— Кошмарі — не сдержал восклицания Второй.
— Это еще не кошмар, кошмар начался позже — на свадьбе, — хозяйка скинула с ног сапоги, уселась по-турецки и взяла в руки чашку с теплым молоком. — В первую брачную ночь я перерезала горло своему мужу и наутро, по традиции северных племен, меня изнасиловали все главы семейств нашего племени, а потом скинули в яму с голодным медведем. Неизвестно, повезло или нет, но это уже не имеет значения — следом за мной в яму скинули случайно забредшего в нашу деревню менестреля. Когда яму накрыли решеткой, странник засунул в глотку медведя руку и вырвал у того череп. Вырвал легко, как луковицу из земли. Потом он повернулся ко мне и спросил: «Да?»
И я согласилась,
— На что?
— На что угодно. Мне было все равно. Еще никто, кроме моего убитого возлюбленного, не спрашивал моего согласия.
— И потом?
— О! Потом менестрель пел на языке Хаоса. Я ничего не понимала, но с каждым звуком его песни меня наполняла сила. Дикая, свободная, жаждущая вырваться наружу. Так оно и случилось — утром я выбралась из ямы и стала убивать всех, кто попадался мне на пути. Мужчин я рвала руками па части, женщинам и старикам разбивала кулаками головы. Пока я уничтожала деревню, поэт сидел на пороге одного из домов и смеялся. Мой отец пытался убежать, но я поймала его, сломала ему руки, ноги, позвоночник и сбросила в тот же ледник, куда он сбросил мою любовь. Он визжал, как недорезанная свинья.
— Свою мать вы тоже убили?
— Нет, она прыгнула вслед за отцом сама, но перед этим поцеловала меня и шепнула: «Правильно, все правильно».
— Она не осудила вас?
— За что? Отец сорок лет издевался над ней.
— Так зачем она прыгнула за ним?
— Ее жизнь, пусть плохая, уже не имела смысла. Потом, она понимала, что я должна ее убить тоже. Она меня пожалела.
— Убили бы?
Радира задумчиво отхлебнула из чашки глоток молока и призналась:
— Не знаю.
— Что было потом?
— Потом я уничтожила деревню своего мужа. Менестрель запретил убивать только младшую дочь вождя — Морати. Что-то он в ней увидел.
— Королева знает эту историю?
— Эту историю знают только два существа на свете — вы и мой спаситель.
— Тзинч? -Да.
— Почему вы мне все рассказали?
— Вы же Магнификус.
— Ну и что?
— Больше никто не мог ее услышать, а мне очень хотелось ее рассказать.
— Я вас понимаю, — Второй вернул хозяйке ее кулон, и она бережно спрятала его на груди.
— Испугала? — спросила она.
— Нет, хотя должны были, — честно ответил Сергей и попросил: — Расскажите, что было потом?
Радира поставила чашку на стол и продолжила:
— Потом Тзинч оживил моего возлюбленного. Я видела, как со дна ледника поднимается его истлевшее тело и принимает форму огромного белого волка.
— Волка? Такого же, как он убил на охоте?
— Совершенно верно.
— Но почему волка?
— Тзинч сказал, что это все, что он может для него сделать. Хотя теперь я понимаю, что он просто не хотел меня ни с кем делить.
— Разве Тзинч интересуется женщинами?
— Нет, он не имеет пола. Ізинча интересуют только изменения. Я была его шедевром на тот момент, потом ему требовалась моя помощь. Я должна была вырастить Морати и сделать ее королевой эльфов.
— Тогда почему у Морати — бог Кхорн, тупица и живодер, по вашим словам.
— Это моя ошибка. До ее совершеннолетия я таскала Морати за собой, она познала только вкус крови и физического удовольствия, но не познала чувства преданности и любви.
— Тзинч не рассердился?
— Его это даже рассмешило. Это тоже было изменение, пусть не запланированное, но изменение.
— А что стало с Белым волком?
— Надеюсь, он ждет меня где-то в Северных Пустошах, — сказала женщина. — Но мы встретимся только после смерти Тзинча, а он бессмертен.
— Грустная история, — вздохнул Второй и пристально взглянул в темные глаза Радиры. — И все-таки, причем тут я? Вы надеетесь, что я убью Тзинча?
— Кто знает?! — поднялась со своего ложа женщина. — Ведь что- то заставило Магнификуса вернуться!
— Да я не тот Магнификус! — воскликнул Сергей. — Тот, насколько я понимаю, уже никогда не вернется. Я только по имени Магнификус! Слово, не больше!
— Слово Древних определяет реальность! — весомо изрекла хозяйка. — Ваше имя — это надежда для очень многих существ этого бедного мира.
— Я вас честно предупредил, — повторил Второй. — Это только имя.
Радира подошла к окну, сквозь створки которого уже пробивались
слабые лучи восходящего солнца:
— Пора, Магнификус. Вас ждет корабль, когда-то я его капитану выпросила у королены жизнь. Пора Дейдвуду вернуть должок. Слышу, Дирон уже идет за вами.
В дверь постучали, и на пороге возникла фигура младшего ДрагЛорда.
— Корабль готов, все прибрежные караулы возглавили мои люди.
— Подождите, — сказала Повелительница. Она подошла к столу у дальней стены, открыла стоящую там шкатулку и достала из нее медальон из желтого золота в виде фигурки дракона.
— Наденьте это себе на шею, — протянула медальон Сергею. — Эта милая вещица поможет вам.
— Знак прадракона! — благоговейно произнес Дирон. — Он же принадлежит королеве!
— Он принадлежит мне, — сурово отрезала Радира. — Я его дала Морати на время. Теперь я его отдаю этому симпатичному человеку. Потом, Морати все равно не может использовать знак. Только Древние.
Сергей послушно повесил медальон себе на грудь, рядом с флаконом Шарскуна, и хотел поблагодарить хозяйку, но она уже покинула зал.
— Что это значит? — имея в виду подаренный медальон, спросил у ДрагЛорда Второй.
— Это значит, что вы можете повелевать любым драконом. Получается, что вы первый из ДрагЛордов, — ответил тот и встал перед ним на одно колено.
— Здравствуйте! — укоризненно покачал головой тот. — Этих реверансов еще не хватает. Побежали лучше к берегу.
— Как прикажешь, Первейший! — поднялся с колена тот и распахнул перед Магнификусом дверь.
— Да! — огорченно крякнул Второй, внутренне сетуя на пристрастие местных жителей к чрезмерно возвышенным эпитетам.
— Отец просил предупредить вас, что ни капитан, ни кто другой на корабле не должны знать, кто вы, — на ходу инструктировал Дирон. — Официально вы — инжи. Врач. Капитан думает, что вы направляетесь на Тилею лечить местных аборигенов. Он должен пересадить вас на другой корабль, рядом с морской границей азуров. Не забудьте переодеться. Ваши вещи уже в ящике.
Они вышли во двор и оказались у запряженной двумя вороными конями повозки, В повозке стоял большой раскрытый ящик. Рядом прохаживался сухопарый воин в плаще с плетью за поясом.
