— На нижних ярусах Адовой Пасти.
— Вот как… Дай мне, я сам. — Наэриль вырвал из ее ладони полотенце, вытер лоб, устало прикрыл веки. «Баэр, почему ты не сказал?»
Дух не отозвался.
«Баэр! Изгоню к дьяволу!»
«Эва, напугал! — фыркнул опекун. — Бегу и дрожу».
«Жрица не лжет?»
«Смотря в чем. Насчет причины обвала — бред. Насчет смерти Саэтхиль — правда. Ей снесли, наконец, безумную голову. А молчали мы, потому что когда было говорить? Ты же вчера пребывал в бешенстве, не подступись. Да еще с такими новостями. А потом закрылся с девками, а в спальню твою и нам доступа нет».
«Да неужели? — Тонкие губы лорда иронично скривились. — Как же ты смог ворваться ко мне с вестью об обвале? Или это был не ты?»
«Ну, это же экстренный случай… Зато я могу сказать последнюю новость: все Белогорье на ушах стоит из-за того, что мертвая голова Саэтхиль внезапно ожила и явилась аж в два горных дома. Понимаешь, что это значит?»
«Что тут понимать. Кто-то применил темную магию».
«Причем все говорит о том, что ритуал проведен здесь, в недрах горы Раэн. Потому и нежданный обвал случился: горы ответили на удар Тьмы».
Лорд, закрыв глаза, не обращал внимания на жадный, изучающий взгляд жрицы.
«Так вот с чем связаны вейриэны и вызов в Совет… — Его губы горько скривились. — Они сочли, что темный ритуал — моих рук дело?»
«Не буду скрывать. Неприятности у нас крупные. Но у тебя алиби. Придется свидетельствовать перед Советом».
«И допустить, чтобы эти гнусные черви копошились в моей душе? Никогда!»
Наэриль швырнул синтке полотенце, поднялся. Но жрица, загородив выход, бухнулась перед ним на колени:
— Господин, не гневайтесь, прошу вас!
— Я не на тебя зол, женщина. Спасибо за помощь. Понадобишься еще, я пришлю за тобой.
Она мотнула головой, височные кольца мелодично звякнули, губы жалко дрожали, а покрасневшие от бессонницы и слез глаза опять стали мокрыми. «Невыносимо отвратительное зрелище», — передернуло лорда.
— Господин, умоляю, спасите еще одного мальчика. Он еще где-то там, в завалах, но он жив.
— Какого мальчика? Выведены все.
Она опять отчаянно мотнула головой:
— Его нет среди спасенных.
«Баэр, там еще кто-то живой остался?»
Дух сопел, но молчал.
«Баэр!!!»
«Ты сказал искать синтов и дальегов, а он — ни то ни другое. Ничтожный пария», — виновато выдавил предок.
«Дерьмо ты собачье! Азархарт по тебе плачет, дряхлый засранец, — выругался лорд. — Где он? Веди!»
Но при мысли об еще одном переходе его едва не вырвало.
«Не поведу, — уперся Баэр. — Там точно не вытащить, только по частям. Руку ему придавило. Пилить будешь? А если и вытащишь, сдохнет сразу: в конечности кровь загнила уже. Пошевелишь — яд расползется».
«Но он жив?»
«Уже нет… почти».
«Покажи».
Шок, испытанный Наэрилем, изгнал даже мысли о мертвой Саэтхиль и ее убийце. Лорд вздрогнул и едва удержал возглас: «Лэйрин?»
Но нет, невозможно. Померещилось. Да и откуда в недрах горы Раэн возьмется ненавистный принц? Черноволосый, коротко стриженный парень был вполне жив — повернул голову, словно почуяв потусторонний взгляд, и сходство с Лэйрином окончательно развеялось.
На лорда, точнее, куда-то сквозь него, смотрели глубоко посаженные под густыми бровями, полные боли черные глаза. Не зеленые. И лицо у мальчишки совсем другое — узкое и острое, как клинок, с родинкой на смуглой скуле. Хотя возраст, похоже, тот же — лет шестнадцать, не больше. Через миг парень застонал и потерял сознание.
Капкан, пленивший его, был довольно просторным: рухнувшие глыбы сложились шалашиком. Левая рука парня уходила в щель между камнями. Он еще и умудрился как-то перетянуть ее ремнем чуть ниже локтя. Наверняка зубами затягивал. Если давно наложил жгут, лучше сразу отрубить руку — ее точно не спасти. Но для замаха мечом места нет. Придется пилить.
«Веди, Баэр, — приказал лорд. — И готовься к ответу: столько умолчаний не прощу».
«Отвечу, чего уж… Но чем ты расплатишься за переход?» — Дух сразу перешел на деловые отношения.
«Снами, как обычно».
«Держишь нас на голодном пайке! Кончились в эту ночь все твои сны, Наэриль, а новых ты еще не наспал».
«Тогда возьми память о сегодняшнем спасении половины дальегов и синтов. Только это. И только половину. Хватит?»
«Две трети».
«А не жирно тебе будет хапнуть четыре полновесных часа моей жизни?»
Дух укоризненно напомнил:
«Так я же тебя в долг переносил, смотри, как я весь истощился уже».
«Не могу. Ты же не воплощен».
«Вот именно! И скоро обессилю так, что и голоса не останется. Ладно, пусть будет половина этой ночи».
«Не этой ночи, а сугубо время в очерченных мной рамках. Даже не надейся смухлевать, старый лгун. Я записываю все, ты знаешь. Мои полуночные забавы с девицами тебе не достанутся».
Обиженный дух проворчал что-то невнятное, а Наэриль уже занялся подготовкой к последней спасательной операции: потребовал у жрицы жгуты, бинты, пилу и обезболивающие снадобья. Смел полученное в ее же холщовую наплечную сумку, повесил флягу с целебной смесью настоев на пояс и спросил:
— Как его зовут?
— Последнее его имя — Ильде.
— Сладкий? — перевел Наэриль с древнего языка айров и криво ухмыльнулся. — Так он ваш жрец?
— Младший. Его первое посвящение было месяц назад, — чуть покраснела синтка.
— И кто его посвящал? Уж не ты ли?
Ее взгляд стал возмущенным:
— Как можно, господин! Я — такая же жрица первой ступени. Его посвящали сама Отраженная Саэтхиль и четвертый сын старейшины.
— Мерзость какая. Ну и аппетиты у старухи… были, — пробормотал лорд. «Идем, Баэр».
«Ну вот какое тебе дело до какого-то паршивого изгоя, от которого даже синты отказались?» Ворча, Баэр на этот раз с демонстративной медлительностью, явно наслаждаясь процессом, запустил невидимые ледяные когти в плоть и душу потомка.
То, что придавленный обвалом мальчишка снова пришел в себя, позволило Наэрилю подготовить его к явлению спасителя. Не сходя с тропы духов в мир, лорд выпустил лишь голос:
— Ильде, слушай внимательно. Я — лорд Наэриль фьерр Раэн, хозяин горы. Пока я невидим, но сейчас попробую тебя вытащить. Твою руку придется оставить здесь. Ты согласен?
— Я брежу! — прошептал мальчишка, вглядываясь огромными глазами в нависшие над ним глыбы, откуда раздался голос лорда. — Камни говорят со мной. Я схожу с ума…
— Еще не сошел, не волнуйся. Когда сойдешь — не заметишь. А пока ты вполне здраво пытаешься анализировать свое состояние. Похвально, но надо выбираться. Я не галлюцинация. Когда я проявлюсь, здесь станет тесновато. Придется потерпеть.
