— Я… я не знаю! — прокричала она сквозь ветер. Молнии и дождь теперь били со всех сторон, и она едва могла что-либо видеть. — Мне нужно увидеть моего отца. Мне нужно… Мне нужно попрощаться, хотя бы сейчас. Сказать ему, что я вернусь.
— Он не твой отец, Бетани, — проговорил голос.
Пегас под ней повернул голову и сильно укусил её за руку. Она закричала, и крылатый конь сильно взбрыкнул. Девочка соскользнула с его спины, падая в пустоту, в то время как дождь и гром бушевали вокруг неё.
— Бетани! — закричал голос.
— НЕТ! — кричала она, даже когда ветер проносился мимо неё так быстро, что она едва могла дышать. — Я не уйду! Я не уйду, не попрощавшись!
Облака со свистом проносились мимо, открывая взору изумрудно-зелёную местность, которая приближалась пугающе быстро. Наверху Пегас устремился прямо к ней, раскрыв пасть и приготовив для удара острые, как бритва, копыта.
— НЕТ! — снова закричала Бетани. — Я не могу… только не снова!
Но голос не отзывался, пока Бетани падала всё ниже и ниже. Её жизнь рассыпалась на части.
Глава 34
Оуэн сидел в одиночестве, уронив голову на колени, уставившись на почерневшие, обугленные останки кабинета Магистра, не говоря ни слова и почти не двигаясь.
Он не был уверен, как долго он так сидел. Было трудно определить время в месте, где не верили в науку и не пользовались часами. Хотя эти часы, вероятно, всё равно были бы уничтожены взрывом, который вызвал Оуэн. Разрушены, как и всё остальное.
В полумраке возник свет, и Чарм вышла из телепортационного луча. Она медленно подошла к Оуэну, который не смотрел на неё. Крылатый кот Киля, Альфонс, появился сразу после неё, затем взмыл в воздух, обнюхивая всё вокруг на лету. Мальчик наблюдал, как кот устроился на останках высокого шкафа, затем описал светящейся лапой круг. Волшебным образом в миске перед ним появилась еда, и Альфонс с удовольствием принялся за неё.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Чарм мальчика, присаживаясь рядом. Краем глаза Оуэн заметил, что у неё новая роботизированная рука. Очевидно, на её корабле делали не только операции на мозге.
— Жду, — ответил он ей.
— Чего именно?
— Возвращения домой.
Чарм огляделась по сторонам.
— Это разве не твой дом?
Оуэн покачал головой.
— Тебе, наверное, лучше уйти.
— Я не могу. Ты это знаешь. Вся Магистерия будет уничтожена всего через пару часов, и…
— Я не могу этого сделать, Чарм, — тихо произнёс Оуэн. — Мне здесь не место. Я никогда этого не делал. Она была права, и мне следовало прислушаться.
— Она? — тихо спросила Чарм.
— Моя подруга, — сказал Оуэн. — Я думал, это будет весело. Мы отправлялись на поиски приключений. Я хотел произносить магические заклинания, сражаться с солдатами Науки и уничтожить доктора Верити. Моя подруга сказала мне, что это ошибка, но я не послушал. И хуже всего то, что я, возможно, подверг её опасности, и уже слишком поздно что-либо с этим делать. Я должен уйти. Я должен вернуться домой.
— Знаешь, я бы сделала это сама, — произнесла Чарм, поворачивая голову обратно к сгоревшему кабинету. — Отдала бы своё сердце, если бы оно не было сделано из металла и пластика. Так что тебе не пришлось бы этого делать.
— Значит, ты гораздо лучший человек, чем я, — проговорил Оуэн, отводя взгляд.
— Я не поэтому это сказала. Я имела в виду, что если бы я могла забрать у тебя этот выбор, я бы так и сделала. Это нечестно. Ты пожертвовал почти всем, чтобы спасти свой мир, и теперь он требует того немногого, что у тебя осталось.
Оуэн зажмурился, желая врезать кому-нибудь. Зачем он так поступил? Он сделал это по прихоти, желая поиграть в Киля Гноменфута вместо того, чтобы поступить по-умному и отправиться домой с Никто! По крайней мере, тогда он мог бы исправить свою первоначальную ошибку, помогая найти Бетани и вернув Магистра и Киля обратно. Вместо этого он решил остаться, зная, что, если не поможет, это даст ему больше времени, чтобы побыть героем.
