Расстояние немалое, но цель неподвижна. Руки всё сделали сами.
Треньк.
Арди посмотрела, как гоблин с пробитым горлом тихо ткнулся в землю и слабо завозился, а его спутник едва качнув листву растворился в темноте.
— Прости, зелёный. Это не я. Это стрела и случай, — прошептала девушка и, забрав оставшиеся две стрелы, тихо побежала прочь.
— Гарви, вставай!
Он еле разлепил тяжеленые веки. Попытался проморгаться и понять, что происходит.
— Надо уходить. Сейчас же.
Над ним стоял Сагри и что-то возбуждённо говорил. Слова сквозь сонную пелену доходили не все и не сразу.
Гарви сильно тряхнул головой и сразу вскочил на ноги с мечом в руках.
Сагри шагнул назад, поднимая руки. Лагерь вокруг спокойно спал, лишь костры спокойно потрескивали и населяли мир вокруг неверными тенями. Гарви опустил меч.
— Что… Что случилось?
— Пятёрка Толса не вернулась. Полночь миновала уж. И… Кхм… В лесу кто-то есть. Их много. У меня вся кожа зудит, так по ней взглядами елозят. Я это всегда чую!
— Тьфу ты! Опять ты…
— Гарви, послушай! — Сагри перебил. — Надо уходить прямо сейчас. Ты сам говорил, что до выхода из леса не так далеко. Так? Тогда где парни Толса? Меня моё чутьё никогда — ты слышишь? — никогда не подводило.
Гарви нахмурившись молчал. Ожесточенно потёр глаза и решился.
— Хрен с тобой. Собирай часовых. Подъём, парни! Вещи в телеги, живо! — отрывисто зазвучали команды.
Лагерь мгновенно ожил. Какой-никакой выучкой городская стража всё-таки обладала. Лошадей и телеги с поляны выводили на тракт, палили факелы, догорающие костры закидывали землёй. Гарви стоял неподалёку от кипучей работы и уже отвыкшими от света глазами таращился в темноту.
Проклятый Сагри! Заразил своей паникой! Лес как лес, нет там никого. Разве что белка какая здоровенная.
Тело Гарви мгновенно покрылось мурашками, а рука вцепилась в рукоять меча. Он сощурил глаза до боли, до пляшущих кругов, стараясь увидеть хоть что-то в почти чернильной темноте. Под курткой поселился холод.
Тут и там зазвучали шорохи, тихие и разрозненные, и вскоре затихли так же, как и начались, неожиданно и одновременно.
— Это лес. Трижды проклятый старый лес. Там вечно что-то шевелится. Догоняет, жрёт, трахает друг друга. Чего это я так струхнул? Сагри, греби его мать. Не приведи демоны ещё раз взять его работать.
Но сердце уже билось учащённо, и никакие слова не помогали старому воину успокоиться.
— Всем надеть доспех. Быстро! И сразу выходим.
— Что случилось? — к нему подошёл обеспокоенный Толс.
— Твоих так и нет. Сагри что-то там опять чует. Поднял меня и настоял, что нужно уходить. Да и я, похоже, наслушался его, теперь тоже каждый шорох замахом топора кажется. Совсем не хочу тут ночевать теперь. Выберемся из леса и доспим в предгорье. Давай, своих оставшихся подгони. Выступаем.
Обоз выстроился в колонну и, освещая себе путь факелами, направился в просвет меж деревьев. Всадники жались к телегам, а пешие сидя на мешках и бочках держались за борта и таращились в кусты.
Лес хищно обступил людей со всех сторон. Лишь узкая полоса древнего тракта прорезала столпотворение деревьев. Факелы в руках, призванные разогнать темноту, лишь населяли её мечущимися тенями.
Сзади слева послышался глухой удар, особенно громкий в ночной тишине. Как тупой деревяшкой ударили по стволу дерева.
Спереди справа ему ответили тем же звуком. Вскоре со всех сторон стали долетать звуки глухих ударов, шорохов и хруста веток.
— Не жалей коней! — крикнул Гарви и тут же дёрнулся назад, налетев спиной на холодные прутья клетки.
Что-то шуршало прямо в кусте, мимо которого сейчас проезжала его телега. Все воины в обозе затравленно крутили головами. Лошади начали тревожно всхрапывать и водить ушами.
Из головы обоза долетел испуганный голос:
— Тут топор! На дороге топор!
— Сагри, мать твою греби, хрен я когда больше не стану тебя слушать! — воскликнул Гарви.
