За всю историю Глена, жителям пришлось дважды использовать мощь водной стихии. Этого хватило, чтобы остудить горячие головы, мечтающие о захвате города.
Сливы горных озер являлись одной из главных тайн Глена и были доступны лишь нескольким из правеющей верхушки города.
Дхим знал об особенностях защиты города и ни за что не решился бы напасть на город, если не одно обстоятельство, а вернее один человек.
Этим человеком был Таир, командир дворцовой стражи, хранитель подземелий, а так же преданный слуга Главы рода. Преданность эта была вызвана не благодарностью за сделанное добро, или желанием подняться вмести со своим хозяином. Нет. Таир был предан Дхиму лишь по одной причине, он был серым рабом. Глава рода обратил некогда смелого и мужественного воина в послушную марионетку.
Серый раб, не было страшнее участи. На обреченном не ставили клейма, и рабский ошейник не сковывал шею. Внешне оставалось все неизменным: человек не менял привычек, сохранял память, но душа гибла. Её место занимала только рабская преданность к обратившему его. Ничто не могло удержать раба от выполнения воли хозяина. Для него не существовало ни жалости, ни любви, ни страха. Только воля хозяина.
Делало человека таковым знание, на которое Дхим наткнулся совсем случайно.
Про дом местного менялы и ростовщика Дхиму рассказал один из купцов. Когда к его животу прикладывали раскаленный кусок железа, торгаш визжал, как свинья и долго не хотел делиться своими золотом. Но через какое-то время, изуродованное подобие человека молило лишь о смерти, и чтобы заслужить её, он выложил все что знал.
Дом ростовщика располагался на перекрестке трех дорог, недалеко от реки. К нему примыкал большой постоялый двор с трактиром, который то же принадлежал ростовщику.
Ярмарка закончилась, и местные жители разъезжались по деревням. Утомленные суетой базара и не привыкшие по долгу проводить время в праздности, они спешили домой. Женщины увозили на телегах пьяных мужиков, без злости их журили, да и то, больше для проформы.
Купцы, так же засобирались в дорогу. Те, кто уходили за моря или другие государства, обменивали медяки бедноты на золото стран, в которые собирались. Вообщем, время было выбрано удачно: меняла был при деньгах, а народ разъехался. Охраны, по словам купца, было мало. Из постоянных стражей только четверо, а нанятые охранники ушли искать новых хозяев.
Будущий глава рода напал на дом менялы под утро. В это время даже самый терпеливый страж начинал клевать носом. Но врасплох захватить ростовщика не получилось, их ждали. Двое воинов атаковали дадгов, когда те подошли к воротам. Стражники менялы кинулись в самую гущу врагов, без крика, которым воины обычно подбадривают себя перед смертельной сечей. Они просто вытащили свои мечи и пошли на дадгов, хоть тех было в десятки раз больше. Охранники менялы в несколько мгновений прирезали пятерых дадгов. Они были воплощением самой смерти, быстрые и не ведущие страха. Их мечи крутились с такой скоростью, что превращались в круги, отражая свет ночного светила. И все же дадги одолели этих посланников смерти. Цена этой победы десять трупов, и еще более десятка раненых. Разъяренные дадги, ворвавшись в дом, убивали всех подряд. Вскоре пол был залет кровью, в живых не оставили никого. Даже красота наложниц не остановила убийц, а плач детей обрывали ударом копья. И только одному обитателю дома удалось спастись. Это выяснилось, когда налетчики принялись стаскивать в кучу хозяйское добро. В чулане, среди подушек, отыскали они хозяина дома. Горячка боя к тому времени спала, поэтому его не прирезали сразу, а отвели к Дхиму.
– О, славный предводитель, пощади меня, – скулил толстый ростовщик, ползая у ног будущего правителя, – иногда мне удаётся увидеть будущее. Там вы, о повелитель, станете великим правителем, которому по силам покорить мир, и поверьте, я могу принести пользу на этом пути.
Толстяк подполз ещё ближе и, опасливо оглянувшись по сторонам, не громко произнес:
– Мне ведомо знание, которое поможет вам стать великим.
– С чего ты решил, что мне это интересно? – спросил Дхим и поставил ногу на спину ростовщика. – Такие как ты, червь, готовы лизать сапоги, сочинять, что угодно, лишь бы выжить.
– Нет, нет, повелитель я не лгу, – стал заикаться от волнения и страха старик. – Те двое, что встретили вас у ворот и есть результат того знания. Они не от рождения такие быстрые и преданные. Я сделал их такими.
– Ладно, рассказывай, – разрешил Дхим.
– Только не гневайся, уважаемый, рассказ мой будет долгий, – произнес меняла и заискивающе посмотрел в глаза, – ибо, начать придется издалека.
– А ты спешишь умереть?
– Тогда позвольте мне начать рассказ, – продолжая гнуть спину, спросил разрешения толстяк.
– Нет, ты отправишься со мной, по дороге домой поведаешь о своём знании. И молись, чтобы твой рассказ мне не наскучил раньше, чем мы вернемся. Если ты решил обмануть, тогда смерть твоя будет столь мучительна, что мне уже жаль тебя, – произнес Дхим и убрал меч в ножны.
– Слушаюсь мой повелитель, – пролепетал ростовщик, пополз на карачках назад.
– Падаль, – презрительно скривился Дхим. Он едва удержался, чтобы не приказать утопить старика.
Вечером дадги устроили ночлег на одном из островов, посреди реки. Будущий Глава рода приказал позвать пленника.
– Трудный день закончен. Я сыт и пьян, а перед сном хочу, чтобы ты развлек меня своим рассказом, – произнес Дхим. Он развалился на огромных подушках, и стал ковыряться кончиком ножа в зубах. – Но если мне станет скучно, ты до утра будешь плескаться за бортом на веревке.
– Мой повелитель, я не рассказчик, но приложу все своё умение, – сказал меняла, ударяясь лбом о палубу.
Главарь дадгов взял со стола полу-обглоданную кость и швырнул её пленнику.
-На, жри, – презрительно произнес Дхим, взяв шелковый платок, вытер руки, затем выкинул его за борт.
Меняла поймал кость и, стал с жадностью обгладывать оставшееся мясо. Когда он закончил, кость буквально блестела. Старик вытер жирные руки о подол одежды и приступил к повествованию:
Выбор ремесла зависел не от меня. Я просто продолжил дело отца, и мне предстояло прожить жизнь в изнуряющих переходах из порта в порт, перевозя всякий хлам.
Отец оставил мне не только хороший, быстроходный корабль, но и надежные связи во многих портах. Прошло пару лет. Сытая жизнь наскучила, меня тянуло в далекие края, а душа жаждала приключений.
Так, в один из дней, когда тоска схватила меня за горло, я решил прибегнуть к испытанному способу – утопить её в вине.
В тот вечер, сидя в портовой таверне, я довольно-таки серьезно нагрузился вином. Поэтому железное правило – не совать свой нос в чужие дела, на какое-то время было позабыто.
