"Вот и подкрепление", — отметил Лазго, с легкой брезгливостью рассматривая разношерстную толпу, ввалившуюся во двор замка. Мужики галдели, ругались друг с другом и спорили по поводу мутантов и молодого барона. Причем делали это так громко, что Грав Ласкон если еще не знает о волнениях, то сейчас-то уж точно поймет что к чему и успеет предпринять некоторые шаги для своей защиты. Видать управляющий преувеличивал свое влияние среди селян. Будь по другому, то никаких разговоров и дебатов среди людей в такой ответственный момент не было бы. Осознание этого факта только разозлило капитана и он начал поторапливать слуг, которые как раз начали выносить содержимое арсенала во двор.
В этот момент на верхней площадке у входа в донжон появился Корн в латах и с мечом в руке. По правую руку от него остановился маг и нервно закрутил головой. Происходящее совсем выбило лекаря из колеи. Позади вышедших встали несколько мужиков, в которых капитан узнал молодого помощника конюха, замкового плотника и личных слуг управляющего. С грозными лицами, в шлемах, в кольчугах, с короткими копями и круглыми щитами в руках они могли вызвать у профессионалов лишь усмешку. Но не сейчас, когда ситуация не разрядилась и вплотную приблизилась к развязке.
Увидев эту "делегацию" все моментально позакрывали рты. Воцарилась тишина. Никто никогда не видел господина Корна в броне и от этого зрелища все немного опешили. Капитан Лазго тоже не избежал легкого недоумения.
— Вояки, — скривился он и сплюнул себе под ноги. — И этот чернильный червь туда же, — уже про себя подумал капитан, имея в виду главного зачинщика бунта.
— Добрые люди! Сколько мы будем терпеть ярмо Ласконов на шее!? — начал взывать управляющий. — Вспомните времена, когда баронство процветало и что стало после того, как покойный ныне барон связался с близоровыми отродьями? С этими лесными колдунами!? — Корн сделал театральную паузу, предоставляя людям время припомнить былые обиды, погибших и угнанных, как измененными, так и соседями баронами, родичей. — Вижу, вспомнили! Так вот! Грав Ласкон пошел по стезе деда своего и призвал на нашу землю мутантов! Тем самым предал всех нас! Предал память наших отцов и матерей! Что станет со всеми нами, когда об этом союзе узнают владетели земель окраинных? Подумают они, что и вы предатели рода человеческого!!! — возвысил голос управляющий. — И когда это случится, пришлют войско карательное и не оставят в живых ни стариков, ни младенцев безголосых. А если с армией придет инквизиция имперская, то простой смертью никто не отделается! Так выжжем заразу сейчас, дабы спасти жизни свои и жизни детей своих!
Пока Корн разглагольствовал, разжигая огонь ненависти, Лазго с дружинниками продолжал движение. Нужно было успеть, хотя бы занять удобные позиции внутри замка, а лучше умудриться прикончить юного барона. Пламенная речь затронула собравшихся до глубины души. Это капитан прочувствовал на себе в полной мере, стоило вспомнить лица собственных детей. Если сейчас народ кинется внутрь замка, неумело размахивая оружием и мешая друг другу, то исход может оказаться или не в пользу восставших (необученных крестьян просто порубят), или крестьяне просто не дадут отставшим воинам добраться до ненавистного сюзерена. Оба варианта Лазго не устраивали.
Когда капитан уже поднимался по ступеням, в глубине здания раздался громкий хлопок и крики перепуганных людей. Спустя несколько мгновений после настораживающих звуков из ворот донжона начали выбегать оставленные охранять лестницу горе-ополченцы. И каждый выбегающий словно задался целью посеять среди присутствующих во дворе панику:
— Колдуны захватили замок! — закричал первый.
— Повариху Магду убили мутанты! — кричал второй.
— Спасайтесь братья! — закричал еще один паникер с донельзя перепуганной и перепачканной сажей физиономией.
— Трусы!!! — громко взвизгнул Корн. — Испугались четверых дикарей? Не бойтесь! За мной! Вперед! — и подавая пример, высоко поднял меч над головой и ринулся в замок, не забыв свободной рукой подталкивать впереди себя облаченных в броню слуг.
Все пошло не так, как себе представлял капитан. Следовало поскорее выправить ситуацию.
— Построиться, — отдал команду Лазго.
Не успел ряд верных ему дружинников сомкнуться и взвести арбалеты, как воздушная волна вынесла спиной вперед тех, кто успел проникнуть в полутьму внутренностей донжона. Стылый осенний воздух разнес по двору грохот падающих и скатывающихся по ступеням тел. Вслед штурмовикам-неудачникам, бряцая амуницией, появились восемь воинов закованных в пластинчатые доспехи. Впереди шествовали молодой барон, верный пес владетеля — десятник Фиш и колдун измененных, поигрывающий своим посохом. Причем мутант помимо доспеха надел сюрко с гербом рода Ласконов. Что вообще было из ряда вон! Никогда еще мутанты не служили людям!
— Только попробуй, — повернулся колдун к вжавшемуся в стену магу. Из горла измененного вырвался клокочущий рык, а на посохе заиграли запитанные магической силой триграммы. Моментально побледневший лекарь трясущимися руками спрятал под плащ приготовленный боевой амулет в форме диска на серебряной цепи.
— Что здесь происходит? — поинтересовался проникновенным голосом барон.
Лазго посмотрел на стонущих на ступенях раненых, повернул голову назад: в глазах его бойцов уже не горела былая решительность, а крестьяне сбились в кучу, словно стадо баранов. И он отважился.
— Я обвиняю тебя, барон Грав Ласкон в сговоре с мутантами против рода человеческого и вызываю тебя на честный бой! — сказал и шагнул вперед.
Грав.
Я сидел в кресле почившего барона у камина и тупо смотрел на мерцание догорающих углей. Тепло из зева еще дотягивалось до ног, но вскоре его будет недостаточно и придется подбросить дрова. Бр-р. Если сейчас, осенью, так холодно, то зимой и подавно дубак наступит. Сюда бы печь, такую же, как у моей бабки в деревне. А лучше паровой котел и систему отопления. Эх. Мечты, мечты. В этом году точно придется померзнуть, а вот на следующую зиму надо что-то придумывать. И не только с подачей тепла. В тутошний туалет, который иначе чем парашей и язык не поворачивается назвать, ходить тоже надоело. Может кого-то могут устроить подобные блага, но только не меня. Мне этого мало. Хочу чуточку цивилизации.
Вялые мысли о коммунальной реформе прервал громкий и настойчивый стук в дверь. Я еще не успел выглянуть из-за высокой спинки и открыть рот, как раздался встревоженный голос Фиша, не ставшего ждать позволения войти.
— Ваша милость! — заговорил взволновано десятник. — Творится что-то странное. Управляющий со слугами перекрыли центральный выход. Все вооружены. В бойницу видно толпу крестьян. Ор подняли. Вас хают. Не иначе бунт, Ваша Милость.
