— Почему ты не убил меня? — Генри с недоумением смотрел на приближающегося к нему брата.
— У меня еще будет возможность, — кивнул, улыбаясь Ловел. — На, выпей воды — легче станет.
Генри последовал его совету, сделал приличный глоток из протянутого ему кувшина и затем умылся из него же — остатками воды, встряхнул головой. Сложный день для него сегодня выдался. Вначале встреча с Энджем, потом стычка с братом и вот снова — незапланированные обстоятельства.
— И все же — почему?
— Возможно, если бы мы встретились с тобой года два назад, до того, как я познакомился с Улем, ты был бы уже мертв. Этот мальчик, внезапно появился в моей жизни и изменил меня до неузнаваемости. Сам не перестаю удивляться тому, что со мной произошло за последние полтора года. Уль ведь и тебя задел своей непосредственностью и детской чистотой? Поэтому ты хотел от него избавиться, ведь так?
— Не знаю, — неопределенно пожал плечами Генри и поднялся, оглядываясь. — Где мы?
— Это место называется Межвременье. Здесь живет наша… мама.
При этих словах Генри вздрогнул и спросил:
— Ты нашел?
— Скорее, она меня.
— Я почти не помню её, только голос, — ответил, задумавшись, он. — Можно еще раз взглянуть?
— Да, конечно… не знаю, как он попал ко мне, — пожал плечами Ловел, передавая украшение, когда-то принадлежащее брату.
— Мы носили его по очереди, — Генри раскрыл медальон, и долгим взглядом всмотрелся в портрет матери.
— Луиза! Как же сильно я любил её! — воскликнул он, спустя время, чуть сипловатым, не своим голосом.
Ловел окинул брата пристальным взглядом, позвал по имени. Тот не шелохнулся, не оторвался от созерцания портрета Луизы, и тогда юноша догадался, какого джина только что выпустил на свободу.
— Эндж?
— Да, мой мальчик! Я так давно искал тебя, Лэнс. Как же далеко ты от меня укрылся! Вначале я настраивался на имя, но ты не отзывался. Когда же почти нашел, догадавшись, о замене на "Генри", и искренне возрадовался успеху, ты снова исчез.
Эндж смотрел на него с прищуром, глазами брата, но в них уже светилась другая жизнь.
— Да, нелегко искать того, кто и не думал прятаться, — вздохнул Ловел и добавил,
— Что ты сделал с Генри?
— Ничего. Он просто подавлен моей волей. У меня не было выбора. Тор предал меня и рассказал твоему брату то, что тому не следовало знать. Генри — глу-пец! Всегда завидовал твоему дару и ревновал к тебе. Не понимал, что он только необходимость для развития твоих способностей. Пришел ко мне с угрозами… КО МНЕ! К тому, кто одной только мыслью может его превратить в прах и развеять по ветру. Но надо отдать должное его смелости. Не побоялся моего гнева.
— Зачем он тебе?
— Я отпущу его, сын, обещаю. Ты помнишь меня? Ты знаешь свою силу?
— Помню и о силе догадываюсь.
— Тогда идем со мной! Оставь свое тело здесь — оно тебе больше без надобности. Дух не испытывает преград и его не влекут силы притяжения. Мы сможем просачиваться сквозь время, словно вода, и посещать любой из миров по желанию. Можем управлять всеми мирами одновременно, словно Боги. Мы и есть — Боги! Сын, идем со мной! Я научу тебя тому, что знаю. Вместе мы будем самой могущественной силой. Нам станут поклоняться все живущие под небесами.
— Я бы и рад, но не готов пока расстаться с жизнью.
— Ты не понимаешь! Смерть не властна над тобой до тех пор, пока сам не захочешь. Я научу тебя. Нужно только произнести сильное проклятье, такое от которого содрогнется небо и освободит тебя для новой жизни, сын.
— Все бы хорошо, Эндж, но я не твой сын и никогда им не был, — возразил Ловел, отходя на шаг в сторону.
— Это мать тебя надоумила?! Не слушай её, она глупа и никогда не верила в мое могущество, за что и поплатилась в свое время. Сама все испортила, но я не позволю ей забрать тебя. НЕТ! Я теперь намного сильнее, чем раньше. Почти Бог, а кто она? Танцовщица с площади! Жалкое отребье!
— Не слишком ли много пафоса и самомнения? — раздался спокойный голос Эн за спиной. Ловел вздрогнул и обернулся, Генри-Эндж застыл в нерешительности.
Правительница вышла из-за кряжистого старого дуба и встала напротив колдуна.
Над её головой сгустились облака, а глаза готовы были метать молнии.
— Немедленно отойди от моего сына и не смей к нему приближаться! — сказала она таким тоном, что у Ловела все похолодело внутри. Но на Энджа её угроза не подействовала.
— Луиза! Ты прекрасна как никогда! Мне бы не хотелось причинять тебе боль. Но ты сама делаешь свой выбор и всякий раз он неправильный.
— К счастью, не в твоей власти решать, что мне делать. Сынок, отойди от этого негодяя и подальше. Не хочу, чтобы ты пострадал ненароком, — попросила она, не спуская глаз с заклятого врага. Дважды Ловела уговаривать не пришлось, он молниеносно выполнил повеление матери и встал возле нее, готовый в любой момент драться насмерть за честь и достоинство Эн.
— Послу-у-ушный мальчик… Ну, и что дальше, красавица? Чем ты можешь меня напугать? Тетушкой молнией?
— Увидишь! Наберись немного терпения, милый, — съязвила Эн. — Теперь, может быть, появишься во всей своей красе и силе? Чего ты боишься? Выйди из мальчика и давай сразимся в честном поединке.
— В честном — неинтересно, милая. Что на кону?
— Жизнь.
— А вот это уже интересно. Чьей же жизнью ты дорожишь?
— Узнаешь. Выходи! Или боишься?
— Я принимаю твой вызов, любимая! Давай на жизнь одного из сыновей… Победившему — жизнь, проигравшему — смерть.
С этими словами — из тела Генри вырвался светящийся столб и в одно мгновение в воздухе, едва касаясь земли, завис облик Энджа.
Ловел вспомнил его, в памяти всплыл образ из детства, за годы тот ничуть не изменился, только в глазах добавилось холодного пренебрежения.
Ловел сейчас думал только об одном, чтобы Лура задержалась подольше. Он точно знал, что никакого кисета с монеткой она не найдет, их просто не существовало. Эта уловка могла сейчас спасти ей жизнь.
Луиза и Эндж бились друг с другом на равных. Ловел и не предполагал, какой силой обладает эта женщина. Стихия находилась на стороне Эн, её мир помогал в борьбе со злом, воплотившийся в одном, ненавистном ей существе. Эндж, не смотря на свои познания, все же был слаб против материнской любви. Небо и земля слились в один цвет — черный и уже сложно было отличить, где черта, разделяющая их между собой.
Генри, словно припечатанный к земле — сидел, раскрыв рот от удивления и шока, полностью поглощенный развернувшимися вокруг него событиями. Да и Ловелу стало не по себе. Грозовые облака закрыли солнце, молнии желтыми, бордовыми, серебристыми, а изредка даже зелеными всполохами чертили узоры, пробивались сквозь завесу тьмы. Гром резвился в поднебесье, оглушая своими раскатами землю. Ветер порывистый и холодный бил по щекам, проносился мимо и, возвращаясь, кружил над ними в бешеном ритме. Природа сходила с ума, а маги вели молчаливый бой. Не отрывая друг от друга взгляд, подчиняли волю и выворачивали душу соперника наизнанку.
