Еще глоток виски.
Тео вспомнил брата, развлекающегося с Лаей. Там кресло, здесь диван.
«Интересно, Катарина побывала на встрече с Яргой? Стала податливой?»
В голове зашумело. То ли от виски, то ли от предвкушения.
То ли от мыслей об изменившихся друзьях.
– Мы будем напарниками.
– Только до тех пор, пока ты будешь исполнять мои приказы.
Высокомерный ответ лишь усилил желание.
– Не забывай, что в следующем бою мне придется прикрывать тебя.
– Сверху или снизу?
«Она заигрывает?»
Еще глоток, и сразу за ним – следующий.
– А как тебе нравится?
– Мне нравится видеть тебя на цепи в будке, тварь ночная, – грубо отрезала Катарина.
– Не забывайся, сучка.
– А то что? – с вызовом поинтересовалась девушка.
– А то я разозлюсь.
– Да ты уже разозлился, кровосос. – Указательный палец описал круг на уровне пояса масана. – Аж штаны оттопырились.
– Не доводи меня.
– Вали отсюда. – Катарина раскрыла книгу. – Надоел.
Бутылка, как ни странно, опустела. Всего-то несколько глотков…
– Думаешь, я ничего тебе не сделаю?
– Не рискнешь.
– В тебе нет магической энергии, а я…
– А ты трус, кровосос. Запомни это.
– Сука!
Потом, по прошествии времени, Тео признавался себе, что погорячился. Сложилось всё: увиденная в комнате Эрика оргия, дурное настроение, высокомерное поведение Катарины, виски… все сложилось, и он не сдержался.
Бросился на девчонку, однако та была готова и успела выставить ногу, не ударила – оттолкнула масана и ловко перескочила через диван. Взвизгнула:
– Ты что творишь, кретин?
Швырнула книгу.
Но Луминар уже ничего не слышал.
Еще один прыжок. Пропущенный удар в челюсть. Крепкий, но недостаточно сильный, чтобы остановить. Короткий женский крик, и вот они катаются по полу.
– Уйди! Уйди!
Тео оказывается сверху, бьет Катарину в лицо, затем еще раз, заставляя замолчать, грубо переворачивает на живот, чуть приподнимает и стаскивает джинсы. У нее во рту полно крови, в голове шумит, она может только стонать:
– Не смей, тварь! Я отомщу!
И получает крепкую затрещину.
Джинсы увязли в коленках, трусики порваны.
– Чистить обувь? – бормочет Луминар, торопливо расстегивая брюки. – Я тебе покажу, сука, чистить обувь…
Однако ярости в нем уже нет, только вожделение. Ненависть уступила место похоти, он видит не наглую сучку, а красивую девчонку, которая через несколько мгновений станет его. Пусть и не по своей воле, но…
– Тебе понравится, сучка, тебе понравится.
И мнет жертве ягодицы. Пальцы-разведчики привычно готовят место для вторжения.
– Я тебя убью!
Однако сил сопротивляться у нее уже нет.
– Посмотрим!
Тео приподнимается… и получает оглушающий удар в голову. Тяжеленный, словно кузнечным молотом шарахнули.
Тем не менее Луминар сумел собраться. Слетел с девки, однако не брякнулся мешком, сгруппировался, откатился в сторону, вскочил на ноги, молниеносно натянув штаны, а еще через пару секунд, когда перед глазами перестали расплываться разноцветные круги, увидел Схинки.
– Решил сыграть героя?
Схинки набычился.
– Прекрати.
– А то что?
Угрожать, стоя с расстегнутыми штанами, непросто, но у Тео получилась весьма жесткая фраза. Правда, впечатления она не произвела.
– Налево посмотри.
Посмотреть? Ладно, посмотрю. Лишняя секунда отдыха не помешает, нужно отойти от страшного удара. Луминар послушно повернул голову и выругался: в нескольких ярдах от него замерли два голема. Не уборщики – охранники, с оружием на изготовку.
– Между своими только по обоюдному согласию, – громко произнес Схинки. – Все понятно?
– Пошел ты…
– Я спрашиваю: все понятно?
Големы сделали по шагу вперед. Стволы автоматов пялятся прямо в глаза. Морды тупые, кукольные, исполнят приказ, не задумываясь.
– Да, – хмуро ответил Тео. – Я все понял.
– Иди к себе.
Наилучший выход из ситуации.
Масан криво усмехнулся, кивнул Катарине: увидимся, повернулся и, слегка пошатываясь, побрел из гостиной, на ходу приводя в порядок одежду.
А Схинки наклонился к дрожащей девушке, помог ей натянуть джинсы и усадил в кресло.
– Выпьешь.
– Нет.
– Я не спрашиваю. Я приказываю. – Сходил к бару и принес девушке полстакана неразбавленного джина. – Пей.
Обожгло. Пробило рыдания, притушило боль, расслабило.
– Спасибо. – Катарина, не обращая внимания на текущие из глаз слезы, крепко сжала опустевший стакан. – Спасибо.
Но взгляд не поднимает, стыдится.
– В масанах сильна животная составляющая, но держать в узде их вполне реально, – мягко произнес Схинки, задумчиво глядя на девушку.
– Зачем ты это говоришь?
– Больше он к тебе не полезет. Но если ты расплатишься с ним за пережитое унижение, то будешь крепко наказана. Мстить своим можно только с личного разрешения господина. – Следующая фраза прозвучала хлестко: – Это понятно?
Кто это сказал: Схинки или Ярга? Катарина еще ниже опустила голову:
– Да, понятно.
– Хорошо. – И снова предельная мягкость. Схинки гениально играл голосом, менял интонации, как перчатки, складывалось впечатление, что звукам необязательно собираться в слова – и так ясно, что он хочет донести до собеседника.
Катарина поставила стакан на журнальный столик и тыльной стороной ладони той же, правой руки вытерла слезы.
– Здесь не так весело, как я надеялась. Не команда единомышленников, а сброд.
– Недостатки случайного формирования боевых групп, – объяснил Схинки. – Но ты не волнуйся, как показывает опыт, с первого серьезного задания возвращаются далеко не все. И мы переформировываем команды уже не случайным образом, а продуманно.
– Это намек?
Схинки проигнорировал слабую попытку пошутить.
– И еще ты должна понять, что господин заинтересован в сильных помощниках.
– Сильных? Наверное… – Катарина вздохнула. – Тео сломал мне руку.
– Правда? – Схинки бережно ощупал левое предплечье девушки, после чего кивнул: – Два дня.
– Вы еще не наняли эрлийцев? – Вновь попытка шутить. На этот раз – удачная.
– Всему свое время, – рассмеялся Схинки. – Господин работает над этим. – Он поудобнее устроился на диване, извлек из сумки сигарету и щелкнул зажигалкой. – Рано или поздно на нас будут работать и эрлийцы, и шасы, и все остальные жители Тайного Города. Будут.
– Не сомневаюсь, – лояльно протянула девушка. А чуть погодя, продолжая поглаживать поврежденную руку, поинтересовалась: – Ты куришь при Ярге?
– Почему ты спросила?
– Просто интересно.
Однако в голосе Катарины слышалось другое: «Ответь правду, и я скажу, почему задала вопрос».
– А-а… – Схинки с наслаждением затянулся ароматной сигаретой. – Иногда.
