их увидела не только она. Пьетро широким шагом преодолел половину зала.
— Что происходит в моём доме? — вопросил он, не дойдя до них метра два.
— Похоже, мои сотрудники учат ваше семейство плохому, — рассмеялся Себастьен. — Видите, они умеют не только дырки в портретах ковырять.
— И что это за бесстыдство?
— Уверяю вас, это не бесстыдство. Это норма, — Элоиза тоже позволила себе улыбнуться. — В наше время чаще всего танцуют именно так. И это значит не больше, чем вальс или… вольта.
— Но и не меньше, да? — Пьетро бросил на неё острый взгляд, потом оглядел стоящих вокруг и подал руку Анриетте. — Пойдём, попробуем, как это делается.
Опасливо глядя на соседние пары, уложил руки дамы себе на плечи, потом обнял её и принялся что-то ей нашёптывать.
— Разобрался, — Себастьену было весело. — Сердце моё, хотите этот танец?
Она тоже рассмеялась, не глядя, впрочем, на него.
— Я бы и не против, но мы не в палаццо д’Эпиналь и не сможем убежать потом в ваши комнаты.
— Тогда будем деликатны, — он встал сам, помог подняться ей, подал руку и повёл в середину залы медленными шагами в такт музыке.
По дороге пару раз провернул под рукой, перевёл из одной своей руки в другую и обратно, а потом закрыл пару и сначала шёл просто по кругу, а потом поймал размер в шесть восьмых и они закружились быстрыми и точными вальсовыми шагами.
