— Вы все утрируете, мисс Фрост, — непреклонно ответила она.
И я четко поняла, что — да. Так оно и есть. Что Шанни, что Линда год за годом наблюдают одну и ту же картину, как Ринар приводит девушек, сажает их под замок, бьет и насилует, медленно убивает и издевается. И что они сделали? Ничего! Полное безразличие и отстраненность! Они просто всегда оставались в роли наблюдателей, радуясь, что от них ничего не требуется, кроме исполнения своих обязанностей. Вся прислуга просто смотрит на меня, как на очередное развлечение их глубокоуважаемого хозяина.
Я поморщилась. Внезапно стало нехорошо… Я, конечно, понимаю, что люди безразличны по отношению к другим, но не настолько же. Это слишком дико.
— Думаю, вы и сами все поймете в конце, — уклончиво произнесла Шанни и быстро прибавила шаг, избегая дальнейших вопросов.
Я затормозила. В конце чего? В конце моей жизни?
— Прошу вас, пройдемте за мной. Не стоит заставлять хозяина ждать.
Я сжала кулаки и, ускоряя шаг, пошла за ней, сверля ее идеально ровную спину раздраженным взглядом.
Всегда легко говорить, когда находишься не на моем месте. На месте смертницы.
Обойдя дом, мы вышли к бассейну, в котором завораживающе переливались огоньки ночной подсветки. Странно, я почему-то была уверена, что мы снова будем ужинать в той самой беседке, увитой цветами, но, видимо, Ринар захотел ужинать в непосредственной близости от бассейна.
Прямо на траве был установлен стол, накрытый на… одну персону, а рядом с ним два стула, на одном из которых сидел Ринар.
Заметив меня, он лениво перевел взгляд, жестом приказывая Шанни уйти.
Домработница быстро поклонилась и, не собираясь задерживаться, тут же развернулась и пошла по тропинке обратно в дом.
Проводив ее безнадежным взглядом, я приложила все усилия, чтобы не развернуться и не побежать следом за ней, но мрачный голос заставил вовремя одуматься:
— Проходи, садись, Дийана, — потребовал Ринар, расстегивая верхние пуговицы на своей рубашке. — Или ты собираешься и дальше там стоять?
Я еще раз безнадежно обернулась назад и, решив, что других вариантов все равно нет, подошла к столу, усаживаясь на один единственный свободный стул с противоположной стороны от Ринара.
— Как ты себя чувствуешь? — наливая себе воды из прозрачного графина, любезно поинтересовался он. — Лекарь помогает?
— Да, — внезапно охрипшим голосом ответила я. — Помогает.
Демон кивнул, отворачиваясь от меня и переводя свой взгляд на бассейн, в котором все так же колыхалась вода.
Я осторожно покосилась на Ринара. Он выглядел… странно. Устало и расстроенно. Если такое, вообще, может быть.
— Ешь, Дийана, — ровным голосом приказал он, не обращая на меня особого внимания. — Тебя никто не удосужился покормить в мое отсутствие, так что ешь сейчас.
— А почему ты не ешь? — слова вырвались сами собой и прежде, чем я успела подумать.
Прикусив язык, я поджала губы и потянулась к тарелке с едой.
Ринар нахмурился и медленно перевел на меня взгляд. В глубине звериных глаз вспыхнул устрашающий огонек.
— Инкубы не едят, — кратко пояснил он и уже снова собирался отвернуться, как меня кто-то опять дернул за язык.
— Почему не едят? Никогда?
О, господи, да что я несу?!
— А я смотрю, ты действительно чувствуешь себя гораздо лучше, даже разговаривать научилась, — холодно усмехнулся Ринар, демонстративно отпивая глоток воды. — Я не ем человеческую пищу, у меня немного другой рацион, если ты не забыла.
— Забудешь тут, — промямлила я себе под нос.
Демон задумчиво сверлил меня взглядом несколько минут, а потом все же отвернулся обратно к бассейну, потеряв всяческий интерес к беседе.
А я и не настаивала… Ничего хорошего из разговора с ним все равно не выйдет. Я раздраженно зачерпнула ложкой суп и отправила себе в рот. Хотя я, вообще, не понимаю, зачем меня кормить. Лучше бы сразу отравили или заморили голодом, чтобы не мучиться…
— Мне не нравится это платье, — когда я заканчивала с ужином, Ринар снова повернулся ко мне, придирчиво рассматривая ту серую простыню с дырками для головы и рук, которую я одела с утра. — Через пару дней тебе полностью поменяют гардероб.
— Зачем?
— Мне не нравится это платье, — снова повторил он, теперь в его голосе послышались предупреждающие нотки. Звериные глаза на секунду блеснули, но всего лишь на секунду. — Или ты хочешь со мной поспорить, Дийана?
Я поежилась от его последнего вопроса. За этой фразой словно скрывался более понятный смысл, вроде: «Рискнешь — убью!».
— Нет. Не хочу, — тут же согласилась я, перекладывая себе на тарелку салат и наливая чай.
Некоторое время Ринар молча смотрел на то, как я ем, а потом меланхолично спросил, постучав пальцами по столу:
— Тебя устраивает комната, которую я выделил?
Я прожевала салат и постаралась ответить как можно более спокойно:
— Нравится.
— Правда? — уточнил демон, приподняв одну бровь. — Мне показалось, что тебе не понравилось наличие в комнате вещей Валэри.
— Тебе показалось, — сжав зубы, возразила я и упрямо повторила. — Мне все нравится.
Хищные глаза сузились, исследуя меня испепеляющим взглядом.
Я вздрогнула и уткнулась в тарелку, стараясь не показывать ему своих чувств, однако взгляд его не изменился, а, наоборот, стал еще более жестче и пронзительней.
— Хочешь жить со мной? — после недолгой паузы, спросил он.
— Я и так с тобой живу, — мне пришлось снова посмотреть своему страху в лицо.
— В моей комнате, Дийана. Жить со мной, в моей комнате.
— Нет! — я вздрогнула и, не раздумывая, подскочила со своего стула. — Я не хочу… не хочу с тобой жить.
Меня никто так не унижал… никто не делал так больно… никто не насиловал.
Он усмехнулся, посмотрев на меня с презрением:
— Я тебе не нравлюсь?
— Нет, — я растерялась от его вопроса. — Не нравишься. Я тебя боюсь и… и ты страшный!
Я испуганно закрыла рот рукой. Не хотела этого говорить! Само вырвалось! Честно! Но как только я представлю, что этот монстр заставит меня жить в своей комнате, а это значит, сможет издеваться надо мной каждую ночь: бить, насиловать, унижать — мне хочется кричать и бежать отсюда. Ни за что на свете! Я не буду с ним жить!
На какое-то мгновение мне показалось, что Ринар меня ударит. Его глаза стремительно сузились, губы сжались с такой силой, что побледнели, и на щеках заходили желваки.
— И чем же, скажи мне на милость, я тебе не нравлюсь? — ровный, полный холодной ярости тон только добавил горечи в ситуацию. — Я сделал что-то плохое, чем заслужил такое расположение с твоей стороны, мирна?
