впрочем, остался в наваре, у него в результате священной войны с двумя Вильгельмами вместо одной стало целых три головы.
Что же в этой писанине могло так зацепить медсестру? Барри не мог смириться, что держит в руках пустышку, не стоящую ни гроша. Он даже не задумался, что без труда читает книгу, написанную более семи с половиной столетий назад. Он не догадывался, что последний человек, открывавший фолиант перед ним, видел на страницах латынь…
Не оставив надежд найти что-то стоящее, Венгр долистал до той части, где почерк изменился. Мысленно поздоровавшись с Вильгельмом III, мужчина понадеялся, что хотя бы одарённый из этой семейки его не подведёт. С другой стороны, сомнения всё же имелись. Мало ли что мог считать одарённостью человек, назвавший обоих своих сыновей Вильгельмами, сам будучи Вильгельмом…
Барри попыхтел немного над забористым почерком. Новый автор изъяснялся сложнее и заковыристей. Из прочитанного стало понятно только, что череп змия смололи на алмазных жерновах в порошок, который смешали со свинцом и медью. Дальше уже было интереснее, из сплава изготовили амулет с драгоценными камнями, с которым Вильгельм III и пошёл на дракона. Не такой, видимо, был одарённый, если пример старшего брата его ничему не научил. Однако в книге было написано, что этот отпрыск первого “истребителя драконов” всё же вернулся с победой и живым. Но описание подвига Барри пролистал, его интересовала судьба медальона, а не выдуманные истории про драконов. Нужная информация нашлась быстро. Вильгельм III завещал похоронить себя вместе с амулетом, даровавшим ему победу над “кровожадной сутью твари”, в семейном склепе. Бартоломью отбросил книгу на сидение. Ему было понятно, что если амулет и существовал когда-то, его давно уже кто-то прикарманил, в лучшем случае кто-то из наследников Вильгельма III. Фолиант оказался бесполезен. Дождь перестал, и на небе в разрезе туч снова показалась луна. Она с любопытством наблюдала, как человек на мысу выбрался из автомобиля, прошёлся немного и запустил чем-то в море. Он не собирался любоваться ночным светилом или красотой вида. Человек сел в автомобиль и уехал. Море, впрочем, благосклонно приняло подношение. Оно пошумело немного волнами, выплюнув на берег небольшую женскую туфельку и затихло. Луна уже тоже собиралась вновь спрятаться за тучами, как заметила, что из воды на берег выбирается странное существо. Зверь был похож на крокодила, если бы у того были на спине кожистые крылья.
Плут помотал головой, привычно избавляясь от морской воды после ночного купания. Тут на берегу даже ночью дракон обычно принимал свой звериный облик. Привычка, выработанная за столетия, сработала и сейчас. Пёс интенсивно встряхивался, пытаясь избавить шерсть от навязчивой влаги. Он любил плавать, но не любил быть мокрым на суше. Большие уши бассет-хаунда хлопали по его шее и морде, словно бы обмякшие лопасти большого пропеллера. Закончив с моционом, пёс, лапы которого разъезжались на мелкой гальке, поковылял вперёд. Он быстро освоился, пробежался немного вперёд, набирая темп, а потом резко остановился и пристально посмотрел вдаль, будто заметив, что за ним наблюдают.
Поймав на себе взгляд мокрой собаки во сне, девушка резко проснулась и села. В палате было тихо, её обитательницы спали. За окном рассвело, но утро было ещё слишком ранним. Кровать по соседству, где вчера гнездилась внимательная старуха, оказалась пуста. Кто-то тоже проснулся этим утром пораньше? Робкий солнечный луч скользнул в окно, оставил отпечаток на полу и отразился яркой вспышкой от округлой железной спинки кровати. Девушка зажмурилась, а, открыв глаза, поняла, что по-прежнему находится в больничной палате.
Всё это был не сон. Поездка в Подгорицу, нападение, потеря памяти, знакомство с местным детективом, с которым она хотела проконсультироваться для поиска семейной реликвии, звуки чужих голосов в голове, притворщик Петрац. При мыслях о последнем девушка вскочила с койки, но реальность в виде холодного пола и боль в виске её немного отрезвили. Верно, была ведь ещё и ночная “прогулка” на мысу, воспоминания о которой были совсем уж смутными и неразборчивыми. Как она оказалась снова в палате, нет ли поблизости Тони? Память отказывалась давать ответы на эти вопросы. Несостоявшаяся жертва сумасшедшей медсестры нашарила больничные тапки на полу, и наспех воткнув в них маленькие ступни. Немного пошатываясь, рыжая девица поспешила к двери.
В коридоре второго этажа было безжизненно тихо и пусто. В дружелюбные окна светило раннее едва тёплое солнце, кое-где застревающее в оставшихся после ночной непогоды на стекле каплях дождя. Звук шагов разгонял тишину и казался девушке оглушающим, хотя, возможно, её болезненное восприятие реальности было связано кое с чем другим. В голове в безудержной чехарде скакали новые и старые воспоминания, перемазанные мутными пятнами забвения, а ещё какие-то чужие мысли, собственные вопросы и догадки неизвестного авторства. Долгожданный выход к лестнице на первый этаж заставил девушку замедлиться. Там внизу уже не будет так тихо и пустынно, и ей нужно было придумать какое-то объяснение своей прогулке. На лестнице послышался звук шагов, и беглянка из палаты не нашла ничего лучше, чем спрятаться за широкой деревянной дверью.
Медсестра с подносом медленно поднялась по ступенькам, и, воспользовавшись тем, что её никто не видит, бесцеремонно зевнула. Устало передвигая ногами, она поплелась в сторону кладовой в конце коридора. Притаившаяся девица тихонько прошмыгнула в проём на лестницу, зря беспокоясь, что может быть раскрыта. Медсестра была слишком уставшей после ночной смены, чтобы думать о природе шорохов на этаже.
По мере продвижения вниз больница словно бы начинала оживать. Всего несколько пролётов отделяли первый этаж от второго, но их спроектировали так, чтобы пространство отсекало все шумы. Уже отчётливо было слышно, как где-то совсем рядом открывались и закрывались двери, раздавались голоса, цокали чьи-то каблучки. Жизнь в приёмном покое бурлила громко и беззастенчиво, без перерывов, совершенно не мешая сонному царству на втором этаже. Девушка знала, куда ей нужно идти. Тонкая, невидимая ниточка связывала её с человеком, которого она сейчас спешила увидеть. Это случилось с ними давно, когда на дне рождении дяди Вилли, они утащили с кухни бутылку игристого и спрятались в фамильном склепе в саду родового замка. Тогда-то они, раззадоренные алкоголем и семейными легендами, вскрыли могилу Вильгельма Великого и нашли в ней странный медальон. Прикоснувшись одновременно к древней вещице, парень и девушка получили что-то вроде удара током такой силы, что их отбросило в разные стороны. С тех пор отношения тогдашних подростков изменились. Найденный медальон одновременно и связал их, и разделил. Каждый из этой пары тогда неуловимо изменился и получил удивительную способность чувствовать местоположение другого даже на расстоянии.
Вот и сейчас девушка знала, куда