Тракт впереди был засыпан щепой и недорубленными стволами деревьев, а на обочинах валялись их немногочисленные куски.
Шорохи в лесу стихли. Это пугало ещё больше.
— Оружие в руки! Смотреть во все глаза! Толс, прикрывай тыл. Сагри, бери парней и разгребите нам проезд! Живо!
Рвано и испуганно застучали топоры. Лес вокруг притих, безмолвно наблюдая за испуганными людьми. Сгорающий в лихорадке Шоб что-то вяло бормотал либо в бреду, либо во сне.
— Живее! Живее, парни! С меня бочонок пива по приезду, если пошевелитесь!
Но это не помогало. Люди и так работали на пределе своих сил, и спешка только мешала. Но сталь снова побеждала, и стволы деревьев распадались на куски, которые спешно стаскивали на обочину.
— Хрен с ними, с топорами, спихните их так! Уже почти!
Наконец образовался проход, достаточный для телеги, и обоз снова загрохотал по древним плитам. Один изгиб дороги, второй, третий, только темнота и тишина вокруг если не считать факелов и звука колёс.
— Сагри, мать твою, может, это кабаны по тропе своей шли и шуршали в кустах? Что это было? Почему сейчас тихо?
— Нет, Гарви. Я же говорил… Тише, тише, — воин потрепал по шее взволнованную лошадь, чуть не выбросившую его из седла. — Она что-то чует! Лошадь боится.
— Мы все тут… Кхм… Вон за тем изгибом по прямой с полверсты и всё. Почитай выбрались!
— Нам тут ещё назад ехать, — взволнованно пробормотал кто-то.
Сагри выехал в голову обоза и направил лошадь вперёд по изгибу дороги. Животное упиралось, фыркало, норовило встать на дыбы.
— Тише, тише. Скоро кончится этот…
Из густых зарослей с треском и прихрамывая выбежала огромная фигура и с отвратительным визгом врезалась в Сагри и его лошадь.
Животное отлетело в кусты, потеряв всадника, вскочило и понеслось по тракту вперёд. Из зарослей раздался испуганный крик, оборвавшийся бульканьем.
Тишина вокруг взорвалась воплями, хлопками тетив и треском веток. Со всех сторон из кустов выныривали низкорослые худые фигуры.
Рядом с Гарви на колени упал Килк, держась за стрелу в груди. Через мгновение ему под подбородок с хрустом воткнули копьё. Вокруг умирали люди, отбиваясь от многочисленных противников.
— Щиты! Все к… — договорить Гарви не успел, перепуганные лошади понесли, и он опрокинулся на дорогу.
Пытаясь продохнуть после жёсткого приземления, Гарви почувствовал, как ему раздавило ногу. Щиколотка в сапоге хрустнула. Он резко взметнулся вверх, на мгновение застыл там, ошеломлённо смотря на уродливую громадную голову внизу, и упал головой на древние камни.
Толс видел, как тролль с размаха расколол голову Гарви о тракт. Видел, как упал Гвинс, раненный стрелами, но всё ещё отмахивающийся от наседающих гоблинов. Вот рука не успела выбросить меч навстречу, и копьё глубоко вошло человеку в живот. Гвинс пронзительно закричал, но через секунду другой гоблин вскрыл его горло от уха до уха. Крик оборвался противным бульканьем, и воин упал на живот. На тракт толчками вытекала кровь, быстро образуя лужу под Гвинсом.
Мёртвые лошади лежали истыканные стрелами, придавив собой порой ещё живых всадников. Те дёргали свои поломанные ноги в надежде освободиться, но вместо свободы к ним неизменно приходила только смерть. Гоблины не замечали гибели своих соплеменников и завывая и пронзительно вопя лезли на уже почти истреблённый отряд.
Толс отбил неловкий выпал гоблина и рубанул того по шее. Зеленокожий упал, стараясь зажать рану. Между пальцев струилась тёмная кровь.
Бой был проигран.
Толс оглянулся, сзади, в пляшущем свете факелов, тролль раз за разом опускал свой огромный кулак на лежавшего воина, как ребёнок, который старается камушком разбить скорлупу вкусного ореха. Впереди гоблины дорезали немногих ещё живых. В лесу со всех сторон визжали и кричали десятки голосов.
Пути отступления были отрезаны. Толс посмотрел на так и не очнувшегося Шоба и спрыгнул с телеги. Спустя миг он нырнул под неё, в спасительную темноту. Он втиснулся между осью и досками, под местом возницы. Здесь он был немного прикрыт от посторонних глаз.