А теперь, когда люди действительно нуждались в нём, всё, чего он хотел, — это убежать домой.
Часть его хотела кричать и бушевать, пиная полы и колотя кулаками по стенам. Это было нечестно! Это была не его битва. Он не знал никого из этих людей. Были ли они вообще реальны? И если да, то планировалось ли вообще нападение, или это было просто то, что им, как персонажам, сказали, чтобы история могла развиваться дальше? Что здесь было реальным?
Часть его думала обо всём этом. Но остальная часть осознавала истину. Люди Магистерии могли быть вымышленными, но они были такими же реальными, как и Чарм, сидевшая рядом с ним, пытающаяся поддержать его, когда всё, чего он хотел, — это убежать от своих ошибок и от будущего Киля. Но он выбрал эту борьбу, когда не ушёл с Никто. В то время он этого не осознавал, но незнание не меняло того, что нужно было сделать.
— Что бы ты ни решил, я пойму, — сказала Чарм, поднимаясь на ноги. Она сделала паузу. — Но в то же время, у меня есть кое-что для тебя.
Он поднял глаза и увидел, что она держит знакомую на вид коробку, которая увеличилась в размерах, когда он взял её.
— Это волшебная шкатулка, которую ты дал мне, когда мы нашли первый ключ, — сказала она ему. — Ты должен получить её обратно. Просто на всякий случай.
Мальчик взял коробку, но не стал открывать её, потому что не был уверен, что в ней находилось, когда шкатулка впервые появилась в оригинальной книге Киля Гноменфута.
— Спасибо.
— Я собираюсь вернуться на корабль, — сказала девочка, вставая. — Даже с роботизированным сердцем, возможно, всё ещё есть какой-то способ остановить доктора Верити. Я не собираюсь сдаваться. Ты… ты делай то, что тебе нужно.
Оуэн наблюдал, как она удаляется, готовя телепортационный луч.
— Чарм?
— Да? — Она остановилась, прежде чем нажать на кнопку.
— С каких это пор тебе стало комфортно быть такой эмоциональной?
Её глаза сузились, и она начала что-то кричать, затем остановилась.
— Честно? Это всё ты. Без всего этого высокомерного хвастовства и этих умных шуток, ты не вызываешь во мне ненависти. — Чарм слегка ухмыльнулась. — По крайней мере, не так сильно.
Затем она нажала на кнопку и исчезла в том же свете, который привёл её сюда.
Оуэн уронил волшебную шкатулку, стиснул зубы и разочарованно зарычал.
— Я не хочу умирать! — крикнул он, не обращаясь ни к кому, кроме Альфонса, который на мгновение поднял глаза, облизнулся, а затем вернулся к еде. — Это не должен был быть я. Я просто… я просто хотел отправиться в приключение. Неужели это так ужасно?
Никто, абсолютно никто не ответил.
Оуэн оглядел разрушенный кабинет, комнату, которую он сам разрушил. Да, Киль должен был быть здесь, и он был бы здесь, если бы Оуэн обманом не заставил Бетани прийти сюда. Ничего из этого не произошло бы, и Оуэн всё ещё был бы дома в безопасности, читая о том, как Киль пожертвовал собой ради всего своего мира.
Магистерия, все эти люди… У них больше не было героя. Не теперь, когда они в нём нуждались. И это была вина Оуэна.
Мальчик взглянул на Альфонса, шумно поедающего свою волшебно созданную еду. Кот снова посмотрел вверх, затем подпрыгнул в воздух, его крылья перенесли его прямо на плечи к Оуэну. Кот начал мурлыкать, прижимаясь головой к голове мальчика, его крылья уютно обвились вокруг тела.
Со вздохом Оуэн открыл волшебную шкатулку, оставленную ему Чарм. Внутри была кнопка телепортации, которая должна была вернуть его на корабль. Должно быть, она оставила её на всякий случай.
Мальчик протянул руку и почесал шею Альфонса.
— Это самая глупая вещь, которую я когда-либо делал, — сказал он коту.
Кот только замурлыкал в ответ.
— Я очень надеюсь, что похороны будут пышными, — произнёс Оуэн.
Как раз в тот момент, когда он нажал на кнопку телепортации, он взглянул вниз и, исчезая в луче света, заметил ещё одну вещь в шкатулке.
Там, на самом дне, лежало роботизированное сердце.
